Улыбка Депрессии

Лёгкий ветерок шелестит сухой листвой, слегка завядшей травой и мусором пыльных дорог. Задорно срывает с угрюмых прохожих шляпы, забирается под пальто, щекоча их. Сейчас везде царит Осень, с её мелодичными дождями, потрясающими рассветами и всепоглощающей грустью. Вишнёвый закат, пробираясь в самые отдалённые щёлочки бетонного города, высвечивает две хрупкие фигурки девушек на крыше. Шатенка нежно перебирает волосы рыжей девчушке. Последняя выглядит совсем счастливой, доверчиво лежа на коленях подруги с закрытыми глазами. Сколько они знают, помнят, живут? Бесконечные века. Это Депрессия и Осень. Две влюблённые души, две вечные спутницы и связанные сердца. Одна постоянно ходит в длинных кружевных чёрных платьях, имеет иссиня чёрные волосы и печальные кобальтовые глаза. Вторая же медно-рыжая, с янтарными глазками, наряды её варьируют от серых до оранжевых с золотистыми лентами. В её волосы вплетены бордовые листья клёна, что так восхищают Депрессию, в её собственных проглядывается лишь стальной блеск и ранняя седина. Не думайте, что Осень позитивная особа: на её плечах непереносимый груз, а в глазах так часто виднеются обречённость и боль. Просто когда она видит любимую, в сердце расцветает радость, а на губах улыбка. Но так бывает не часто – они видятся всего три месяца. Три месяца на что-то светлое, тёплое, а потом оставшиеся три сезона ждать, надеяться, терпеть… Эти печальные дамы живут от осени до осени, в остальное время считая крупицы ожидания. Сентябрь чаще всего совсем светлый месяц из-за их долгожданной встречи. Васильковое небо, солнце в запутанных закоулках, насыщенная зелёная трава, счастье влюблённых. Октябрь же холоднее, тут уж Депрессия вьёт свой печальный узор, куда нередко вплетает Осень кровавые листья. Затем вешает замысловатые аспидные кружева на деревья, пускает в небо воздушными змеями и кутает в них людей. Эта девушка вообще любит людей: интересные восприимчивые существа. Хотя многие сопротивляются оцепенению её объятий, редко кому удаётся разорвать их. А те, кто делает это – встречают Суицид. Вот так. Осень тоже любит людей, но по-другому. Обожает напевать им песни шорохами листвы, воспевая в них одновременно и пустоту, и многогранность этого мира. Обожает танцевать, побуждая повторять плавные движения за ней. Обожает, как ни странно, ронять свои хрустальные слёзы, превращая их в нескончаемые дожди. Печальные? Возможно. Мрачные? Не совсем. Скорее, ласково-грустные. Бешеный контраст тьмы и света, зелени и сухости, хрупкости и твёрдости делает этот сезон неповторимым. Особенным. До самого горизонта видны кроны пожелтевших деревьев, трепещущих с прохладным ветром. Листья кружатся в предсмертном вальсе, то замирая на секунду, и тем самым оттягивая неминуемое, то камнем летят вниз. Тонкие ветви печальной, робко ссутулившейся ивы касаются прохладной глади воды, порождая круги на ней, и скрывая в своих объятиях два тела. Наперекор холодной погоде, юная рыжеволосая дева спустила свои белоснежные лодыжки в ледяное озеро, сидя на пока ещё зелёной траве. Красивое, персиковое платье в пол неряшливо закатано и лишь тёплая шаль чайного цвета бережливо согревает плечи дамы. Изящная девушка с волосами цвета угля, хрупкой белоснежной фигуркой, которую оттеняет чёрное платье, льнёт к ней. Нежно смотрит в её янтарные глаза. Кобальт в янтарь. Тонкие вечно-холодные пальцы вплетаются в медные волосы, гладят бархатную кожу, выводят замысловатые узоры. Осень бережливо прижимает к себе Депрессию, а большего-то и не нужно. Шатенка сладко касается своими прохладными губами тёплых губ своей любовницы. Проникает юрким язычком в манящую глубь рта, в который раз изучая его. Вкус этого поцелуя странный: с одной стороны – тыквенный, воздушный, пряный, с нотками апельсинов и молочного шоколада, а с другой – солёный, как слёзы, мятный, немного горького шоколада и фисташек. Терпкий и головокружительный, как многолетнее вино. Это вкус их любви. Они могут долго так сидеть: ласкать друг друга, что-то обсуждать, пускать бумажные кораблики или просто молчать, смакуя спокойствие и тишину, наслаждаясь обществом. Осень часто смотрит, как её подруга кутается в антрацитовый плед несчастий, надеясь, что тот её согреет. Видит хрустальные слёзы этой удивительной эмоции, её меланхоличное отношение ко всему. Ко всему, кроме самой Осени. Когда эти тёмно-синие глаза смотрят на неё, они наполняются какой-то нежной печалью. Нежной… Порой они засиживаются до темноты, а потом всю ночь напролёт смотрят на звёзды. Считают, выстраивают созвездия, мечтают. И если кто-то из них видит падающую звезду, то не торопится позвать любовницу. Они ведь знают, их мечты не сбудутся. Знают уже бессчётное количество веков, но всё равно тихо бросают на ветер свои желания. Иногда. И с наступлением ноября остаётся лишь пережить эту всепоглощающую печаль. Эту прохладу поздних поцелуев, хрупкость плеч, нежность рук… Смотреть на чёрную дыру в небе и находить такую же в своём сердце. Именно туда уходит всё, приходят все… И так до бесконечности. Бесконечность. Страшное, непреклонное измерение. Туда уходит и её золотая Осень, а через три сезона, девять месяцев, двести семьдесят четыре дня, рыжая дева вновь вернётся, окрасив жизнь Депрессии солнечными тонами. Монохромным светом заливает заснеженный дворик. Конец ноября слишком быстро наступил, унося пустые надежды в зиму. В сизо-сером небе сквозит печаль и сожаление. Уходящий осенний ветер забирает последние мёртвые листья с крючковатых застывших ветвей. В мутной дали слышится гул. Редкие ягодки рябины падают в ледяные сугробы, расползаясь пятнами крови. Слышал ли кто-то столько сожаления в отзвучавших шорохах листвы? Видел ли кто-то дождь, умиравший на границах межсезонья? Смотрел ли в глубокие чарующие глаза Неизбежности? Чувствуя гробовое торжество Бесконечности, Осень обернётся, чтобы увидеть кобальтовые печальные глаза, иссиня чёрные волосы, мраморно-бледную кожу, затянутую в мрачное одеяние и… улыбку. Осенняя дева так редко видит эту робкую улыбку на скованных устах любимой! Она обязательно ответит тем же, и будет знать, что где-то на далёкой Земле люди испытывают светлое чувство. Ведь улыбка Депрессии – это Надежда.