"Кошмары"

Он обнимал его, как никогда не обнимал прежде. Успокаивающе гладил по спине, перебирал спутавшиеся волосы, пока Ростислав, тяжело дыша, отходил от ночного кошмара. Ожогин редко видел его таким: напуганным, дрожащим, жмущимся к чужой груди. И это пугало. Иван мало чего в этой жизни боялся, но, когда он прижимал к себе задыхающегося от страха, взмокшего от пота и липкого ужаса Ростислава, ему становилось страшно. Не за себя, а за этого человека. С каждым, пусть и редким, но все же кошмарным сном, Ожогин боялся, что не сможет, не доглядит, не успеет… вот только что? — Тише, Ростик, — шептал Ваня, укладывая более-менее успокоившегося товарища и поглаживая его по волосам. — Вань… — Колпаков прикрыл мокрые от слез глаза. Странно было ощущать влагу на собственных глазах, в которых окружающие видели лишь солнце. — Что такое, львенок? — с улыбкой произнес мужчина, ложась рядом и укрывая Ростислава одеялом. — Обещай, что никогда не уйдешь, — Колпаков закусил губу. — Я не вынесу еще одного… — Обещаю, — прервал его мягкий голос, а Ожогин слегка улыбнулся, позволяя мужчине лечь на свою грудь. Он и сам прекрасно знал, какого это — терять любимых. Именно поэтому в тот зимний вечер он решил, что ни за что на свете не оставит этого человека. Несмотря ни на что. — Я люблю тебя, Вань, — прошептал уже сонный голос. Ростислав окончательно успокоился и уже задремывал на груди Ивана. — И я тебя, Ростик, — легкий поцелуй в теплую макушку и руки, перебирающие мягкие волосы, растрепавшиеся, но все такие же любимые. Такие же, как и сам Колпаков. Ожогин любил в нем все. Начиная от солнечной улыбки и заканчивая большим и удивительно добрым сердцем. Ростислав знал это. Как знал и то, что его никогда не бросят. Но что только не забьет в голову человек, которому только что приснился кошмар.