Позволь солгать еще раз

— Где же эта чертова пена для бритья? В который раз наворачиваю круги вокруг отдела хозтоваров и ничего. Абсолютно ничего. И народу сегодня в Sainsbury’s хоть отбавляй, складывается ощущение, что все желающие пройтись по магазинам в Лондоне решили наведаться именно сюда. Чувствую себя рыбой в консервной банке, хорошо хоть кондиционеры работают исправно — есть, чем дышать. — Все, в последний раз ищу тебя, если не найду, буду бриться всухую и пофиг на наждачный эффект! Единственная вещь в моем невидимом списке, за которой я пришел сюда; супермаркет находится рядом с домом. Изо всех сил напрягая зрение, вновь пробегаюсь по заставленным стеллажам. На плечо опускается чья-то ладонь, легонько сжимая. Не вздрагиваю только потому, что за треть часа, проведенную здесь, уже привык к касаниям посторонних и нарушению личного пространства. — Дейл, это ты? Над ухом гремит знакомый голос, а едкий комментарий: «Нет, блять, не я, как же ты мог обознаться?» — уже проносится в голове. Напускная выдавленная улыбка сама появляется на лице, когда я, обернувшись, сталкиваюсь с взглядом зеленых глаз. — Кейд? Какими судьбами здесь? Какими судьбами? Ха. Не удивлюсь, если, побродив здесь дольше, встречу троюродную бабушку, которую в глаза вообще никогда не видел. Говорю же, все население столицы Британии сбежалось сюда. Может, в магазине проводят какие-то акции и скидки, о которых я еще не знаю? Подними молот Тора — получи третий глаз в подарок? А что, мне бы он пригодился, нашел, что ищу, и скрылся бы по-тихому от нежеланного зеленого взгляда — кажется, во мне сейчас дыру прожгут. — Заскочили набить холодильник, а то в доме жрать нечего, — задорно отвечает тем временем Кейд. Так непринужденно, словно мне есть до этого дело, так легко, словно нас никогда ничего не связывало, и будто не он меньше трех месяцев назад, подобрав все свое шмотье, сбежал из нашей квартиры. Нашей? Неужели я опять взялся за старое? — Как поживаешь? — наконец убирает с моего плеча руку и отходит на пару шагов назад, цепляясь пальцами за свою тележку. Тебе правда интересно, маленькая сука? А ты, наверное, поживаешь хорошо, раз на лице улыбка от уха до уха. Может, помочь тебе уменьшить радиус, прислать чеки за оплату жилья и стрясти с тебя половину суммы? Понимаю, что пару секунд стою, как истукан, забыв ответить на вопрос, широко улыбаюсь в ответ, добавляя: — Прекрасно: устроился на подработку, как и хотел, на заправку, в универе стал появляться чаще раза в неделю — гибкий график, все дела. А ты как? — задаю вопрос, только чтобы не показаться бестактным. — Рад за тебя. А я, наоборот, уволился, катастрофически стало не хватать личного времени… — Я все нашел, а еще прихватил твои любимые крекеры, кто-то бросил пачку прямо на детских подгузниках, — за Кейдом, прерывая того на полуслове, неожиданно появляется парень на голову ниже меня: рыжие растрепанные волосы, на носу россыпь веснушек, болотные глаза в прищуре (видимо, очки дома оставил), а в руках яркая коробка и пена для бритья. Сука, моя пена! И кому после этого очки нужнее? Где он ее отрыл? — Да ты лучше всякого Мерлина, — тепло восклицает Кейд, одобрительно потрепав того за волосы. «И страшнее», — мысленно добавляю я. — О, прошу прощенья, я вас не представил друг другу, — опомнился Кейд. А я — наивный, хотел слинять втихую. — Дейл, знакомься, это мой парень Фил. Фил — это Дейл. И это все, блять? Или ты не хочешь светиться перед своим подсолнухом, вдруг ревновать будет? — Я рассказывал тебе о нем, — тем временем продолжает Кейд, — мы недолго встречались, но не сошлись характерами и вскоре решили разбежаться. Год с хвостиком для тебя — «недолго»? Чувствую себя грязной тряпкой, о которую ноги вытерли. Может, поссышь еще на меня? «Не сошлись характерами? НЕ СОШЛИСЬ?» — мысленно взревел я, снаружи оставаясь абсолютно спокойным и невозмутимым. Не сошлись — значит, это теперь так называется? Я всего лишь отказался лечь под тебя, «поменяться ролями» — ты ведь так это тогда обозвал? Решили разбежаться? Интересно, а ты рассказал Филу, какую истерику закатил мне, убегая, как сопли по своей роже размазывал? Или опустил этот момент, чтобы порисоваться и представить все в ином свете? И вообще, что за имя такое — Фил? Окидываю быстрым взглядом этот подсолнух, подытоживая — простой, как два пальца. — … Он достойный парень и заслуживает только хорошего. Кажется, пока я мысленно пребывал в бешенстве, к моей биографии добавилось еще пара пунктов. — Кстати, как обстоят у тебя дела на личном фронте, нашел кого-нибудь? — обращаясь ко мне, Кейд отпускает этот вопрос с абсолютно незаинтересованным выражением лица, так, словно уже знает ответ: «Дейл, где же твой Чип? Или его все еще нет? Бедняжка». Привычный насмешливый голос бывшего парня режет по ушам невидимой бритвой. И никакая пена здесь не поможет! Я не позволю твоему злорадству питаться моими неудачами. — Нашел? — ядовито в ответ. — Говоришь так, словно это мелочь, валяющаяся на дороге. У меня есть парень, Кейд, — и уже тише: — Можешь спать спокойно. Взгляд судорожно пробегается по секции между стеллажами, натыкаясь на нечто в тележке неподалеку. Там снова пена для бритья? Опять. Наличие пары черных носков, бритвенного станка и готовых обедов наталкивает на беспроигрышную мысль — принадлежит мужчине, скорей всего холостяк. — Мы тут решили затариться, как и вы, — и, подойдя ближе, опускаю в нее набор зубных щеток, который схватил секунду назад, чтобы чем-то занять руки. — Ну что же, приятно было поболтать, пойду поищу его, — прозвучало так, как будто я решил от них отделаться. Чувствую себя еще глупее. И на что я надеюсь? Словно Кейд, глядя на почти пустую тележку, скажет «здорово, я тебя поздравляю». Сомневаюсь, что он вообще мне поверит. О моей привычке сочинять горы небесные он знает лучше других. — Только если он тебя первым не найдет, — насмешливо добавляет Фил, пока глаза стоящего рядом Кейда заметно округляются. «Если продолжишь в том же духе — выпадут!» — не успев вдоволь насладиться своей едкой мыслью, чуть не подпрыгиваю, когда в бок упирается ручка тележки. Оборачиваюсь, наблюдая за тем, кто ее толкнул, и сам едва на пол челюсть не роняю: высокий статный мужчина в строгом костюме, скидывает с рук целую гору различных товаров, добытых на полках в отделе, приправляя свои действия словами: — Я все собрал, можем двигать, — и, не переставая глядеть мне прямо в глаза, заметно для всех подмигивает. Вот это я попал. Не сразу осознаю, что появившийся мужчина все слышал и просто решил мне подыграть, поэтому какую-то долю секунды нахожусь в замешательстве, не зная, что ответить. Не проглотить язык помогает снова метко заданный вопрос со стороны Кейда. — И как долго вы встречаетесь? А в голосе столько укора, что на троих хватит. Не волнуйся, детка, как бы ты ни спешил всегда обвинять меня во всех грехах смертных, я оставался верным тебе. «Две минуты», — хотел бы я ответить, но, вовремя прикусив язык, на выдохе произношу: — Не так долго, как ты думаешь, — стоящего рядом мужчину, внимательно наблюдающего за ситуацией, я продолжаю игнорировать, насмерть придавленный грузом смущения и неловкости перед ним. А вот бывший оказался куда более смелым и прытким, не теряя зря времени, полез со своими приветствиями. — Я — Кейд. — Винс, — короткое рукопожатие завершает знакомство. Фил так и остался пребывать в молчании, бросая на Винса оценивающие взгляды. Впрочем, независимого эксперта не зови, чтобы подтвердить, что тот хорош, что выделяется на фоне нас троих. Готов поспорить, он и сам в курсе. — Значит вы, ребятки, вдвоем придете на помолвку Пэтт и Скотта? — поборол онемение Фил. А тебе какая разница, подсолнух? Боишься, затмим вашу парочку? — Так ты будешь? — как-то неуверенно спрашивает Кейд, и куда только подевался его пыл? — В последнее время я нечасто видел тебя в компании наших общих друзей, думал, что тебе тяжело выносить наши встречи, но теперь… — запинается, жадно оглядывая Винса, все еще стоящего рядом, и к которому я все еще боюсь повернуться, — вижу, чем ты был занят. Наверное, настало подходящее время, чтобы дать разъяснение сложившейся за годы вокруг нас обстановки: общее хобби, общие места для развлечений и самое главное — общие друзья. С разрывом отношений мы не стали, как семейные парочки делят совместно нажитое имущество, делить друзей между собой, оставляя право им самим выбирать, с кем они предпочтут продолжить общение, а кого удалят с поля с красной карточкой в руках. И все было бы более-менее ясно и понятно, если бы друзья поступили как большинство и облегчили нам жизнь, но гуманность и здравомыслие оказались превыше всего — сохранили верность нам обоим. И я негласно выстроил свое расписание — дни, в которые мог видеться с приятелями без Кейда, словно один из родителей, находящихся в разводе, приезжал в установленный день и забирал детей на прогулку. Пэтт и Скотт были как раз такими детьми, от общения с которыми я не мог отказаться, которых искренне любил и в которых безусловно нуждался. Именно от них ровно две недели назад я получил приглашение на свадьбу. И несмотря ни на что собирался на нее идти. Один или нет — было вещью второстепенной. Во взгляде Кейда проглядывались смешанные эмоции: от зависти до нескрываемого интереса, подпитанного моей минутной паузой. Что же, была не была! Как говорится, «раз уж заварил кашу, не забудь добавить масла». Набрав побольше воздуха в легкие, на выдохе произношу: — Конечно, мы будем! — Тогда буду рад повидаться с тобой… с вами. Возможно, общение в более приятной обстановке, чем в стенах супермаркета, поможет нам узнать друг друга с новой стороны, а с тобой, Винс, познакомиться поближе. Уверен, за праздничным столом мы найдем общий язык. Что-то я сомневаюсь. — Что же, мы поспешим занять очередь к кассам, до встречи, — прощально машет Кейд. Блять, я попал. Все еще стоя спиной к своему новоиспеченному «парню», я не спешу поворачиваться, мысленно подбирая в голове фразу, с которой следовало бы начать объясняться перед ним… Все же пришлось описывать сто восемьдесят. — Как много ты… слышал? — Достаточно, чтобы мое появление за долю секунды сыграло значимую роль для твоего оглушительного взлета или ошеломляющего падения и стыда перед бывшим. Скажи спасибо, что вовремя сориентировался и подыграл, — как-то по-доброму улыбается мужчина, не спеша уносить от меня ноги с воплями «сожгитеэтогопидора». Толерантность. — Да, неловкая, но комичная ситуация! — Еще какая! Как собираешься выкручиваться? — Кажется, придется пропустить свадьбу друзей… — с досадой в голосе заявляю я, но внимательнее взглянув на лицо Винса, мгновенно начинаю сомневаться в собственных словах. Мне кажется, или ему все это доставляет удовольствие? Слишком спокойным кажется выражение его лица, только в карих глазах мелькает задорный блеск. А быть может, это все отражение ламп. — Или, возможно, ты окажешь мне бесценную услугу и сходишь со мной? — особо не колеблясь, спрашиваю с надеждой в голосе. Нет, я не знаю, что может ответить абсолютно незнакомый человек на подобное предложение, но попробовать все же стоит. На мой вопрос Винс лишь лезет в кожаный дипломат, что лежит в тележке, и, вытащив оттуда записную книжку, открывает на странице с закладкой. — Какого числа торжество? Посмотрим, может, я смогу выкроить время. — Семнадцатого июня. — В десять утра у меня встреча с клиентом, после — неясно, освобожу для тебя оставшееся время. — Буду очень тебе… признателен, уверяю, что долго не задержу, зато обещаю вкусный ужин — у Пэтт хороший вкус… — стал распинаться я, но мою радость быстро осадили, вернув с небес на землю. — «Бесценная услуга»? Знаешь, у всего есть своя цена и мой визит на свадьбу не исключение. — Хорошо-хорошо, скажите, кем вы работаете? — Я — адвокат. — Час твоего времени… — Не по карману… студенту, — довольно резко оборвал меня Винс. — Тогда что ты предлагаешь? Мужчина хотел было ответить, но телефонный звонок прервал едва начавшуюся речь. — Слушаю. У них нет права переносить слушание — это противозаконно. А мне плевать, что вы впихиваете в день слишком много, и Главный судебный зал трещит по швам от разбирательств, регламент был подписан мною неделю назад. Хью, не повышай голос, я не твоя жена, могу лечебный курс от пятого до восьмого позвонка прописать, прошлой физиотерапии было недостаточно? Это не угроза. Это забота. За словами я слежу, а твое «хуесос» по отношению к коллеге тянет минимум на дисциплинарное взыскание, в кабинете камеры висят… Ладно, понял я, пробьюсь на кассе и через полчаса буду на месте, — вернув сотовый во внутренний карман пиджака, Винс одаривает меня внимательным и вдумчивым взглядом. — Так… А с тобой что будем делать? — Как будем решать вопрос по поводу оплаты? — Тебе повезло, что ты в моем вкусе. Запиши мой номер, — Винс даже не попытался меня подождать, диктуя на ходу, закидывает в тележку еще пару вещей по пути, целенаправленно двигая в сторону касс. — Что значит твое «в моем вкусе»? Очередь оказалась достаточно длинной, пристроившись за молодой семьей, Винс, игнорируя мой вопрос, задает встречный: — Как думаешь, успею за семь, максимум десять, минут добраться до дамочки в желтом? На редкость термоядерный цвет униформы продавщицы, даже на таком расстоянии вызывает чувство раздражения. Невольно захотелось почесать глаза. — Сомневаюсь. — Вот и я так думаю. Мне пора, сделай одолжение, откати тележку в центр. — А можно забрать пену? — Спроси у магазина, но, думаю, тебе сначала предложат заплатить за нее. Ладно, напиши мне вечером накануне свадьбы, сбрось координаты и время встречи. Винс, отпустив тележку, начинает пробираться вглубь очереди, часто извиняясь за нарушенное личное пространство перед посетителями. — Что, так просто? — кричу напоследок, не до конца воспринимая реальность всей ситуации. — Хочешь прелюдий? Можем прежде провести ознакомительную беседу, правда быстрого ответа не обещаю. Винс окончательно скрывается в толпе, а я остаюсь стоять с пеной в руках, игнорируя тычки в спину и просьбу начать движение вместе с очередью. *** Прошла неделя после тех странных событий в супермаркете. Все семь дней я провел в своем привычном режиме: работая, как проклятый (посетители заправки высасывали достаточно энергии), отсыпаясь на парах и ни на секунду не задумываясь о событиях того дня. И вы мне поверили? Надеюсь, что нет. Конечно же, я не отказал себе в удовольствии обмозговывать этот момент, пытаясь найти разумное объяснение случившемуся, но достаточно быстро понял, что копаться в чужих душах и мотивах поведения — не мое, поэтому просто предпочел не делать окончательных выводов. Было лишь виденье ситуации и мое личное отношение к ней, а больше ничего. За двое суток до «вечером накануне», в свой обеденный перерыв я отправил короткое текстовое сообщение на сотовый Винсу: «Подумал, что мой номер пригодится тебе раньше. Вдруг передумаешь». Ответ, действительно, пришел не сразу, за прошедшие три часа я успел порядком подзаебаться: попалась парочка клиентов, которые меняли свое мнение с «десяти литров» на «полный бак» с черепашьей скоростью, нашелся даже один, которому не терпелось повесить на меня вину за оставленную на его машине царапину, пока возился со шлангом, и пофиг, что она уже ржавчиной покрыться успела, самодовольное «плати» все равно вырвалось из поганого рта, думал, прям там ему втащу и в собственный багажник спрячу, мол, так и было. В общем, приближавшийся конец рабочего дня я ждал, как рождественских подарков. «Думаешь, опрокину тебя, как твой бывший?» — гласило входящее сообщение. «Неудачная попытка задеть меня. Предпочитаю слово «опрокинул» в ином контексте и по отношению к Кейду это немного неуместно». «Напомни свое имя, иначе удостоишься скромного «Клиент17.06.2016» «Звучит необычно, ты всех так называешь, с кем спишь? Надо взять на заметку». Когда пришел ответ, я заправлял очередной бак. «Данный глагол не из этого контекста. Номеров тех, кого я трахаю, в телефонной книжке нет. Будешь исключением». Низкорослая пожилая дамочка с выгоревшими на солнце волосами и ярко-малиновой помадой на губах, отличающаяся отменным любопытством, выглянув из-за моего плеча, демонстративно цыкнула, закатив глаза. Я даже не представлял, что ее могло ТАК смутить… Набрав короткий ответ: «Дэйл. По поводу «исключений», возможно, придется сделать его не только касательно контактов в телефоне», — я убрал мобильник в карман. Почему-то дурацкую улыбку не смогла стереть даже старой закалки раритетная дамочка, скрывшаяся на своем пежо без благодарностей. Остаток вечера прошел лицом в подушку с Капитаном Америка на фоне, утром же, собрав сумку, в которой нашлось место для пары листков бумаги, выдернутых из тетради, и ручки, я направился в сторону универа. *** Наверное, следует немного рассказать о своей жизни прежде, чем так резко описывать столь интимные подробности своей биографии, как утренний туалет или душевные терзания и муки от разрыва с человеком, которого я вроде как любил. Как я уже упоминал: учебу в университете на третьем курсе я совмещаю с работой на заправке. Моя жизнь никогда не претендовала на оригинальность; как гласят легенды, таким как я, амбициозным и гордым поначалу, в итоге светит самая среднестатистическая работа и самая среднестатистическая бытовуха, к которой я пока не готов, но делаю все абсолютно противоположное для того, чтобы это каким-либо образом избежать. Про таких как я говорят «плывет по течению», «следует предначертанному пути», и я не рискну это опровергать. Несмотря на мою внутреннюю вспыльчивость и умение закипать от малейшей мелочи, пытающейся пошатнуть мою внутреннюю гармонию, человеком по натуре я являюсь миролюбивым, сговорчивым и легким на подъем, иными словами «за любой кипиш». Правда, большой и необъятной компании предпочитаю узкий круг друзей и приятелей. От столпотворения огромного количества людей в моей жизни мир становится для меня слишком тесным. Наверное, поэтому однажды я позволил замкнуться ему на наших с Кейдом отношениях. Мне казалось, так будет продолжаться вечно. И ошибся. В свои двадцать два года это были мои четвертые по счету отношения, вторые — с парнем и первые, которые я без зазрения совести считал серьезными. «Чтобы такой прочный союз разрушился, нужны веские причины», — поэтично говорила подруга. А мне оставалось лишь в тон ей театрально закатывать глаза, ибо ПО ТАКОЙ ХЕРНЕ разрушился наш «прочный, как алмаз» союз, что лучше и не придумаешь. — Ты отказываешься? — Блять, я даже слушать это не буду! — Ты эгоист. — А тебя раньше все устраивало. Абсолютно все. — Для тебя это так много значит? Неужели ты готов поставить под удар Нас, лишь бы остаться при своем? Твоя ебучая гордыня! Останешься с ней один и до старости будешь отсасывать себе сам, советую заранее удалить парочку ребер, пока молодой организм регенерирует лучше. — Да это ты, Кейд, еще тот гондон, если готов перевернуть все с ног на голову из-за возможности пару раз присунуть мне. Заикнулся бы ты раньше — никаких проблем. Но тебе это даже в голову не приходило. Сейчас-то чего шарахнуло? Книжек о большой и чистой начитался или кто «на уши присел»? — Это твое окончательное «нет»? — Это мое окончательное «отъебись», ложись в постель и не отсвечивай, иначе маленькая муха превратится в большого слона и сожрет тебя! — По-твоему, я шучу? И на твоем «ложись в постель» все закончится? — Хватит истерить! О равноправии он задумался… С чего вообще ты завел речь о каком-то сраном равноправии? Или мой анус для тебя стал центром вселенной и все твои амбиции и интересы вращаются вокруг него? Мне вот интересно, на кой тебе это? Я уж сомневаюсь, что дело в простом доминировании или «хочу новых ощущений». Приоткроешь занавес тайны? — Да пошел ты на хуй, что бы я ни сказал, ответ тебе в любом случае не понравится. — Значит, «присели» все-таки. И кто эта сука? Сразу пальцем ткнешь или будем в гадалки играть? — Не придумывай ничего лишнего! — Но и тему ты просто так эту не закроешь… — Нет. Если я что-то значу для тебя… — А вот сейчас заткнись. Давишь на жалость или собственные яйца застряли в заднице? Я тебе уже говорил, подоплека в твоих действиях не та, чтобы я радостно согласился и встал на четвереньки. Если так приспичило, метнись разок «налево», как только самоутвердишься, жду обратно. — Так значит? Да пошел ты на хуй, Дэйл. Эгоистичное чмо вроде тебя… — Закрой рот, блять. — … Еби мнение окружающих дальше, а я отчаливаю. — Дверь никто не держит. Твои слова для меня — пустой звук, если такая дурацкая причина способна заставить тебя вот так мне мозг полоскать. Собирай манатки. — Соберу, не переживай, — и он действительно собрал их. Так же громко, как и кричал в тот день, вещь за вещью пакуя чемоданы, разносил по квартире такой грохот со словесным сопровождением, что для меня до сих пор остается загадкой, как соседи не вызвали полицию. *** Я сидел на паре, неспешно записывая лекцию, когда короткая вибрация телефона заставила меня подпрыгнуть на стуле от неожиданности. «Исключение? Это вопрос закрытый и пересмотру не подлежит». Оборвавшийся разговор продолжился спустя почти двадцать четыре часа. Интересно, это он себе цену набивает, что дофига востребованный и занятой или действительно погряз в работе? «А я бы поспорил». На самом деле, сказанные им в супермаркете слова о стоимости оказанной услуги дошли до меня не сразу, кажется, мозг, долго переваривая их, изо всех сил пытался представить, что этого просто не слышал, а когда все же до него дошло, что это невозможно, стал выдавать информацию частями, чтобы не бить по нежной психике сразу. Происходило это примерно так: — Если тебе это не по карману, как думаешь, что он может попросить взамен? Даю подсказку: продажа органов сразу отметается, уж не так дорого он за них выручит и не такая по ценности услуга — посидеть пару часов на свадьбе, чтобы лишаться из-за нее почки, части печени или, к примеру, поджелудочной железы. Давай пораскинем мозгами… Что ты можешь ему такого дать, чего у него, возможно, нет? (Ключевое слово «дать» смакуй постепенно и сильно не напрягайся) Это должно быть нечто нематериальное. Посмотри на него: сексуальный мужчина, до полного расцвета сил ему далековато, но вниманием он, безусловно, пользуется. Ты почему-то решил, что он холост. Правильно помню? Я записал. Как думаешь, чего не хватает холостому мужчине? Секса. Во всяком случае, происходит он у него явно нечасто. Судя по тому, что ты со своей стопроцентной, на первый взгляд, голубизной его не сильно впечатлил, мужчины и парни для него не в новинку. Да к тому же это его «в моем вкусе» сразу все сделало предельно ясным и понятным. Так, а теперь тихонько, не спеша, попытайся подумать: секс — нематериален, в качестве платы за услугу в ненатуральной форме вполне подходит, мужчина тебя мало того, что старше, выглядит слишком эффектно, чтобы по доброте душевной довольствоваться позицией снизу. Значит. Не паникуй, ты все правильно понял. НЕТ. МИНЕТОМ ВРЯД ЛИ ОТДЕЛАЕШЬСЯ. «Сомневаюсь, что силенок хватит. Хотел предупредить тебя: если твое желание «пообщаться» еще не испарилось, то у меня появились свободные полчаса, чтобы ответить на твои вопросы — обеденный перерыв». Честно признаться, меня удивило данное предложение, но где-то в глубине души я чувствовал, что узнать Винса поближе мне очень хотелось, хотя бы по одной простой причине, что на свадьбе придется играть «влюбленную парочку», а если учесть тот факт, что никто из моих друзей знать не знает о нем, то вопросы будут сыпаться наравне с конфетти. «Могу даже личные вопросы задавать?» «Только не из категории: где хранишь грязные носки и моешь ли за собой посуду». «Как раз хотел начать с вопроса про носки. Сам я не очень чистоплотный». «Ты скажи еще, что моешься раз в год». «Ну, как бы тебе сказать…» «Не продолжай… Не хочу таких подробностей, а то действительно передумаю. А еще советую тебе не тратить время на глупости, у тебя осталось меньше двадцати минут». О лекции я благополучно забыл, отодвинув в сторону ручку и листок, съехав на стуле, чтобы не привлекать внимание преподавателя, сосредоточился на сообщении. «Расскажи о себе: сколько лет, где родился и вырос, чем увлекаешься по жизни». «Мне тридцать два. Родился и вырос в Манчестере, переехал оттуда, как только из Оксфорда пришло письмо о зачислении. Еще когда учился в школе, часто играл в футбол и занимался плаванием — считается за хобби. В универе никуда не подался, как и большинство — прожигал жизнь, в перерывах до ночи засиживаясь за книгами по юриспруденции. В Лондон перебрался по окончании и на данный момент моя работа — единственное мое увлечение». «Расскажи о ней, почему выбрал именно адвокатскую деятельность?» «Еще в школе во мне разглядели потенциал, а родители просто согласились с рекомендацией профорга и классного руководителя. Наверное, я сам осознал всю суть этой профессии, когда непосредственно столкнулся с ней на практике: пять лет работы у одного из лучших солиситоров дали свои плоды — окунулся в эту деятельность с головой и уже не смог вынырнуть. Сам я очень быстро стал солиситором, почти два года пробыл семейным адвокатом у чуть более тридцати семей. И буквально полгода назад получил предложение стать барристером. Сейчас усердно работаю над этим — подобное повышение отнимает много сил». «Сейчас ты барристер-солиситор? Здорово. Я сам не понаслышке знаком с адвокатской деятельностью — мой дедушка был барристером». Развернутый ответ о работе говорил лишь об одном — Винс был редкостным почитателем своего дела, и судя по тому, в каком молодом возрасте получил подобное предложение — еще и редкостным трудоголиком. «Хотел и у тебя кое-что узнать: сколько тебе лет? Сейчас сложно определить «на глаз», в последнее время дети слишком взросло выглядят». Ха. Дети? Сомневаюсь, что он спрашивал всерьез — мне всегда давали больше своих лет. «Не спорю. Но, так сказать, черту «уже можно» я давно перешагнул — мне двадцать два». — И хоть меня не спрашивали, добавил: «Заканчиваю третий курс Лондонского Городского Университета, профиль бизнес и экономика». «Не так уж и давно», «Мажор?» — друг за другом пришли сообщения. «Почему сразу «мажор»? Мне огромного труда стоило поступить туда, правда такого же труда мне сейчас стоит не вылететь оттуда — довольно долгое время забивал на учебу и мне это аукнулось». «Спросил, потому что насчет твоего университета у меня предвзятое мнение… Поверь, мне есть, с чем сравнить — его выпускники особым умом не блещут. Их защита в суде порой лучшее зрелище, чем на цирковой арене». «Твоя правда. Но мы же не будем тратить последние минуты на разговоры о системе образования». «Как пожелаешь. Я почти доел, и у тебя осталось четыре минуты». «Педант?» — и следом еще одно сообщение: «И да, приятного аппетита. Жуй медленнее, а то твоя новая жизненная ступень накроется из-за гастрита». «Спасибо за заботу, дорогуша». Я чуть воздухом не поперхнулся — его обращение вызвало во мне волну недовольства. Игнорируя цыканье соседей, я едва не раздавил экран пальцами, когда с нажимом набирал ответ: «Раз уж мы перешагнули ступень «знакомство», я могу в лоб спросить: ты охуел? Не вздумай называть меня так еще раз». «Задело?» «А не должно?» «Извини, я и забыл, что люди твоего возраста столь вспыльчивы и все воспринимают буквально». «Говоришь как старпер за восемьдесят! Хочешь сказать, тебе понравится, если я буду обращаться к тебе подобным образом?» «Во всяком случае, я не восприму это так остро, как ты! На некоторые вещи стоит закрывать глаза, чтобы сохранить нервные клетки. Поверь мне». «Прости, что еще не дорос до тебя! Но впредь не делай так больше, хотя бы по отношению ко мне… Мне это не нравится». «Как скажешь! Тогда как бы ты хотел, чтобы я называл тебя?» Собираясь набрать ответ, я застыл — пальцы зависли над экраном. Не знаю почему, но его слова вызвали внутри достаточно противоречивые чувства: с одной стороны, я не понимал, почему он вообще решил хоть как-то назвать меня, помимо моего имени, а с другой — я бы даже хотел, чтобы между нами появился столь интимный момент. Возможно, виной тому, что мы с Кейдом никогда не горели желанием придумывать друг другу какие-либо прозвища, даже интерпретации имени были в новинку. Единственным нашим развлечением были красноречивые обзывательства адресованные друг к другу — вот это делать мы умели. «Зови как хочешь. Только без сантиментов и соплей — у меня на них аллергия!» Ответ так и не пришел, видать, мое время вышло, и Винс удалился по своим делам не попрощавшись. А меня ждали конспекты и автозаправка… Таким образом, я закрутился вплоть до вечера четверга. С самого утра день пошел не так: начнем с того, что у меня был выходной, когда я проснулся от звонка менеджера — заболел мой сменщик, пришлось выходить; в обед позвонили из университета, сказали, что изменили реквизиты оплаты, а это означало, что вчера я отправил деньги не туда, поэтому после работы пришлось тащиться в банк, дабы урегулировать этот вопрос. Стоит ли говорить, что к вечеру я совершенно не ощущал свою душу в теле и поэтому благополучно забыл о самом важном — написать Винсу о времени и месте проведения свадьбы. Да что там — забыл написать? Я сам себя забыть хотел на диване, настолько усталость ломила кости. Жаль, у меня не имелось двойника, я бы с удовольствием воспользовался его услугами! «Ты где потерялся, или моя помощь уже не нужна?» — я лежал лицом в подушку, когда пришло новое сообщение. Перевалившись на бок, стараясь совладать с усталостью, я лениво набрал ответ: «Извини, совсем закрутился. Нет, мне все еще очень нужна твоя помощь». «Понимаю. Прости, но заделиться жизненной энергией не могу — самому не хватает». «Сон решит все мои проблемы. Как только поговорю с тобой, так раз займусь этим». «А чего со мной разговаривать? Просто отправь адрес и спи себе спокойно. Или без сказки на ночь не можешь?» «Так вот чем ты промышляешь в свободное от работы время?» «Если бы! Я сам еще не дома». На улице уже достаточно стемнело, стрелки на часах едва перевалили за одиннадцать вечера. «Так поздно? Неужели еще на работе?» «Почему сразу на работе? Я-то думал, начнешь ревностью покрываться, вдруг, ты у меня Такой не один, кому нужна помощь?» «Если бы это было так, я бы не дождался от тебя сообщения. А ты, вон, как разговорчив сегодня». «Твоя правда!» «Почему так поздно на работе торчишь?» «На этой неделе попался достаточно сложный клиент, дело обещает быть громким, поэтому вникаю, разбираюсь». «И ты завтра в состоянии будешь с постели подняться, не то что прийти на работу или ко мне?» «Ну, я же не первый год работаю. К тому же, меня всегда спасали кофе и контрастный душ». «Везунчик. Меня подобное не берет». «А в твои годы ты двадцать четыре часа в сутки должен быть бодрым. Или ты раньше времени сдулся?» «Как-то так… Всему виной отказ от алкоголя!» «Хочешь сказать, что не пьешь?» «Бросил». «И как давно?» «Полгода назад где-то». «Хочешь сказать, на свадьбе не притронешься даже к крюшону?» «Смеешься? Это свадьба! Конечно, на ней я отойду от столь необычного жизненного ноу-хау». «Другое дело». «А что, боялся, что придется насильно меня спаивать?» «Что-то вроде того. Думал, каким образом заставлю тебя отойти от принципов, а то мне совсем скучно будет… Но теперь этого делать не придется». «Облегчил тебе жизнь?» «А ты сомневаешься?» «Нет. Расскажешь еще что-нибудь о себе?» «Думаешь, завтра не наговоримся? У тебя будет целый день, чтобы узнать меня ближе. Так что иди спать и набирайся сил». «Уверен? Что ж, так и сделаю». «А ты ничего не забыл сделать?» «Поцелуй на ночь? Прости, но мы так мало знакомы». «Адрес и время». «А, да, прости! Отель Hilton London Paddington, регистрация начнется в два на крыше, успеешь?» «Постараюсь, надеюсь, встреча с миссис Пэриш не займет много времени. Спокойной ночи». *** Для своего торжества Пэтт и Скотт выбрали поистине шикарное место, отвечающее всем запросам людей от самого мала до велика. Отель Hilton London Paddington нескромной категории «4 звезды» находился в центральной части города, недалеко от Королевского Альберт-Холла и Имперского колледжа. Ни днем, ни ночью вокруг него не спадало оживленное движение: яркие огни замыкались в круг на дороге, а пешеходы то и дело бродили по вычищенному тротуару… Хоть я и не был женихом, с самого утра все равно ощущал какое-то неподдельное волнение, казалось, что сегодня мне самому суждено проститься с холостяцкой жизнью и связать себя узами брака с единственным человеком. Смокинг из химчистки я забрал еще накануне, собравшись достаточно рано для выхода, не зная, чем себя занять, в пятый раз натирал туфли, блеска на которых больше не становилось. Я жил недалеко от Гайд-парка, поэтому добраться до отеля для меня не составило труда — всего пятнадцать минут пешего хода; по дороге успел заскочить в цветочную лавку и упаковать подарок: мама в прошлом году купила в Италии кружевное постельное белье — сегодня же ему нашлось лучшее применение. Так как Пэтт не вложила в приглашение традиционный список с пожеланиями брачующихся, дополнением стал конверт с деньгами. В фойе я засветился ровно в два, повсюду мелькали знакомые лица, отчего создавалось впечатление, что весь отель принадлежал сегодня молодожёнам. Хотя, конечно же, это было совсем не так: согласно табличке у стойки регистрации из 364 номеров заняли 307 — гостей у Хилленов явно меньше. Все постепенно стекались на крышу, где проходила регистрация. Я решил воспользоваться лестницей, и когда телефон в кармане пиджака одиноко провибрировал, был на последнем этаже. «Прости, опоздаю на полчаса, регистрация уже закончится?» «К сожалению». «Извини еще раз, сам на взводе — только отпустил миссис Пэриш, прыгаю в машину и выезжаю». «Не торопись, встретимся в банкетном зале». От того, как все сложилось, стало немного грустно. Казалось, что не пошедший по плану с самого начала день и в середине подложит какую-нибудь подлянку. Интересно, Пэтт и Скотт чувствуют то же самое? Насколько сильно их волнение? Ведь от каждой мелочи зависит этот день. Их день. Вся регистрация заняла от силы минут двадцать: гости, находясь в томительном ожидании, едва обмолвились приветствиями, когда показалась невеста, идущая под руку с отцом, все и думать забыли о чем-то другом — всех приковала ее счастливая улыбка. Оставалось только наслаждаться. Пэтт и Скотт зачитали друг другу клятвы (не без оригинального подтекста): «я обещаю, что буду убирать за тобой волосы по всему дому и если хочешь, можешь год не брить ноги», «я обещаю, что не буду ругаться, если ты будешь ходить по дому в трусах, согласна делить ночи с тобой и приставкой». Обмен кольцами, поцелуй согласия и первый танец — эйфория оказалась всеобщей, никто не остался вне ее. *** После окончания церемонии гости переместились в просторное помещение банкетного зала. Не успеваю толком освоиться, вдоволь насладиться торжественной обстановкой и со вкусом украшенным помещением, как на горизонте всплывают Кейд, Фил и наша общая знакомая Люси — именно она, приметив меня, стремительно двигается в мою сторону, утягивая с собой эту парочку. Впрочем, те сильно не сопротивляются. У Кейда вообще на роже написано «Дейл опять потерял Чипа?» — Дейл, как я рада тебя видеть, — девушка повисает на моей шее, и я по инерции сцепляю руки на ее талии. — Я опоздал всего на полчаса, а ты уже клеишься к другим, — голос Винса прозвучал над самым ухом, инстинктивно отшатнувшись, попутно отпуская девушку, спиной упираюсь в широкую грудь. Гадать, чья она, не приходится — Винс собственнически положил на мое плечо руку, прижимая плотнее к себе, второй, едва касаясь подбородка, тут же заставляет повернуть голову и встретиться лицом к лицу. Я ничего толком не успел разглядеть, так близко столкнувшись, что в глазах начало двоиться. Его губы были так близко и, как оказалось, неспроста. — Прости, что задержался, — виноватый шепот, и уголок губ едва касается моих, замирает на секунду, чтобы после девственно чистая близость превратилась в целое шоу для окружающих: приоткрывает рот, в поцелуе буквально заглатывая мои губы, без стеснения ныряет языком внутрь, присасываясь так страстно, что не возникает сомнений в подлинности наших чувств. Отвечаю ему практически сразу, перед тем, как разорвать поцелуй и отойти на шаг, позволив руке отпустить меня, сам перехватываю инициативу, углубляясь в его рот, напоследок оттягивая нижнюю губу… Так, чтоб до красноты. До водянистой ниточки, оставленной на коже. Едва получилось без пошлого звука — шум толпы, ее переговоры подавили его. Не удалось лишь избежать шока на лицах Кейда и Фила, даже сейчас наблюдая, как бывший жадно сглатывает, готов поклясться, что возникло желание повторить. Неоднократно. На лице Люси проскальзывает лишь неловкое смущение — пунцовые щеки тому подтверждение. «Вот это показуха, аж у самого дух захватило», — проносится в голове. — Ты уже положил подарок в общую кучу? — не обращая никакого внимания, спрашивает Винс, вытаскивая из кармана подарочный конверт. — Кажется, ты забыл его… Мы почти одного роста, так что особого труда не составило, приблизившись к нему ближе, прошептать на ухо: — Очень приятно с твоей стороны, но ты не обязан. Не заставляй испытывать неловкость, убери его. К тому же, я уже поздравил молодых лично от нас. Снова рука собственнически касается талии, сжимая ткань пиджака. — Как скажешь! — и одаривает такой улыбкой, что невозможно оторваться. Только сейчас замечаю эти жадные, любопытные взгляды… И не столь в нашу сторону, сколько в Его. Все, без исключения, оценивают безупречную внешность Винса, выискивая в ней изъяны или, быть может, просто наслаждаясь им. Сам понимаю, с кем сейчас стою. Кто держит меня. И почему-то горжусь самим собой. Внимательно вглядываюсь в черты его лица. Поверить не могу, что с такими данными Винс действительно пропадает в судебном зале. Но не спешу осуждать его выбор — внешность не всегда повод для гордости. Почему-то хочется крикнуть: «Хватит, насмотрелись? Теперь занимайтесь своими делами и дальше», но стиснув зубы, разворачиваюсь к Кейду и едва улыбаясь, произношу короткое: — Уже видел рассадку гостей? Не сразу отмирает, заставляя меня задуматься над тем, почему из его взгляда исчезли небезызвестные мне холод и надменность. Сомневаюсь, что дело в превосходстве моего «нового» парня над старым, но и списать это на выкрутасы настроения я тоже не могу. — Мы сидим за соседними столиками, я хотел поменяться, но подумал, что это будет не очень красиво с нашей стороны. И правильно сделал, без тебя будет спокойней, не хочу, чтобы ты забрал все мое внимание на себя. Пусть даже с негативным подтекстом. Хочу сегодня расслабиться. Ведущий приглашает всех занять свои места, объявляя о скором начале шоу-программы для гостей. В зале гаснет свет и на сцену выходят приглашенные артисты. Ничего нового: файер-шоу, иллюзии и фокусы. В силу разношерстности публики, каждый выступающий смог найти своего зрителя. График номеров оказывается очень плотным, поэтому нормальной беседы ни за одним столом не завязывается. Все время выступления я лишь украдкой поглядывал на Винса, чтобы удостовериться, что тому не наскучило все мероприятие. Мужчина слишком умело изображает заинтересованность — не подкопаешься. Спустя два часа свет ламп приглушают, а основной в зале делают ярче, какое-то время пришлось привыкать глазам. Ведущий объявляет, что с этого момента торжество начинает набирать обороты и теперь точно никто не останется равнодушным: после его слов официанты выносят горячее и первый алкоголь — шампанское. За каждым круглым столом было посажено от шести до девяти человек, от этого варьировалось количество бутылок в медном ведерке со льдом. За нашим сидело семеро — двух бутылок оказалось достаточно, чтобы доверху наполнить бокалы. — За молодых! Зал отсалютовал бокалами, игристая жидкость в которых сверкает ярче огней. И после первого тоста, действительно, время перестает ощущаться: тосты и алкоголь льются рекой, гости поддаются всеобщей раскованности (детей еще после выступления увел аниматор в игровую комнату, так что родители смогли окончательно расслабиться). — Наконец, твоя физиономия перестала быть такой напряженной, — Винс придвигается ближе. — Я еще даже не начал расслабляться. — Не обманывайся, — щелкает меня по носу, после одним касанием руки заставляет склонить голову к себе ближе. — Даже сейчас Он продолжает пялиться на нас. Поверь, у него самый жалкий взгляд из всех, что я видел. — Думаешь, после твоих слов мне станет легче? Хотя… Кому я вру? Станет, — алкоголя в венах оказалось достаточно, чтобы язык развязался, и я принимаюсь озвучивать собственные мысли. Наверное, сказывался полугодовой перерыв. — Вот и умничка! — Винс возвращается к тарелке с мясным ризотто. — Так почему ты сегодня так задержался? Миссис Пэриш такая важная особа? — Не совсем. Это про ее дело я говорил вчера: ее родная сестра — публичная личность, после смерти их родителей настало время делить имущество, согласно завещанию, но сестра идет в отказную. — Почему же? Ты говоришь, что все «согласно завещанию». С бумагой не поспоришь. — Не в этом случае. Их родители владели компанией, исполнительный директор, в которой уже почти десять лет — сестра клиентки Дакота; по завещанию миссис Пэриш отписали больше пятидесяти процентов акций — на этом уровне ее решения становятся выше, чем решения остальных членов совета директоров–акционеров. — Так и в чем проблема? Пусть всей компанией управляют обе сестры. Одна явно шарит в этом больше, а вторая пусть пожинает плоды. — В том-то и проблема, что все члены совета и исполнительный директор на собрании проголосовали против наследования — вполне имеют право. И сейчас у нас стоит вопрос о существенном уменьшении доли или внесении изменений в устав организации, на основе которого решения миссис Пэриш будут носить рекомендующий характер, а не обязательный. — Ого! — восклицают над ухом наши соседи, кажется, уже пару минут наблюдающие за нашим разговором. — Вы адвокат? Из этой пятерки я был знаком лично только с Люси и ее новым бойфрендом Шоном, остальных видел впервые: молодая женатая парочка под тридцать как раз интересовалась сейчас у Винса о работе. — Это здорово — от тебя веет профессионализмом. Может, посоветуешь кого-нибудь из проверенных солиситоров? Наш семейный адвокат скоро уезжает, и мы вынуждены искать ему замену. — Оставь мне свой номер, передам своему старому другу. — Спасибо. Всегда считал, что свадьба — лучшее место для обретения связей и новых знакомств. — Поддерживаю! — Тогда, предлагаю за это выпить, — мужчина вернул Винсу сотовый, где записал номер, и после принялся разливать по рюмкам коньяк, а бокалы дам наполнять белым вином. — Ты же не пьешь коньяк! — опрокинутая стопка чуть в горле не застряла, когда у нашего столика во весь рост вырос Кейд. Его-то только сейчас и не хватало. Винс вопросительно посмотрел на меня. Ну, а что мне оставалось делать, если это правда, а из предложенного на свадьбе крепкого значился только коньяк? Приходится красноречиво врать. — Я давно не пил — поэтому сегодня распробовал его и понял, что напиток весьма сносный. — Сносный? Говоришь так, словно половину вечера давишься им. — Я оставлю вас ненадолго, — Винс выходит из-за стола, а его место без спроса занимает Кейд. Где-то вдалеке звучит чей-то призыв закружить девушек в танце, и ди-джей сменяет трек на медленный — обе пары с нашего столика быстро поддерживают эту затею. — Куда подевался Фил? Почему-то в данную минуту очень хотелось, чтобы Солнечный рыцарь по имени Подсолнух появился и увел куда-нибудь его. — Не знаю. — А ты, я погляжу, уже успел надраться? — Ты знаешь, мне много для счастья не надо! Глаза Кейда заметно окосели, речь начинала расплываться. Кажется, сейчас произойдет нечто странное и необратимое! И куда только Винса унесло? — И как он тебе? Вопрос со стороны звучит неожиданно. Но его следовало ожидать. — Почему тебя вдруг это заинтересовало? — Смотрю на него… Смотрю на тебя и понимаю, грош цена твоим моральным устоям! Перед ним-то ты не отказался раздвинуть ноги! А, вот оно как? Кейд, научи и меня такой магии? Ты всегда так умело перетягивал одеяло на себя, наизнанку выворачивая любую ситуацию. Кейд, я завидую. У таких, как ты, выигрывать сложно. — Не отказался и что с того? — не узнаю собственный голос: звучит слишком хрипло и грубо. — Значит, трахаешься с ним? — Нет, в карты по ночам играю, — искусно соврал я, диалог с Кейдом все больше раздражает — не такого я хотел, когда шел сюда. Вали к своему Подсолнуху, натяни его в толчке, только меня не трогай! — Ну ты и сука, Дейл! Так сложно было… — О… Ты бы ТАК не смог, поверь! — обрываю его жалкую фразу на корню. Неужели такого человека я искренне любил? Озабоченный, неуверенный в себе сукин сын! — Звучит оскорбительно. — А как ты хотел? Так просто лезешь в мою личную жизнь, что еще хочешь услышать от меня? Позы? Как часто? М-да… А я говорил, что трахается он божественно? Нет, так … — меня несет, уже не ощущаю никакого стыда, не обращаю внимания на взгляды случайных свидетелей. Плевать. Мне хочется набить ему морду прямо в зале, запачкать кровью дорогущие скатерти… Лишь бы отделаться от того чувства несправедливости, переполняющего меня. — Дейл, успокойся, — Винс в очередной раз оказывается вовремя, заняв место отсутствующего соседа, придвигается ко мне вплотную, заставляя облокотиться о свою грудь, прижаться так сильно, что оставалось только глубоко дышать. Как жалко я смотрелся со стороны минуту назад? Почему позволил дать волю эмоциям? Почему не оказался выше всего этого дерьма? Наверное, потому что никогда не умел по-другому! — Кажется, тебя заждались, — кивком указывая, обращается он к Кейду, разговор для которого еще не закончился, и я сам устремляю взгляд в нужном направлении — недалеко от нас стоит Фил. Вдруг становится жаль этого парнишку. Его парень устраивает разборки с бывшим, откровенно показывая всю свою ревность и весь свой эгоизм, а ему остается только наблюдать. Бежать тебе нужно от такого придурка, Фил. Уверен, что его чувства к тебе — напускная фальшь. Кейд не тот человек, которому стоит безоговорочно доверять. Я верил и ничего хорошего из этого не вышло… — Я принес из бара водку и текилу, — когда нежеланный гость скрылся, на стол водрузились две бутылки. — Не знал, что выбрать. — Водка — самое то! — Значит, текилу оставим девушкам. — Думаю, им вино уже наскучило, — я продолжал сидеть, облокотившись на Винса, почему-то не хотелось подниматься. С трудом переборов себя, занимаю нормальное положение на стуле, а Винс снова возвращается на свое место — с танцпола подтянулась вся пятерка. — О-о-о, текила! — воскликнула Люси. — Угощайтесь. — Винс, как это мило с твоей стороны, ты явно знаешь толк в грамотном проведении вечера. После пары стопок со льдом стало легче. Отпустило. Наверное, даже лучше, что инцидент с Кейдом случился в середине вечера, ибо, вдоволь напереживавшись из-за этого ушлепка, я смог отпустить ситуацию с ним и действительно наслаждаться временем за нашим столиком. — Ты так долго ходил за водкой, странно, что принес только одну. — Я успел пропустить пару танцев — пробираться сквозь толпу одиноких дам было плохой идеей. — Хорошие манеры не пропьешь. — У меня не было выбора. — Не сомневаюсь! — Погоди, что это? Ну-ка повтори, в тебе ревность просыпается? — Тебе кажется, — насадив на вилку кусочек красной рыбы с бутербродов, поднес ее ко рту Винса. — Открой рот, а теперь жуй. Тебе пора научиться закусывать! — Боишься, что потащу тебя домой раньше, чем ты насладишься свадьбой? — Не разговаривай с набитым ртом. Жуй, не спеши. — Не увиливай от темы… — Я и не собирался, но и торопиться нам незачем, нужно найти грамотную ноту, чтобы свалить. Мне необходимо больше настроения. — Будет тебе настроение, — солидарно отвечает Винс, вновь наполняя мою рюмку. Темы для разговора менялись, как содержимое в тарелках — едва успевал насладиться одной, уже приносили другую. Благо размер порций оставался феерически мал — набить живот до отказа не получалось. За наш столик все чаще присаживались новые лица, имена которых вряд ли оказалось возможным запомнить. Но с каждым из них было нечто общее, с каждым из них случалась новая дискуссия. Пользуясь моментом, вседозволенностью, я все чаще стал обращать внимание на Винса, разглядывать его лицо, для себя подмечая, что цвет его глаз опьяняет сильнее, чем водка или коньяк. Кофейные глаза отвечали мне теплым взглядом, изредка подмигивая. В голову лезли странные мысли: философские размышления о судьбе, плотские — «возьми его прямо на глазах у всех», странные — «а что будет дальше?» — последние я предпочитал игнорировать, списывая на побочный эффект алкоголя. Когда колена под столом коснулась теплая ладонь, в центр зала выкатили тележку с поистине гигантским тортом — все внимание было обращено на пару в белом платье и черном смокинге. — Хочешь дождаться раздачи сладкого? — рука неотрывно прошлась от колена по бедру вверх, замирая у самого паха. — Он из мастики — не люблю мастику! Внутри вдруг образовалась пустыня: стало так жарко, что захотелось осушить сразу весь обновленный кувшин сока со льдом. Ладонь легонько сжалась, и я по инерции свел колени, захлопнув его руку прямо между ног. Возбуждение удавалось контролировать с трудом — с возрастом я понял, что это возможно. — Не хочешь воспользоваться моментом и слинять отсюда? — столь же жаркое дыхание, что и ощущения в теле, обжигает кожу за ухом. — Куда? — Выбор небольшой, мы же в отеле. — С ума сошел? Ты знаешь, сколько здесь стоит номер? Двести фунтов стерлингов — не меньше! — я чуть не задыхаюсь от возмущения — столько я положил в подарочный конверт, и это сильно ударило по моему бюджету: на заправке много не платят. — И кто тебя спрашивать будет? Пойдем, — Винс высвобождает руку и, приобняв меня за плечо, помогает встать из-за стола. За вторую половину вечера я не предпринимал таких попыток. На стойке регистраций нас одаривают игривым взглядом, оповещая, что свободных номеров осталось меньше двадцати, десять из которых супер-люкс. — Ой, подождите, так вы со свадьбы? — девушка обращает внимание на бутоньерку, торчащую из нагрудного кармана — ее вручили еще на регистрации. Мы лишь согласно киваем. — Так чего же вы сразу не сказали? Для гостей молодоженов наш отель всегда предоставляет скидки, — сразу после этой фразы администратор заметно сникла, — вот только у нас нет свободных номеров с раздельными кроватями. Винс вмешался незамедлительно, пока я, вцепившись руками в стойку, пытался не свалиться прямо в холле на глазах у людей: — Вы все верно поняли, нас не интересуют такие номера, — и вновь это коронное подмигивание. Он умеет быть убедительным. Девушка смущенно уставилась в монитор. — Тогда есть двухместный с джакузи по цене стандартного — всего сто тридцать пять фунтов стерлингов. — Нам подходит, — Винс, незаметно для администратора, достал из конверта сто пятьдесят фунтов и, расплатившись, оставляя сдачу на чай, забрал карту-ключ. — Ты видел, как она смотрела? — уже стоя в лифте, позволяя себе навалиться на стенку всем телом, комментирую ситуацию: — Она точно тебя хочет. — Поверь, будь ты немного старше, смог бы залезть к ней в трусики. — Да. Она ничего. — Я заметил. Было приятно вот так просто сказать Винсу о своем мнении и, как раньше, не отхватить за это гнусный комментарий, которые так любил отпускать Кейд. Правде в глаза я смотреть умел: мой бывший был ревнивее, чем любая баба! Номер оказался достаточно просторным, незахламлённым, выполненным в черно-красных оттенках: большая круглая кровать в центре, тумбочки по бокам, плазма напротив, плотные черные шторы закрывали окно, по периметру навесного потолка располагались друг за другом встроенные круглые лампочки. — Сразу хочу посмотреть самое интересное! — Винс скрывается в ванной. — Ого, вот это машина, да сюда влезет человека четыре — не меньше! — послышались восторженные выкрики. В дверь постучали; когда я открыл, первой на глаза попалась тележка, заставленная всем подряд. — Мы ничего не заказывали. — Это обслуживание номера — все включено в цену. Приятного вечера, — официант удалился, оставив тележку — пришлось закатывать внутрь и везти в направлении, откуда доносился шум воды. — Ты уже успел включить воду? Два больших краника уже вовсю набирали джакузи. — А я смотрю, ты опять с едой? — Винс уставил взгляд на тележку: грозди черешни и клубники в вазе, взбитые сливки во флаконе, пирожные с фруктами и очередная бутылка шампанского в ведре, поймав ее взглядом, он лишь присвистывает: — На понижение градуса идем? Вывезешь? — Я не буду пить его, в комнате стоит мини-бар! — Другое дело. Я бы тоже не рискнул! — Боишься помереть? — Боюсь за последствия не ответить. — Ты смотри, простыни в этом номере дороже, чем его съём — заблюешь, дорого обойдутся! — Кто бы говорил, сам в себе еле держишь, небось. — Нет, мне хорошо. Пока стояли в фойе, успел надышаться воздухом с улицы. — Хочешь сказать, пришел сюда на трезвую голову? — А тебе так нравится людей заставлять или без алкоголя на тебя не встанет? — А ты чего такой красноречивый? Точно «проветрился»? — Бла-бла-бла. Ты чего ворчишь и докапываешься, как дед старый? — Это издержки профессии, — Винс, не сводя с меня взгляда, потянулся к своему галстуку, ослабляя узел. — Расслабься, ты не на работе! Стянув с себя галстук, следом снимает пиджак и, расстегнув пуговицы на рубашке, отправляет на пол и ее. — Скоро тут все будет мокро, не жалко вещи? — Мне сейчас все равно! Или ты хочешь, чтобы я все стопочкой сложил? — на этих словах Винс резко двинулся мне навстречу, заставляя инстинктивно вжаться в стену, впрочем, я оказался лишь помехой на выходе из ванной комнаты. — Где ты там говоришь твой мини-бар? Я не смог сдержать саркастического смеха. — Открой тумбочку слева от кровати. — Вот это ты разведчик, как догадался? — Заглянул внутрь! — Логично, — Винс вернулся, держа в руках пять маленьких бутылочек. — Так, что тут у нас? Белый ром, виски, коньяк, водка и опять ром, правда, с каким-то извращением — ванильный! — Сам ты извращение, а Captain Morgan — вещь! — Вот и порешали, эту Вещь пей сам и вот, белый ром, пожалуй, тоже подойдет. К нашему удивлению, вода в джакузи до середины набралась достаточно быстро; скинув с себя всю одежду (я решил воспользоваться примером Винса и далеко ходить не стал, побросав все на полу в ванной), забираемся в воду. Хватает одного несильного нажатия, чтобы шум механизма оглушил тихое помещение — заработали форсунки. — Не жалеешь, что принял мое приглашение и пошел на свадьбу? Перед тем, как мы открыли бутылки, Винс предупредил, что так как содержимого крайне мало, нужно делать частые, но небольшие глотки. — Само мероприятие оказалось вдохновляющим, да и вечер я провел в приятной компании, чего тут жалеть? — А как же ссора с Кейдом, ты ведь стал ее свидетелем — я не очень красиво себя повел. — Почему же? Ты не сдерживал себя, поступил так, как тебе хотелось. Разве тебе не стало после этого легче? — Стало. — Так что же должно смущать меня? Я не чувствую себя задетым. К тому же, разве встречи с бывшими бывают приятными? — У кого-то бывают. — Сомневаюсь. В крайнем случае, тогда между людьми снова вспыхивает искра и случается очередная интрижка. Такие отношения сложно назвать «прошлыми» — это слишком утопично. — У тебя уже случалось подобное? Возвращался к кому-то? Винс, перед тем как ответить, снова делает глоток, откинувшись на скользкий бортик. — Я позволил человеку вернуться, и ничего хорошего из этого не вышло. — Расскажешь или слишком личное? — Не сказал бы. Но ситуация куда печальней, чем у тебя: вернувшейся была моя бывшая супруга — мы слишком рано (без всяких торжеств) расписались, года совместной жизни не прошло, когда мы поняли, что поторопились. Год? Звучит знакомо — с Кейдом было так же. Год совместной жизни с ним — худшее, что случалось в моей жизни. Когда твой мозг медленно выедают ложечкой, таким сложно наслаждаться. — Как так вышло, что вы сошлись снова? — не знаю почему, но мне захотелось в этот момент оказаться ближе к нему: забираю с бортика бутылку и одним нескромным движением сажусь к нему на колени, обхватываю по бокам ногами, замираю в таком положении, внимательно смотря на него. Винс возражать не стал, и, обхватив за талию одной рукой, продолжил свой рассказ: — Она начиталась каких-то книжек по психологии, их авторы учили и давали советы в семейной жизни. Боже, как сейчас помню, как сидя на кухне, она зачитывала мне выдержки из статьи «Семь стадий любви». Сказала, что мы слишком долго застряли на пути от второй стадии «пресыщение» к третьей — «отвращение», и когда достигли ее, не стали бороться или хотя бы пробовать смириться с тем, чего нельзя было изменить, и просто разбежались. — И ты веришь в это? — В сами стадии? Молча киваю, делая глоток. — Я не опровергаю их существование, но не когда люди, совершенно не подходящие друг другу, насильно удерживают данный союз. Ничего хорошего из этого не выходит. Что было бы дальше, когда у нас появились дети? Мы бы стали одной из тех несчастливых семей, в которых родители гуляют на стороне и по субботам устраивают скандалы, а дети вымещают свое зло на окружающих или попадают в неприятности. — Ты прав… Было бы гораздо лучше, если бы люди в свое время понимали это и обрубали все концы. Я рос в счастливой семье, но среди моих сверстников часто встречались семьи с похожей ситуацией. — А я за годы работы столько повидал, что поверь, те дети, подростки, что на собственном опыте столкнулись с этим, гарантировано в будущем пойдут по стопам родителей. — Я бы не согласился. — Дейл, такова статистика. Конечно, есть исключения, но их крайне мало. Одно на сотню. — Печальная картина, — моей щеки коснулась теплая влажная ладонь, взгляд «глаза в глаза», почему-то хочется сказать: «Не стоит быть со мной столь нежным, могу привыкнуть», но вовремя прикусываю язык. — А ты слишком впечатлительный! — Какой есть. Делает глоток и, не сглатывая, тянется за поцелуем, сначала мягко касаясь губ, и только потом углубляет. Небо обжигает, но за вечер выпито столько, что дискомфорта почти не приносит. Языки соприкасаются, а где-то внутри вновь разрастается пустыня: становится мало его. Он, словно глоток воды, которую боишься выпить за раз, поэтому растягиваешь, смакуешь, наслаждаешься, и с каждым глотком сносит башню. — Хочу тебя, — хриплый шепот — почти не узнаю свой голос, плотнее прижимаясь к его груди. Я нечасто говорю такое вслух. — Т-ш-ш, — накрывает пальцем мои губы, отстраняясь. — Еще успеем. Тянется к вазе, забрасывая себе в рот клубнику, начиная медленно жевать, забирает с подноса сливки. Встряхнув одним движением, справляясь одной рукой, лишает колпачка, что упав в воду, начинает раскачиваться не хуже поплавка. — Всегда хотел так сделать, но как-то не доводилось, — и едва я открыл рот, чтобы спросить, что именно, как чудо-баллон в буквальном смысле вставляют мне в рот, до отказа наполняя взбитыми сливками. — Т…ы из…шь…ся? Но все возражения мгновенно гаснут, когда едва коснувшись языком, он снимает шапку сливок, заглатывая вместе с моими губами, после проходится по подбородку, собирая густые подтеки и, вцепившись в волосы, фиксируя голову, вновь надавливает на баллон, заливая уже нас обоих. Сам сглатываю сладкую жидкость только через минут пять, после того, как его напор стихает, а вылизывание меня превращается в медленный и тягучий поцелуй. Слишком сладко. Слишком нежно. Так и привыкнуть недолго! И будто идя в противовес своей мысли, смыкаю зубы на его подбородке, когда, скользнув языком, сам собираю сливки. Это больно. Очень больно — сам знаю. Но ничего за этим не следует, никакой реакции, молча выжидает, и от этого распаляюсь еще сильнее, стискивая бедрами его, придвигаясь как можно ближе, трусь об его откровенный стояк — нижнее белье мы сняли сразу, поэтому ничто не сковывает движений. — Зачем ты предложил пить маленькими глотками? Кажется, мне совсем снесло крышу… А может, это твоя прямая вина? — Так пьян, что готов мне в любви признаться? — Нет, — отрицательно качаю головой. — Я лишь сказал, что хочу тебя так сильно, что готов лезть на стену, а ты уже принял это за дифирамбы. — Как ты там сказал Кейду, «трахается божественно»? — улыбка на губах Винса такая похабная, что даже сливки на роже не мешают наслаждаться ею. — Разве оспоришь? Или в твоей постели побывало так мало жертв, что еще не набрался опыта? — Считаешь себя жертвой? — Взгляд в супермаркете… Я только после понял, что это был взгляд хищника. Обычно так смотрят на свою добычу. — Как поэтично! Но сомневаюсь, что все они считали себя жертвами… — А как называл их ты? — Не знаю, по имени, мне было достаточно. Правда, никто из них не попадал в мою телефонную книжку. — Звучит так, как будто ты делаешь мне одолжение… Или подожди, хочешь сказать, что я особенный? — Я этого не говорил. — Но оно так и звучит… — Только не говори, что сейчас подорвешь свою задницу и выскочишь отсюда. Согласен, комплимент не удался… — Правда, у тебя это не выходит, в следующий раз лучше потренируйся на ком-нибудь другом, прежде чем… — В следующий раз? Намекаешь? — Не на себя, уж поверь. Я ведь у тебя не последний Такой, которому ты помогаешь, — улыбка прямо в его губы — он понял меня с самого начала. Понял, что я играю с ним, что не буду собственнически реагировать на его шутки… Мне не нужно, чтобы, находясь со мной, он делал вид, что заинтересован только мной, что увлекся так сильно, что это не последняя встреча. Мне нужно, чтобы он был настоящим, чтобы я мог быть настоящим рядом с ним сегодня. — Это все из-за твоей работы? Недостаток внимания? — Какой догадливый. — Неужели не хватает денег на шлюх, сомневаюсь… — А смысл? Мне больше нравятся знакомства «на одну ночь», поверь, так, как отдаются в нее, не получится за деньги. — А как же отношения? Или опять работа? — Ты крайне проницателен. Сложно заводить отношения с моим графиком. По крайней мере, не в той форме, к которой все привыкли. — Трудоголизм — не девятое чудо света, как-то же люди живут с этим и семьи заводят. — Но не я… Для этого нужно предпринимать хоть какие-то попытки, а мне некогда. — Понимаю тебя. Иногда с абсолютно свободным временем и неограниченностью действий люди ведут себя так же, как ты. — У них есть на это право… — Как ты любишь говорить о правах… — Это моя… — Работа. Я уже понял. А сейчас ты на отдыхе, так воспользуйся возможностью и трахни меня, а то от этих разговоров я начинаю трезветь, — в подтверждение своим словам, зажав зубами бутылочку, запрокидывает голову, разом осушая ее. — Ты такой нетерпеливый. Не забудь закусить, — сладкий язык проникает внутрь, активно шаря по небу, проходясь по зубам, смешивая привкус алкоголя с чем-то воздушным. Горячая ладонь, спускаясь по торсу, скользнула вниз, накрывая мой стояк и сжимая его в кольцо. Медленные движения «вверх-вниз» заставляют плавиться в его руках, прижиматься плотнее к нему уже невозможно, разве что остается склеиться с ним на клеточном уровне. Останавливаю, накрыв его руку своей. — Сядь на бортик, — чтобы он услышал меня, приходится говорить громче, чем хотелось бы. Молча исполняет мою просьбу, оказавшись задницей на белой скользкой глади джакузи, перекрывает краники — воды и так уже достаточно для двоих. Дотянувшись до кнопки, вырубаю технику — шум порядком поднадоел, да к тому же в процессе осуществления задуманного хочу слышать его голос. Надеюсь, Винс не будет молчалив. — Думаешь, без минета не смогу тебя трахнуть? — Звучит слишком пошло. — А тебя это смущает? — Нисколько, наоборот — слишком возбуждает. — Я смотрю, ты с каждой моей фразы течешь… — А ты привык к другой реакции? Ответить на вопрос я ему не даю, вобрав в себя стоящий член настолько глубоко насколько могу, что Винсу остается только выдать ошеломленное: «Нх… ты и так можешь?» Выпустив твердую плоть с пошлым звуком, поднимаю на мужчину глаза — улыбка вместо ответа, а после вновь опускаясь ниже, заглатываю. — И как твой Кейд посмел от тебя сбежать? — на этих словах позволяю зубам скользнуть по нежной коже. — Понял, не давим на больное. Продолжай… Не останавливайся, — его команда была лишней: меня захватывает такая эйфория от своих действий, что стало уже непонятно, кому из нас делают минет — слишком приятно становилось от каждого толчка внутри. Параллельно, отсасывая ему, стараясь не доводить себя до тошноты (тонны влитого алкоголя изредка напоминали о себе), принимаюсь осторожно растягивать себя. Мои действия для Винса незамеченными не остаются. — Детка, хватит так изгаляться над собой, — и, отстранив меня, придерживая за отросшие патлы голову, оттягивая назад, соскальзывает в воду, сгребая меня в охапку, возвращает себе на колени и, не расслабляя хватки, проходится языком по шее. — Что, не твоя эрогенная зона? Мотаю головой, насколько это возможно. — Уши. — Вот оно как, — придвигается ближе, вновь горячо шепча на ухо: — Почему раньше не сказал? — и с этими словами, церемонно облизывая пальцы, заставляя привстать над поверхностью воды, принимается растягивать меня. То ли я сегодня слишком расслабился, то ли алкоголь раскрепостил настолько, что палец за пальцем я принимаю в себя с непривычной легкостью (для меня это было в новинку, но я знаю, каково это). — Ты всегда такой податливый? — Не знаю, раньше не доводилось проверять. — Хочешь сказать, у тебя впервые? — Я это и говорю. — И до Кейда ни с кем не пробовал? — Нет, по крайней мере ограничивался другой позицией или вообще только минетом. — То есть я у тебя первый? — Сколько еще будешь спрашивать? — Столько, сколько захочу… Мне нравится смаковать эту мысль! — Лучше бы тебе понравилось смаковать что-то другое, наприм… — договорить не успею, в который раз обрывая наши диалоги на полуслове, Винс одним движением заставляет опуститься ему на член. — Ты долба… Нх… кто же так резко? — Я думал, это заставит тебя заткнуться, но вижу, ты любитель поболтать во время секса… — Вообще, нет… Я… — Я вижу, что «нет», прикрой ротик и иди сюда, — пройдясь языком по закрытым губам, заставляя повернуть голову, склоняя, зубами касается мочки уха, параллельно покачивая бедрами, заставляет опуститься как можно ниже. С каждым укусом по телу пробегается волна мурашек, оседая где-то в районе паха. С каждым толчком я блаженно прикрываю глаза, моля, чтобы ноющие ощущения в заднице стали менее выражены, чтобы сорваться на привычный темп, чтобы заставить воду гулять от борта до борта, а то и вовсе выплескиваться на пол. — Теперь можешь приоткрыть ротик, — Винс выдыхает это прямо в губы. — Поцелуй меня так, как хотелось сделать тогда, в банкетном зале на глазах у всех. Я все заметил… Как ты сдерживал себя… — Потому что не привык к подобному выражению чувств на людях, потому что самому обычно противно смотреть на такое… — Но сейчас нас никто не видит. И правда, что меня останавливало все это время? Что мешало страстным поцелуем впиться в его губы? Ответ до безумия прост — ничего. И повинуясь этому новому порыву, я буквально впиваюсь в его рот, заглатывая его язык с пошлым причмокиванием, а после запихиваю свой в его, жадно целуя, словно на это действо мне отвели секунды, словно времени катастрофически не хватает. — Привстань, — и я снова слушаюсь, с усилием отрываясь от него. И только когда меня ставят на четвереньки, заставляя руками упереться в борт, я понял смысл просьбы. — Я все еще помню про твое «трахается божественно» и мне не терпится подтвердить это! Больше Винс не произнес ни слова. По крайней мере связного и осмысленного! Вновь войдя внутрь, раскачивая бедрами, заставляя соскальзывать со своей опоры, он постепенно увеличивает темп, вбиваясь в меня с каждым разом все сильнее, все отрывистей. Вода уже давно остыла и заплескалась на пол, заставляя всю одежду вымокнуть. Но было плевать. Я уже не слушаю собственных пошлых, громких, с привкусом долгожданного удовольствия стонов. Я хочу лишь одного — сильнее, больше и быстрее, как можно быстрее. И прошу об этом с каждым новым толчком, задыхаясь, сипя, заглатывая его пальцы, что сам, без подсказки, вобрал, когда его рука накрыла рот. Неужели я кричал так громко? Да быть не может! Трахаться в джакузи было опасно, но инструктаж никто не проводил и никакие бумаги мы не подписывали, поэтому все делается на собственный страх и риск. И это прибавляет еще больше азарта. От этого ощущения становятся острее, приходится держать под контролем любое движение. Рука Винса сомкнулась на моем члене, когда, согнувшись пополам, я уже готов кончить. — Теперь не спеши ты! Не стоило ему этого делать. Этот шепот на ухо конвульсией отзывается в паху, заставляя от одного голоса только, последний раз толкнувшись в его руку, излиться в его ладонь. — Ты специально это делаешь? Узнал о моей слабости и вовсю пользуешься? Но Винс не отвечает, хватая под локти, заставляя откинуться на него, продолжает входить под новым углом. — Разве я не просил тебя не болтать? — А что, дрочишь на мой голос? — А что если — да? Я буквально задыхаюсь, когда, нагнув меня, лишая возможности двигаться, он вышел из меня и вновь вошел… Так глубоко, что из легких вышибло воздух в таком положении. Я чувствовал внутри, как содрогается его член, как набухшие вены трутся о стенки, как он кончает. И смешно было бы подумать, что мы остановились на одном разе… Упав на кровать только под утро, вымотанные разговорами и сексом, мы уснули на одной постели под одним одеялом, никуда и ни от кого не сбегая раньше, чем подали завтрак. *** Я сидел на паре, когда на стол прилетела записка. «У Стефани в четверг днюха, что будешь дарить?» В голову закралась сносящая все и вся на своем пути идея, не требующая отлагательств. Достав из кармана сотовый, я быстро набрал сообщение и отправил на номер, на который писал в последний раз три недели назад: «Я тут случайно сболтнул друзьям, в общем, нас ждут на дне рождения, во сколько «бесценная услуга» обойдется мне на этот раз?» Ответ пришел, как всегда, не сразу, но его содержание заставило надолго поселиться на лице торжествующей улыбке: «Определимся на месте. Пиши дату, я освобожу место для тебя в своем ежедневнике». Спасибо за прочтение! https://vk.com/club35829610 - группа автора, иногда тут происходит что-то интересное.