Эйфория Мэтью Оуена

Было всего около часа ночи, но в небе стояла такая тьма, какая бывает только в предрассветные часы - из-за проливного дождя, падающего плотной стеной, за которой не видно было городских огней. Любой шум скрадывался монотонным стуком ледяных капель. Листья кленов обвисли под давлением воды, и едва заметно подрагивали. Окна гасли. Работали ночные бары и кафе. Лампочки в полуподвальных нишах редко мигали, и мошкара кружила под козырьками. Одна из лампочек отбрасывала на лестницу переломленное ступенью круглое световое пятно. Примерно в половину второго ночи в пятно встала детская фигура, но тень не перекрыла света. Это был мальчик лет двенадцати – полноватый, белокожий, слабый, и от этого неприятный. Его глаза потухли и потемнели. Мрачно сдерживаемое, тяжелое чувство переполняло их изнутри. На светлых бровях застыла черная пыль. Белые губы были плотно сжаты. Вода пропитала его одежду и хлюпала в кедах, но кожа была абсолютно сухой. Звякнул колокольчик, и Артур вошел в ночной бар. Никто не взглянул на него. За барной стойкой стоял парень лет двадцати трех, перед ним сидела женщина. В глубине бара негромко разговаривали еще несколько человек. Артур сел на стул рядом с женщиной, и бармен, стоящий спиной, внезапно выпустил из рук полупустую бутылку с мартини. Бутылка ударилась о камень и разбилась с громким звоном. Женщина вскочила. Бармен вздрогнул. - Дик! – вскрикнула она. – Ты спятил? - О черт… Честное слово, выскользнула из рук, - промямлил тот, ныряя с тряпкой под стойку. - Что значит: выскользнула из рук?.. Ты уже вторую ночь какую-то херь творишь, ты нормальный? - Не ругай его, - вдруг послышался высокий голос Артура. – Мальчик болен. Женщину словно передернуло. На миг ее глаза замерли, глядя в пустоту. Затем она, словно насильно, посмотрела на Артура. - И чем же он болен?! - Мыслью, - просто сказал Артур, в свою очередь не удостаивая ее прямого взгляда, а лишь наблюдая за усилиями бармена, который словно так его и не замечал. - Впервые слышу. Это что, новая форма гриппа? - Практически, - растянул губы в улыбке Артур. - Просто неловкость, - пробормотал бармен. – Простите, мэм. - Он сам не осознает, какой мыслью он болен, - сказал Артур. – Да и кто может разобрать, не подстраивается ли одна под другую. - Я вас плохо поняла, - сказала женщина. Она больше не ловила его взгляда. - Сядь, - указал Артур, и она села. – Позволь ему убраться и забыть об этом. Он быстро забудет. Никакая твоя фраза и никакое наказание не заинтересуют его надолго. Следующие десять минут они молча наблюдали за тем, как бармен скрывает последствия своего проступка. Женщина дрожала, хотя лужа холодной дождевой воды натекла под ногами у Артура, а не у нее. Бармен разогнулся, и Артур поймал его взгляд. - Свари мне кофе, - попросил Артур. Бармен кинулся исполнять эту просьбу. - Не спеши, - мягко сказал Артур. – Никто не торопится. - Но я… - Случается, нечто преследует тебя, - он говорил совсем негромко. – Оно не дает тебе спать по ночам. Бармен нервно облизнул губы. - Ты открываешь глаза и смотришь в потолок часами. Ворочаешься, и кажется, что у тебя чешется то тут, то там. У тебя мешаются сон и бодрствование. Ты не понимаешь, кто ты и чем живешь. И дело не в твоей ночной работе. Хотя и в ней, конечно. - Это да, - повернулся к нему бармен. – А откуда вы знаете? - И что же, теперь он не может работать? За что я ему плачу? – подала голос женщина. Ей удалось унять дрожь. – Я вычту мартини из твоей зарплаты. - Твоя угроза не особо его тревожит. - А что вы хотели сказать? – нервно произнес бармен. – Что-то про бессонницу? Артур встал и коснулся его руки, лежащей на стойке. Парень сгорбился, его веки трепетали, словно содержимое его разума одолевало его прямо сейчас. Ему и его начальнице могло бы показаться, что они одновременно спали и видели сон. - Ты думаешь, что твой разум и твое тело подвластны тебе, - ровно сказал Артур. Он говорил, и руку бармена постепенно словно сводило онемением, она отнималась. – Но это не так. Ты не знаешь сам, о чем ты думаешь. Не знаешь, что произносит твой язык. Код, который слетает с твоего языка, неподвластен твоему разуму. Ты порождаешь мысль. Порождаешь нечто. Это нечто кажется простой вещью, но на самом деле оно – шкатулка с секретом. Лампочки вокруг замигали. Включался и выключался холодильник с прохладительными напитками. Разговоры в задней части бара прекратились. - День и ночь ты пытаешься разгадать свой собственный код, - продолжал Артур, и мускулы на его лице напрягались все сильнее. – Ты ищешь решение тому, что породило твое сознание. Тому, что изверглось из глубины тебя. Код живет по своим собственным законам. Ты думаешь, что избавился от желания, желания воплощения чего-то, что жило внутри тебя давно. Но ты не избавишься от него. Бармен вдруг встряхнул головой и резко вырвал руку. В этот момент пустая керамическая чашка, которую он держал в другой руке, лопнула, и осколки брызнули во все стороны. По запястью бармена побежала кровь. Словно в ответ ей, дальняя лампочка наконец, тоже лопнула, и безумие световых приборов прекратилось. - Мысль погрузила тебя в сон. Она извратила твою реальность, - спокойно сказал Артур. Его глаза казались двумя черными провалами. – Знакомо ли тебе это? Бармен разглядывал кровь, текущую по руке. Артур поманил его, и он наклонился, приблизив лицо. Тогда Артур коснулся пальцами его ушей. Бармен всхлипнул. Его глаза наполнились слезами. Его начальница встала, наблюдая с ужасом эту сцену. - Спустя три месяца вам придется его уволить, - сочувственно обратился к ней Артур. - Это почему? - Ему придется взять больничный. - Что? - Мальчик ляжет в больницу, - повторил Артур. – И он не поправится уже никогда. - Так что с ним? Он чем болеет? – недовольно произнесла женщина. Она покачивалась на месте, хотя еще не успела выпить. Во рту и на зубах Артура она вдруг увидела крупицы земли. Землей и сажей был перепачкан его рот, и под ногтями было черно. - Я не знаю, как вы назовете его болезнь, - с усмешкой ответил Артур. – Пусть плачет. Это ничем ему не поможет. Но после слез ему покажется, что все налаживается. Он сделал несколько шагов назад. - Ничего не было, Кэтрин, Дик. Ничего не произошло. Это ясно? Никто не ответил. Бармен собрал с пола осколки чашки и вытер стойку, руку, и пол. Когда он обвязал вокруг руки полотенце, женщина снова опустилась на стул. В баре тихо играл джаз, среди людей же стояло молчание. Подняв глаза, женщина на мгновение задумалась о том, как быстро пролетели последние пятнадцать минут. Это вселило в нее малопонятное беспокойство. - Что у тебя с рукой? – спросила она бармена. - С рукой? А… Ножом порезался, - пробормотал он. - А с глазами? - А что с ними? Он коснулся щеки и с удивлением заметил собственные слезы. - Наверное, от недосыпа. - Ясно. Ты мартини мне нальешь? Дождь за окном продолжал бить по земле – сплошная пелена его струй оставалась бесстрастной, как прежде.