январь 1494 год. Салачик (Столица Крымского ханства до 1532 года)
— Ай, как же больно! — Я укололась иголкой, вышивая лилию на своем платке. Ко мне подбежала моя нянька Элиф и стала дуть на мой палец, из которого потекла темно-алая кровь. — Принцесса, вам нужно быть аккуратнее, — сказала она по-турецки. Мой отец приказал няньке говорить только на этом языке, чтобы я быстрее его выучила в совершенстве. Ведь скоро я стану женой османского Шехзаде. — Элиф, цвет крови такой красивый. Благородный и величественный, ты согласна? — спросила я у няньки, задумчиво глядя, как вытекала кровь из моего бледного пальца. — Ах, госпожа, — глубоко вздохнула та. Я улыбнулась. Сегодня должен прибыть шехзаде Селим, мой будущий муж. Я слышала, что он очень красив, силен и талантлив в военных делах. Не знаю, смогу ли ему понравиться. В гареме моего отца я видела женщин намного красивее себя. А какой же гарем у принца Османов? Скорее всего гурии гарема наследника огромной империи еще краше. Встав с тахты алого цвета я подошла к большому зеркалу, оправа которого была сделана из черного дерева, в отражении передо мной предстала кареглазая и темноволосая девушка. Поправив кудри я улыбнулась. Может, я и не очень красива, по сравнению с отобранными рабынями, но в моей улыбке всегда было что-то притягательное. Все мои старшие братья говорили, что мне стоит улыбаться чаще — именно в этом была моя красота. «Твоя красота — в твоих добрых глазах и нежной улыбке» — так говорил Мехмед. Он был конюхом моего отца. Мы часто беседовали друг с другом и влюбились. Пол года назад, когда все узнали о моей помолвке с принцем Селимом, я и мой возлюбленный решили сбежать вместе. К несчастью, об этом узнал один из стражников гарема и сообщил моему отцу. Мехмеду отрубили голову, а меня заточили в моих покоях вместе с нянькой Элиф. — Элиф, — обратилась я к рабыне. — Да, моя юная госпожа, — женщина улыбнулась нежной улыбкой, напомнив мне мою покойную матушку. — Как думаешь, я понравлюсь Шехзаде Селиму? — сказала я, опустив глаза вниз. Элиф подошла ко мне, положив руку на плечо. — Госпожа, почему в вашу голову идут плохие мысли? Неужели вы не видите, как вы красивы? Нянька взяла меня аккуратно за подбородок и повернула к зеркалу. — В гаремах османской семьи столько красавиц с разных концов света. Как выделиться среди их всех? Лицо Элиф стало серьезным, а на её и без того морщинистом лбу, появилось еще больше морщинок. — Зачем тебе выделяться? Ты уже их на голову выше. Айше, свет очей наших, не забывай — ты дочь Менгли-Гирея! Ты будешь официальной женой Шехзаде, матерью его детей, ты свободная женщина. Рабыни никогда не станут выше тебя. Даже если каждая родит десять сыновей, а у тебя будет всего лишь один — он будет наследником Селима! Элиф была права. Я свободная женщина, я из рода Гиреев. Я не гяурка, как обычные рабыни гарема. Но всю свою жизнь, сколько себя помню, я всегда мечтала о большой семье. Я хотела выйти замуж за человека, который будет любить меня, а я его. Влюбится ли в меня Османский принц, или же наш брак так и останется политической выгодой обеим семьям?***
Шехзаде Селим POV — Она хоть красива, Эфенди? — спросил Касым. — Разве принцессы бывают некрасивыми? — усмехнулся Мустафа. — Вам важно лишь красива она или нет, а мне интересно умна ли она. Всё же для жены это важнее, а утолить плотские утехи я могу и рабынями из гарема, — ответил я своему другу Касыму, который больше, чем войну любил красивых женщин. — Шехзаде, да вам гарема важнее захват земель у неверных, — сказал Касым. Мы ехали впереди экипажа, еще несколько верст и мы уже будем во дворце Салачика, где меня ждала моя невеста. — Как же будет зол мой отец, когда узнает, что моей женой стала Айше Хатун, дочь Менгли-Гирея. Касым игриво ухмыльнулся, понимая всю пользу данного брака. Но лицо Мустафы Аги стало настороженным. — Отчего ты так хмур, друг мой, — я подъехал ближе к Мустафе. — Этот брак вам пойдет на пользу, но также может и стать вашей погибелью. Я тяжело вздохнул. — Ты прав, Мустафа. Среди нас троих ты самый умный, — я похлопал верного товарища по плечу. — И всё-таки интересно, красива ли она, как о ней говорят. Мои лазутчицы в гареме хана говорят, что принцесса красива и нежна, как цветок. Умна, образована, любит стихи и искусство, — сказал Касым. — Твои лазутчицы в гареме Хана? — я ухмыльнулся и поднял правую бровь. Касым рассмеялся. — Да, там есть Нурбахар Хатун. По возвращению обратно в Османское государство заберу её с собой, уж больно хороша девка. Последние четыре слова Касым сказала на своем родном языке — русском. До приезда в Османскую империю Касыма звали Иваном. Всю его семью убили татары, а братьев и сестёр уволокли в рабство в наши земли. Он и Мустафа стали самыми близкими и верными моими людьми. Мустафа был братом Касыма. Они настолько разные не только характерами, но и внешне. Мустафа был старшим, у него рыжие волосы и зеленые глаза. Касым же русоволосый и кареглазый юноша. Единственное, что у них было общее — любовь к войне и завоеваниям, также, как и у меня. Из-за болтовни Касыма мне и самому стало интересно, правда ли Айше так красива, как о ней говорят?***
— Шехзаде уже прибыл! — крикнула Айбиге Хатун. В гареме началась беготня и только я спокойно продолжала лежать на подушках, читая книгу. — Айше, что ты делаешь?! — вскрикнула на меня Сонай, моя старшая сестра. Если бы она не была замужем, то на моём месте могла быть она. — А что мне делать, носиться как рабыни? — я ухмыльнулась и вновь вернула свой взгляд к книге. Я слышала, как громко начала дышать Сонай и вновь подняла взгляд на неё. Её ноздри раздулись до огромных размеров. Сестра была красива, если бы не её нос, который был точно такой же, как у нашего отца. — Ой, хорошо! Встаю, что мне делать? — спросила я, поднявшись с подушек. Сонай вновь успокоилась и взяла меня под руку. — Для начала хотя бы переодеться, а потом девушки приведут твои волосы в порядок и подведут твои глаза сурьмой. Шехзаде старше тебя на четырнадцать лет. Ты выглядишь слишком молодо, на его фоне. — Как прикажите, султанша, — наиграно сказала я. Сонай прищурила свои чёрные глаза. — Да пошла я переодеваться, пошла. Я поправила выбившийся чёрный волосок из прически Сонай и поцеловала её в щеку.***
Вечер — Я рад видеть вас, Шехзаде, — Менгли-Гирей улыбнулся и обнял меня. — Я тоже рад нашей встречи, Хан. Менгли-Гирей указал жестом подойти девушке в синем платье и синей чадре. На меня устремился взгляд карих глаз, подведенных сурьмой, в сердце что-то кольнуло. Отец невесты начал снимать платок с головы своей дочери и перед моим взором предстала девушка, которую днём я видел в саду. Она была также удивлена увидеть меня, как и я её. — Ну что, Шехзаде, нравится невеста? — ухмыльнулся мой будущий тесть. — Ваша дочь красивее всех женщин Османской империи, — я поклонился своей будущей жене. Эта она, та Хатун, которую я видел несколько часов назад в саду дворца. Эта та девушка, которую я насильно поцеловал, против её воли. Да уж, у моей женушки будет железный характер, как раз то, что нужно. Самая настоящая львица из рода Гиреев.