Я знаю, ты любишь меня

Твой взгляд пожирает меня изнутри, а всё, что могу сделать я, ─ отвернуться, скрываясь от тебя, потому что сдерживаться уже невозможно. Я улавливаю твою довольную улыбку краем глаза, и это злит меня ещё больше ─ слишком много самодовольства в таком молодом парне. Продолжаю обслуживать столики, натянуто улыбаясь посетителям, а тем, кто может оставить неплохие чаевые, не прочь и глазки построить, ─ ведь тебя это будет злить, я знаю. Мужчина, который постоянно здесь проводит вечера, широко улыбается и, подмечая меня в поле своего зрения, когда я подхожу для принятия заказа, легонько хлопает меня по заднице. Получает в ответ лишь смущенную улыбку и мелкие поучительные фразочки о том, как же всё-таки некрасиво так поступать. Я ничего не могу поделать с таким поведением посетителей. Это всё-таки не обычное заведение, а ночное кафе, где все позволяют себе много вольностей, путая официанток со стриптизёршами. Только, кажется, он больше не захочет распускать руки, да и вряд ли появится здесь снова, потому что я замечаю твой свирепый взгляд, устремленный на мужчину, и в душе я ликую ─ я уже устала терпеть этих вонючих пьяниц, которые вечно распускают руки. Ты быстро придумаешь, что сказать своему отцу, дабы избавить ваше кафе от такого сброда ( так ты привык называть подобных жителей нашей планеты). Ситуация радует меня даже больше, чем я рассчитывала. Обожаю, когда ты злишься, тогда вся кровь в тебе бурлит, и ты становишься диким, ─ это мне нравится. Ты ежедневно терпишь мою обтягивающую форму и кокетничество почти с каждым представителем мужского пола, который только заходит в это заведение. Ты только сидишь и наблюдаешь, сдерживаешь свои порывы убить каждого, кто подходит ко мне. Ты зверь, который видит перед собой цель, но сделать ничего не может. Приняв заказ, я пустила воздушный поцелуй клиенту, чтобы ты видел это четко. Однако, развернувшись на пятках и зашагав через зал, я тут же скривилась и покрылась мурашками, проклиная этого противного гада всеми возможными словами и надеясь, что всё это было не зря, ─ ведь я сильно раззадорила тебя, я знаю. — Как ты? — интересуется бармен, когда я подхожу к стойке, и с тяжелым вздохом падаю на стул в надежде отдохнуть хотя бы минуту. — Снова приставал тот тип? Он, протирая стакан, наблюдает за мной из-под рыжей челки и усмехается, очень дольный чем-то. — Мне не впервой, — чувствуя, что разговор примет не лучший оборот, я хлопаю по стойке и, опершись об неё руками, соскакиваю на ноги, как раз вовремя услышав, что кто-то требует официанта. — Шеф-младший будет недоволен, — так все привыкли называть тебя, ведь ты сын хозяина, а бармен лучезарно улыбается, поставив локти на стойку и заглянув мне в глаза. — Мне он не шеф, а ты лучше следи за своей жизнью, — одним кретином больше, одним меньше ─ слишком уж обычный день сегодня. Я бросаю на тебя взгляд, проходя мимо к нужному столику, но ты занят какой-то беседой с невероятно важным, как ты повторял весь вчерашний вечер, клиентом. Замечательно. Всё лучше, чем терпеть твои глаза, которые прожигают во мне дыры. Ты одет в черную рубашку, которая расстегнута на целых три пуговицы сверху, открывая всем на обозрение твою прекрасную шею и грудь, и ты постоянно поправляешь воротник, как бы привлекая внимание к этому месту, ─ кто ещё кого сегодня соблазняет, Чон Чонгук? Коллега подходит и говорит, что заказ готов, и теперь я сама должна направиться навстречу к опасной зоне, где ждешь меня ты. — Ваш заказ готов, — я выставляю из тележки подносы, всё так же натянуто улыбаясь привычной и отработанной улыбкой, немного косясь на тебя и замечая твои вниз опущенные карие глаза, ─ ведь тебе нравится вырез на моей юбке, я знаю. Хищно улыбаясь и покачивая бедрами, я отхожу от столика, празднуя победу. Последнее слово всё равно осталось за мной, но дома ты снова расскажешь мне, как стоит себя вести на работе. Я на время забываю о тебе, хотя, казалось, это невозможно. Однако я на работе, как и ты, надо бы знать меру и прекратить на время странные переглядывания. — Эй, — подруга и коллега находит меня на кухне, протирающей стаканы, — тебя шеф в кабинет зовет. — Который? — вопрос всё-таки разумный, ведь шеф у меня один ─ твой отец ─ но для других и ты являешься авторитетом. — Не строй из себя дурочку, ты прекрасно знаешь, который, — наши отношения уже ни для кого не тайна, и только ты зовешь меня через подругу, ─ ведь так безопаснее и без лишнего шума, я знаю. Дрожь пробирает всё моё тело от кончиков пальцев до корней волос. Ты не часто зовёшь меня во время работы, потому что это неправильно, однако сейчас тебе плевать на правила и окружающих, ─ ведь я добилась желаемого эффекта, я знаю. Я захожу без стука, потому что это лишние формальности, которые точно сейчас никому из нас не нужны. — Чонгук? — последний слог твоего имени вылетает на выдохе, когда ты с силой зажимаешь моё тело между собой и дверью, пронзая меня взглядом и опаляя мои губы своим горячим дыханием. — Прекрати, мы ведь на работе. — Ох, ты только сейчас осознала, что мы на работе? — ты попал в яблочко, конечно, меня было сложно не раскусить. — Тебя стоит научить правильному поведению. Всё произошло слишком быстро, я действительно рассчитывала, что ты сможешь дотерпеть до дома ─ или хотя бы до машины, чего уж тут. — Я сейчас серьёзно, Чонгук, мы в кабинете твоего отца, и он будет недоволен, — ты ещё ближе приблизился ко мне, перекрывая все возможные пути к отступлению и раздвигая мои ноги коленом, выискивая и крепко сжимая рукой моё бедро, немного подняв мою ногу, чтобы стать ещё ближе ко мне. Твои глаза продолжают выжигать во мне дыры, вызывая невероятные чувства внутри. Я знаю, что сейчас тебя не остановят никакие слова, так что нет смысла сдерживаться: с моих губ слетает томный вздох, когда ты поглаживаешь моё бедро, уже забравшись под юбку. — Ты всё ещё собираешься сопротивляться? — твой голос теряется где-то в уголках моей головы, где когда-то находился здравый смысл ─ в комнате слишком жарко, а твоё тело, твои руки, твоё дыхание заставляют меня задыхаться. Не получив ответа, ты улыбаешься почти невинной улыбкой, которую я так люблю, но на данный момент ты совсем не невинен. Прекрасно понимая, что зеленый свет тебе обеспечен, ─ даже мои руки, которые упираются в твою грудь, как бы останавливая, не помеха. Ты проходишься губами по моей щеке, спускаясь к шее, ─ ведь губы ты всегда оставляешь на десерт, я знаю. Твои пальцы вырисовывают узоры на моей коже, а ты расстегиваешь пуговицы на моей рубашке; юбка спускается по ногам вниз, а я даже не могу припомнить, когда ты справился с замком. Я должна это остановить, Чон Чонгук, но почему ты даже не оставляешь мне выбора, заглушая все адекватные мысли своими мокрыми губами, которые оставляют поцелуи на каждом участке моего тела? Я знаю, что тебе сейчас так же жарко, как и мне, я чувствую твоё напряжение внизу. Ты готов сорваться и взять меня здесь без всяких прелюдий, но этого не будет, потому что ты всегда нежен со мной ─ ведь ты хочешь насладиться каждой секундой, каждым моим стоном, каждой частичкой моего тела. Ты обводишь языком моё ухо, и крышу тут же сносит. Я убираю руки с твоей груди, наконец-то признавая поражение, и обвиваю ими твою шею, прижимая тебя ещё ближе.

Будь ещё ближе ко мне, прошу.

Где-то отдаленно я слышу твой смешок, а твои руки быстро находят мою грудь под лифчиком, ─ ведь ты хочешь слышать каждый мой стон, я знаю. Ты получаешь их с лихвой, потому что я уже не контролирую ничего. Ты сейчас руководишь мной. Ты всё ещё томишь и не целуешь меня, из-за чего я готова умереть. Твой запах вызывает у меня дикое головокружение, и я откидываю голову назад, открывая тебе больше доступа для шеи. Я знаю, что ты хочешь сделать это не меньше, чем я, поэтому с моих губ слетает что-то вроде: «Целуй же», ─ но ты только рычишь, сдерживаясь, и больно кусаешь мою шею, оттягивая кожу и получая в ответ мой вскрик. Мои руки совсем потеряли контроль. Я трогаю твоё лицо, обводя пальцами его контуры, касаюсь ушей, шеи, спускаясь к заветной груди, от которой у меня весь день сносит крышу. — Сними её, — слышу твой хриплый голос, и до меня почти сразу доходит смысл твоих слов. Я расстёгиваю оставшиеся пуговицы на твоей рубашке и тяну её вниз, из-за чего тебе приходится отстраниться на некоторое время, чтобы стянуть её окончательно. Я бы любовалась твоим подкаченным телом, по которому стекают легкие капли пота, вечно. Но ты и этой возможности меня лишаешь, сразу же спускаясь на колени и оставляя дорожку из поцелуев на моей груди, ребрах, животе. Дополняешь эти поцелуи плавными движениями рук по тем местам, где только что прошлись твои губы. Пока я лишь надеюсь не упасть и нахожу руками твои волосы, тут же зарываясь в них и сжимая в кулаках, ─ ведь ты уже добрался до самого желанного места, целуя меня через белье и срывая с моих губ отчаянный стон. Я знаю, что тебе тоже сейчас нужно больше, но ты до последнего будешь мучить нас обоих. Ты снимаешь моё белье, нежно целуя внутреннюю часть бедра, а я на секунду думаю, что сейчас упаду, но твои сильные руки держат меня, и от этого спокойно. В этот раз твой язык не находит преграды в виде ненужной ткани, и я просто возношусь к небесам от этих ощущений, начиная лепетать, как маленькая школьница: — Чонгук, прошу, — твоё имя, сорвавшееся с моих уст вперемешку со стоном, добивает тебя. Ты издаешь странный звук, похожий на рычание, и молниеносно поднимаешься, встречаясь со мной взглядом и резко закидывая мои ноги на свои бедра, которые я тут же обвиваю, полностью чувствуя тебя всего и блаженно вскрикивая, когда ты оказываешься во мне, ─ ведь мы оба хотели этого, я знаю. Я вижу, как ты вспотел, и мои пальцы чувствуют эту влагу на спине, когда хаотично блуждают по ней. Ты двигаешься неспешно, издавая гортанные звуки. — Поцелуй же меня. Я должна получить всего тебя, без остатка. Ты весь должен быть во мне, ведь ты хочешь этого тоже. Я двигаюсь сама, подмахивая бедрами и доставляя нам обоим блаженное наслаждение, ─ ведь ты ждал, когда я тоже сделаю шаг навстречу, я знаю. Ты сжимаешь мою талию ещё сильнее, и твои губы наконец-то находят путь к моим, попутно целуя и подбородок с линией челюсти. Я издаю глухой стон, когда твой язык преодолевает преграду и встречается с моим, а твой темп становятся быстрее, и ты ещё сильнее задавливаешь меня в дверь. Ты всегда целуешь меня в последний момент, и от этого нам становится в разы лучше, потому что я чувствую всего тебя, а ты ─ меня. Ты издаешь гортанный рык, но не отстраняешься от губ, слишком уж долго ты томил нас обоих. Язык изучает мой рот, а мне кажется, что ты не целовал меня так дико уже давно, поэтому я наслаждаюсь каждым мигом. Воздуха уже не хватает, и ты всё-таки отпускаешь мои губы, которые горят, словно дикий огонь, ускоряясь и доводя меня — нас обоих — до последней точки блаженства. Я произношу твоё имя на выдохе и расслабляюсь в твоих руках, прижимая твою голову ближе к себе. — У тебя талант злить меня. Как тебе удается так легко заставить меня ревновать? — твоё дыхание жжёт мне кожу, ты касаешься лбом моего лба и заглядываешь в мои затуманенные глаза, нежно касаясь моих губ в лёгком поцелуе. — Я знаю тебя, а ты любишь меня — вот и весь ответ, — я улыбаюсь и целую тебя. Неважно, как мы сейчас выглядим и слышал ли нас кто-то, главное, что ты рядом, и нам хорошо — ведь я знаю это.