overdose

      Пак Чанель курил настолько много, что его друзья иногда шутили, что он родился с сигаретой во рту. И они были не так далеки от правды. Чанель родился в тесной пыльной квартире, где курили почти все, за исключением его матери и покойного отца. Его родственники считали своим долгом выкурить за день не меньше пачки на каждого. Детство Пак провел там же, вдыхая табачный дым и наслаждаясь его запахом. Переехать его мать решила только когда у нее начались проблемы со здоровьем. А Чанелю до ужаса не хватало дыма, поэтому он начал курить сам. Это было начало средней школы. Тогда сигареты ему доставали друзья постарше, за что он был благодарен им до сих пор. Паку казалось, что он попросту умер бы без сигарет.       И вот сейчас, сидя на подоконнике девятого этажа, свесив ноги на улицу через открытое окно, Чанель курил. Дым проникал в легкие, не оставляя там пространства кислороду, а потом развеивался по воздуху, растворяясь где-то в высоте.       Чанель любил сидеть вот так, думать о чем-нибудь высоком и не очень. Это было своеобразным обрядом, который Пак проделывал чуть ли не каждый день. Он наблюдал за домами вокруг, за редкими пешеходами, за птицами, изредка пролетавшими мимо этих строений, и забывал обо всех проблемах, которых было много. Больше, чем сигарет в пачке, как любил выражаться Пак.       В один прекрасный день Чанель хотел упасть на землю из этого окна. Нет, не из-за проблем, он просто всегда мечтал летать. И всегда мечтал узнать что чувствует самоубийца перед смертью. В один прекрасный день он это узнает. Обязательно.       Телефон в кармане завибрировал, и Пак уронил недокуренную сигарету. Она пролетела девять этажей, превратившись в чуть заметную точку, и упала на тротуар. Когда-нибудь и он так полетит. Точно полетит. Но не сейчас.       Чанель ответил на звонок, и знакомый голос заставил его залезть в комнату, закрыть в окно и тут же броситься на помощь его обладателю. Тому, у кого проблем было еще больше, чем у самого Чанеля. Тому, чья зависимость была сильнее, чем Чанеля от сигарет.       Бен Бэкхен сидел на полу своей полупустой комнаты и пялился в стену, сжимая в руках мобильный, когда Чанель пришел к нему. Следов от уколов на руках стало больше, а синяки под глазами стали еще темнее. Пак без лишних слов сел рядом с другом и посмотрел в ту же стену. Серая стена с ободраными персиковыми обоями давала большой простор для воображения. Можно было представить как раньше выглядела эта комната, а можно было использовать стену как экран для своих фантазий. Но Чанель не мог сделать ни того, ни другого сейчас. Он мог просто видеть серую стену с ободраными обоями, мысленно изнывая от боли. От боли, которую причинял наркоман Бэкхен, употребляющий все новые и новые виды наркотиков.       - Опять курил? - прохрипел Бен, не в силах выжать из своих голосовых связок большего.       - Опять кололся? - ответил в той же манере Чан, не сводя глаз со стены.       - Я не могу больше, - покачал головой Бэк. - Но зависимость сильнее. Я готов волосы рвать клочьями, когда во время ломки дома не оказывается наркотиков. Спаси меня.       Бен уткнулся лицом в плечо Пака и заплакал. Он редко позволял себе плакать, тем более при Чанеле, но не мог больше держать все в себе. А Ель прекрасно понимал друга, поэтому без лишних слов обнял его, зарывшись носом в макушку. Они могли долго сидеть так, не говоря друг другу ни слова. Просто слушали тишину, понимая, что слова здесь абсолютно бесполезны.       Бэкхен поднял голову, оказавшись с Чаном в прямом смысле лицом к лицу, и поцеловал его. Отчаянно, как будто в последний раз. В прочем, Бен всегда целовал так. Он всегда прощался заранее. Никогда не знаешь, когда настанет передоз или попадутся бракованные наркотики. А Ель всегда отвечал на поцелуй, переводя его в более нежный и спокойный. И, как обычно, все сводилось к постели. Точнее к подобию матраса, который выполнял в этой квартире функцию спального места. Как обычно, Бэкхен цеплялся за плечи Пака, царапая их своими давно не стрижеными ногтями. Как обычно, Чанель был очень аккуратен с хрупким Беном, пересчитывал пальцами его позвонки, доводя до исступления. И, как обычно, после бурного секса, Бэк отворачивался к стене, свернувшись калачиком, а Чанель одевался и доставал очередную сигарету. Обычно, Ель, докурив в тишине, молча уходил, но сегодня Бен нарушил тишину:       - Чанель, я бы хотел встретить тебя в следующей жизни. Хотел бы узнать тебя на улице и сказать: "До сих пор куришь?" Ты бы ответил: "А ты до сих пор колешься?" И мы бы снова были вместе, как сейчас, только счастливее.       Пак затушил сигарету о грязный пол и ответил:       - Мы обязательно встретимся, Бэкхен. Обязательно.       Через несколько дней после этого Бэкхен умер от передозировки. Просто не рассчитал количество наркотика. По крайней мере так сказали после вскрытия. Но Чанель знал, что Бен был опытным наркоманом. Он не мог случайно вколоть больше, чем нужно. Значит, он сделал это специально. Последние слова, которые сказал Бэк, постоянно крутились в голове Пака, и он все больше склонялся к тому, что его друг вколол больше наркотика, чем требовалось намеренно. Чан все не мог успокоиться, думая об этом и выкуривая в два раза больше, чем обычно. И в конце концов он сдался.       Ветер трепал волосы Пака, пока тот курил, сидя на корточках на подоконнике. Прохожих было больше, чем обычно, но Елю было наплевать на это. Наплевать ему, в общем, было на все. Докурив, он выбросил сигарету в окно, и она упала прямо к ногам какой-то девушки, но та, не обратив никакого внимания на окурок, пошла дальше. Тогда Чанель выбрался из комнаты через окно, встав на отлив. Здесь ветер чувствовался еще сильнее, и Пак, закрыв глаза, представил себя птицей. Птицей, парящей над городом, которой совсем не страшен этот ветер. А потом он шагнул.       Обернувшись на хруст костей, девушка истошно закричала. Все остальные прохожие поспешили к ней, в последний момент заметив труп. Кто-то позвонил в полицию, кто-то в скорую, а кто-то от вида бездыханного тела упал в обморок.

***

      Ким Чонин курил настолько много, что его друзья иногда шутили, что он родился с сигаретой во рту. Но курил Чонин совсем не от хорошей жизни. Мать алкоголичка, отец вечно шлялся по бабам, а по ночам сниля один и тот же сон, после которого постоянно хотелось пить вместе с матерью.       Во сне Чонин сидит напротив зеркала и видит свое отражение. Но видит там он почему-то не себя, а какого-то другого парня. Сзади за ним в тусклом свете видна чья-то ужасно худая спина с выпирающими позвонками. Ким сидит, привычно курит, а потом кто-то говорит:       - Чанель, я бы хотел встретить тебя в следующей жизни. Хотел бы узнать тебя на улице и сказать: "До сих пор куришь?" Ты бы ответил: "А ты до сих пор колешься?" И мы бы снова были вместе, как сейчас, только счастливее.       Повисает тишина, и Чонин почему-то отвечает голосу, который обращается к какому-то Чанелю:       - Мы обязательно встретимся, Бэкхен. Обязательно.       На этом моменте Ким постоянно просыпался и всю ночь лежал не в силах заснуть, раз за разом прокручивая этот сон в голове. И даже сейчас, идя по полупустой улице и пытаясь запихнуть в чертовски маленький карман куртки сразу две пачки сигарет, парень думал об этом сне. Он казался Чонину очень странным, и парень никак не мог понять его смысл.       - До сих пор куришь?       От неожиданности Ким уронил сигареты и резко поднял голову, так, что шея хрустнула. У дверей пыльного книжного магазина стоял парень, глядя на Чонина своими большими глазами. Не в силах поверить услышанному, Чонин, борясь с неожиданно подступившим головокружением, прошептал:       - А ты до сих пор колешься?