Уже не только мечты

Земля такая мягкая. C легкостью поддается, когда мы вонзаем в нее наш флаг. Знак, что она теперь наша. Наша. Джозеф еще мгновение не выпускает древко, прежде чем разжать ладонь. В облаке пыли, с гиканьем и лошадиным ржаньем, мимо стремглав проносятся всадники, такие же искатели приключений, чумазые с головы до пят, как мы. И что с того? Важно лишь то, что Джозеф лег на траву. Что Джозеф дышит. И смотрит на меня. Спасибо, Боже! Его взгляд больше не блуждает в неведомой дали. Щеки снова окрасились румянцем. Опершись на руку, смотрю на него, и меня не отпускает воспоминание, как только что Стивен пытался его убить! Заполучить меня ценой убийства. Но остался ни с чем и, уязвленный, униженный, убрался прочь. В его кривой ухмылке сквозило недоверие, сомнение, что этот вот крестьянский парень сумел меня завоевать. Да. Так и есть. Ты этого добился, Джозеф. Теперь у тебя есть земля. И буду я. Внезапно до меня доходит с предельной ясностью, что, все, конец. Пришел конец страданиям, мечтаниям, грезам, неопределенности прежних ирландских дней. Мы в Оклахоме и мы победили. Все мое существо хватывает новое, доселе неведомое, еще не смазанное буднями чувство восторга, ликование. Прощай, Ирландия. Прощайте, мое детство и одиночество. Как же они теперь далеки. Хотя, кто знает: однажды, быть может, я все-таки туда вернусь. С Джозефом. «Я принадлежу Ирландии!» — так, кажется, он выкрикнул, когда отказывался плыть со мной. Мы стали бы бродить бок о бок в клубах тумана, по зеленеющим равнинам, слушая ветер, гудящий в скальных расщелинах. Нет, хватит дальних странствий, меньше всего мне хочется опять навлечь на нас невзгоды… Меня вдруг разбирает смех. Джозеф, слегка примяв траву рукой, в ответ приподнимает брови. Ах, эта его улыбка! Он будет моей любовью в этой чужой земле. На нашей с ним земле, с деревьями на берегу реки, зеленой травой, которую колышет ветер. Земля эта точно такая, как мы мечтали в ту ночь под Рождество, грезя о нашем будущем. О будущем, в котором я войду в наш общий дом его женой. Однажды я уже отвергла светивший мне брачный союз. Ведь у алтаря со мной тогда стоял бы Стивен. Но только не теперь. Мне живо представляется реакция матери на эту новость: «Выходишь замуж? За этого Донелли?». И мой ответ: «Вот именно». «Но… как же Стивен?» «Убрался восвояси» «О, Боже!» «Мама, не надо только все драматизировать…» «Шэннон, дорогая, я сразу перестану драматизировать, как только ты мне скажешь, что это лишь шутка». Тогда-то и пробьет час поведать ей пикантную историю о том, как мы с Джозефом прожили столько месяцев вместе. Откинувшись на траву, смеюсь без удержу. Ведь я же современная! Живу в Америке! А тут возможно все! И я останусь жить здесь с тем, кого люблю, и вместе с ним буду противостоять всем трудностям, которые нам выпадут, во имя того, что мы не предали свою мечту. Это же я повторяю вслух, Джозефу. Ветер силится сорвать с меня пышную мамину фату, а я смеюсь. Вот я и очутилась в конце пути. Или, скорей, в начале.