***
Так проходит четыре месяца. Марк все еще работает композитором, копит деньги, а еще снимает небольшую квартирку в Сеуле. Его папа поддерживает сына всячески, старается уберечь от всего, а омежка лишь улыбается. Он благодарен такой заботе родителя, особенно после пережитого. Отец Марка ушел год назад, оставив семью. Ушел просто, без слов. Не было криков, слез. Он просто исчез, как маленький лучик солнца, уступая место тьме. Омежка не может спать по ночам спокойно. Каждый день просыпается от кошмаров. В частности, это воспоминания о его бывшем парне. Марк не понимает причины того, что альфа не захотел ребенка. Все ведь хотят детей, ведь так? Наверно, Ганхи был исключением. — Давай покушаем, мой маленький. Ты ведь хочешь кушать? Папочка вот хочет. — Омежка аккуратно встает с кровати после очередного кошмара и шлепает босыми ногами по маленькой квартирке. Кухня тоже небольшая, но уютная. Марк делает себе зеленый чай с мелиссой, разогревает картошку с курицей, и садится кушать. Горячий чай приятно обжигает горло, а вкус завораживает. Зеленый чай с мелиссой. Как бы Марк хотел, чтобы альфа пах так же, но вот только есть одно но. Омега носит чужого ребенка под сердцем, а какой альфа захочет себе уже использованного омежку? Правильно, никто. Первое время Марк убивался из-за этого. Даже жить не хотел. Каждый день резал руки, но не пытался убить себя. Ему было просто противно от себя. От того, кто стоит перед ним в зеркале. Каждый раз, когда он оставался в душе, то тер свою кожу до ран, потому что было противно. Он любил альфу, а тот его бросил. Вскоре эта любовь превратилась в неприязнь, а все тело как-будто горело от чужих прикосновений. Родитель омежки качал головой, ругал своего сына, говорил, что он должен жить ради маленького комочка, который еще не появился на свет. Марк слушал, запоминал, повторял слова папы каждый день, как мантру. Вскоре неприязнь к себе стала постепенно уходить, а в глазах появился огонек счастья и ожидания. Марк ждал первого толчка своего малыша, ждал времени, когда будет рожать. Он просто ждал. Терпеливо, спокойно, без всякого фанатизма в глазах. На третьем месяце беременности омежка переехал в квартирку, которая находится недалеко от дома родителя. Тогда ему стали сниться кошмары, тогда снова стало одиноко, но докучать своему папе не хотелось. Марк становился капризный, но справлялся со всем сам. Конечно, часто плакал от одиночества, кричал в подушку, не в силах остановить слезы, а на душе снова становилось паршиво. Одиночество съедало медленно, больно. И Марк не мог ничего с этим поделать.***
Однажды он вышел на улицу, чтобы пройтись до магазинчика и купить продуктов. Далеко ходить становилось труднее, а сидеть дома просто было невозможно. Шел пятый месяц, а малыш еще не разу не толкнулся, а ведь буквально через пару месяцев придется рожать. Марк записался к врачу, но прием только через пару дней, поэтому сейчас от нечего делать, он идет в магазин. На все уговоры родителя, что омежка должен хотя бы на машине поехать, Марк говорил, что справится сам. Передвигаться по большому супермаркету было трудно, но омежка справлялся, правда неторопливо, но справлялся. Купил он большой пакет продуктов, а вот как дотащить он не знал. Таскать тяжелое было рискованным действием, но другого выхода не было. Марк шел медленно, никого не трогал, как вдруг в него кто-то врезается. Да так, что Марк падает вместе с пакетом. То, чего он так боялся может случиться. Если омежка сейчас упадет, то будет плохо. Вдруг плод повредится или того хуже. Однако упасть ему не дают сильные руки, которые вовремя подхватывают Марка. — Ой, простите. Я не хотел. — Омежка все еще жмурится, боясь открыть глаза, а незнакомец выглядит очень обеспокоенным. — Все в порядке, я уже привык. — Марк медленно открывает глаза, смотрит на парня лет двадцати трех и слабо улыбается. От незнакомца пахнет чем-то таким вкусным, но омега не может понять, или пока просто находится в шоковом состоянии. — Позвольте вам помочь? — Темноволосый парень ставит беременного парня обратно, подхватывает тяжелый пакет и охает. — Как же вы носите такие тяжести в таком положении? — Если вам не трудно. То можете помочь. Мне недалеко. — Марк смущается, а потом резко поднимает голову, потому что чувствует запах. Зеленый чай с мелиссой. То, что так обожает Туан. Жаль, что этот парень просто откажется от него. — Меня зовут Джексон Ван, а вас как? — Ван улыбается, смотрит на омежку, который ходит крайне медленно, но смешно. — Марк. Марк Туан. Мы пришли. — Омежка показывает на многоэтажку. — Спасибо, что помог, Джексон. — Я донесу до двери. Не уверен, что ты живешь на первом этаже. — Тогда. Может, зайдешь ко мне? Чая попьем. Мне же надо как-то поблагодарить. — Хорошо, тогда пошли? — Марк кивает и они заходят в подъезд. У Марка квартирка находится на пятом этаже. Альфа помогает разложить продукты, а Туан смущенно улыбается, а потом делает чай. Зеленый чай с мелиссой. Достает шоколадное печенье, ставит на стол. А потом громко охает, хватаясь за аккуратный животик. Слезы текут по щекам, а глупая улыбка лезет на лицо. — Он толкнулся. Впервые толкнулся. — Наверно, сейчас этот омежка самый счастливый на свете. Джексон шокировано смотрит, помогает сесть Марку, а потом вытирает его слезки большими пальцами, внимательно разглядывая лицо. У Туана очень красивая улыбка. Такая искренняя, настоящая. Вану поцеловать хочется омежку, но вдруг у того есть альфа. И вообще плевать, что от Марка за километр несет шоколадом, который так обожает альфа. И вообще плевать на то, что этот Марк Туан истинный Джексона. Если есть альфа, значит он ничего делать не будет. Однако в квартире не пахнет другим альфой, а вот запах омежки везде. Марк ест все, что удивляет Вана очень сильно. Шоколад с бананом, яблоко с солью, а потом прекрасное печенье полито кетчупом. Омежка пихает в себя все, но ему мало и мало, да еще и ест как свинюшка. Альфа сидит с глупой улыбкой на лице, хихикает и наблюдает. Единственное, что Туан пьет чистым и без всяких примесей — зеленый чай с мелиссой. — Марк, а у тебя есть альфа? — Вопрос, который мучает альфу все это время вылетает сам. Марк перестает есть, качает головой и поджимает губы. — Прости, я не должен был. — Все в порядке. Он не мой истинный. Просто был парень, а как узнал, что я беременный, так бросил. Джексон встает, треплет по волосам омежку и широко улыбается. Марк хлопает глазами, ничего не понимает, но прикосновения очень приятны. — А можно. Потрогать животик? — Да, конечно. — Омежка приподнимает широкую футболку, откуда выглядывает круглый животик. Джексон напоминает сейчас маленького ребенка. Он аккуратно гладит животик, радуется, когда малыш толкается прям в ладошку альфы, а потом начинает разговаривать с животиком. — У тебя папа красивый. Ты вот таким же будешь, знаешь? А еще никогда не огорчай своего папочку и поменьше капризничай. — Марк заливисто смеется, треплет альфу по волосам, а потом краснеет, потому что теплые губы Вана коснулись животика Туана. Они обмениваются номерами, а ближе к вечеру Джексон уходит, унося с собой всю ту беззаботность и радость, что и принес в эту квартирку. Теперь тут снова господствует одиночество и печаль. В квартире все еще слышен запах чужого альфы, что провел тут несколько часов, а Марку становится ужасно грустно. Он кричит и слезы текут по щекам, потому что опять больно. Ложится на мягкий коврик в комнате и плачет, поджав колени к себе. Звонки его папы омежка игнорирует, а позже понимает, что зря, потому что его родитель забегает в квартирку, крепко обнимает сына и гладит его по голове. Слова в такие моменты не нужны. Нужны только действия и ощущение того, что ты кому-то нужен. Эту ночь Марк спит вместе с отцом. Джексон пишет каждый день, приходит в гости с вкусняшками через каждые два дня, а потом очень долго болтает и веселит омежку. И каждый вечер Марк проводит в слезах, лежа на том же коврике в комнате, потому что осознание того, что твой альфа не признает тебя, делает безумно больно. Такое состояние продолжается неделю. За эту неделю он узнает, что внутри его растет здоровый альфа, а еще теперь Марк знает, когда будет рожать. У него есть ровно два месяца в кармане. Через пару дней опять приходит Джексон, только вот теперь с букетом цветов, а еще с пачкой зеленого чая с жасмином. Марк снова счастлив и рад. Они опять болтают, смеются, но потом Джексон вдруг произносит такое, что омежка в шоке, вымолить слово не может, но лишь только кивает. — Марк, давай встречаться. Я хочу, чтобы твой истинный альфа был с тобой. — У Туана слезы на глазах, Ван крепко обнимает омежку, гладит животик, а когда малыш толкается, заливисто смеется. Эту ночь они проводят вместе.***
С папой омежки Джексон знакомится совершенно случайно. Они тогда с Марком смотрели фильм. Рука альфы лежала под футболкой на круглом животике, а голова Туана покоилась на плече Вана. Тогда и зашел родитель омеги. Папа Марка был в шоке, а еще он был безумно рад за своего сына, что расцеловал не только Туана, но и Вана тоже. А потом они вместе сидели и пили чай. — Джексон, ты ведь понимаешь, что буквально через месяц у моего сына появится ребенок? Что ты намерен делать? — Женюсь на вашем сыне. — Марк краснеет, а папа омежки широко улыбается и кивает. Они болтают еще немного, а потом Туана клонит в сон, поэтому родитель уходит, оставляя пару вдвоем. Джексон укладывает своего парня в кровать, а потом ложится рядом, потому что омежка просит остаться. Они впервые спят вместе. Марку впервые не снятся кошмары. Еще через неделю Джексон знакомит своих родителей с Марком. Омежка краснеет, а еще ему страшно, но теплые поцелуи в щеку и то, что рука альфы сжимает ладошку Туана, успокаивает. Родители Джексона оказываются хорошими и добрыми, а еще беременного омежку они принимают, как родного сына. Им даже как-то плевать, что ребенок не Джексона.***
Роды приходят совершенно неожиданно. Марк тогда собирается на прогулку с альфой, но потом резко хватается за живот, а джинсы становятся мокрые. — Джексон, Джексон. Кажется. схватки начались. Альфа хватает омежку на руки и бежит к своей машине. В больницу они доезжают за минут 10, а потом Марка увозят. Ван оповещает своих родителей и папу Туана о том, что омежка рожает. Уже через час все сидят и ждут. Родители быстро находят общий язык, но все же решают молчать, видя, что альфа переживает больше всех. Он ходит от одной стены к другой, а от криков, которые доносятся из родильной просто на стену лезть хочется. — Джексон, сядь и не нервируй меня. — Отец альфы вздыхает, а Ван все же садится. Через шесть часов к ним выходит врач. Джексон подлетает к бедному доктору. — У вас альфа. Здоровый такой. Поздравляю. — А когда можно будет к Марку? С ним все в порядке? — Да, но он очень устал. Через часик можете зайти. Этот час становится для всех адом. Джексон снова мерит шагами коридор, родители общаются, иногда предлагая Вану сесть, но тот упертый, поэтому весь этот час он ходит. А потом самым первым влетает в палату, где лежит Марк и внимательно смотрит на своего сына. — Марки, какой он красивый! — Альфа широко улыбается, обнимая своего омежку вместе с сыном. Его сыном. — Спасибо тебе, Джексон. Я люблю тебя. — А я вас люблю, правда, сынок?***
Тихий топот ножек заполняет комнату, где спит молодая супружеская пара. — Па. Ням-ням! — маленький альфа топает ножками и держится за край кровати. Однако ответа не следует, и малыш берет край одеяла, пытаясь тянуть на себя. — Па! Па! — М, малыш. Доброе утро. — Омежка берет маленькое чудо на ручки и ставит на кровать. — Па! Ням- ням! — альфа начинает плакать, а Марк резко подскакивает, берет сына на руки и идет на кухню. Малыш на руках сразу затихает, внимательно смотрит на своего папочку, а потом радостно хлопает в ладошки. — Куки, давай в следующий раз без слезок, хорошо? Ты же не хочешь разбудить папочку? — Блондин садит сына на стульчик, делает кашку и кормит альфу. Тот ест с явным аппетитом, улыбаясь, а потом пытается забрать у своего родителя ложечку. Марк отдает ее сыну, а тот пытается есть сам, но не получается. С ложки все выпадает, а малыш опять капризничает. Омега вздыхает, снова берет ложку и кормит своего мальчика, который так на него похож. — Ты чего так рано встал, Марки? — Ладошки Вана ложатся на животик омежки, слегка поглаживая. — Как там мой малыш поживает? — Ему только три недели. Так что пока что никак. — Па! Па! — Куки тянет ручки к Джексону, а тот подхватывает малыша и подкидывает. Комнату заполняет счастливый детский смех. Марк понимает, что теперь он счастлив по-настоящему. Он пережил многое, но теперь он может заявить уверенно, что у него есть тот человек, который его любит. У него есть маленький сыночек, а скоро будет еще один. И Туан уверен, что это только начало их истории.