К С... Л...

Покрытая мхом и заросшая плю́щем Деревня твоя в Подмосковье стоит, Уже не расскажет она о грядущем О прошлом на каждом шагу говорит. Когда-то песчаные тропки лесные Теперь заросли превысокой травой, Покрылись грибком все дома расписные И небо пропитано серою мглой. Вот дом, что когда-то своей красотою Ваш взор заставлял замереть на часы, Сейчас от него отдает лишь тоскою, Зачем в таком жить? Разве что от грозы Укрыться здесь можно в плохую погоду Прогнившему духом тупому народу. Под ним палисадник, но хво́щем обвиты Вершки частокола. Кругом сорняки, И окна в домах безнадежно разбиты Гуляют сквозь них по ночам сквозняки. Покинули все деревеньку родную Не встретишь уже здесь из детства друзей, Одни старожилы остались вплотную Сгонять не подохших за зиму гусей. Как все изменилось, не вспомнить счастливых Событий тех дней девяностых годов, Когда расцветали здесь груши и сливы Вокруг было много коров и котов. Депрессия рыщет отныне в округе В пути пожирая душевный рассвет, Пропали друзья, разбежались подруги Исчезли коровы, котов почти нет. Увязла вся жизнь в депрессивном затоне А время застыло уже на века, Апатия крепнет в зловонном притоне Невежестве мыслей, во тьме тупика. Рефлектор антенны на крыше кирпичной Единственным светлым и чистым пятном, Является жизни привычной типичным Примером цивильности, цели ядром. Луч солнца сквозь ветви деревьев проходит И падает вниз в заболоченный пруд, Сей пруд местный житель в раздумьях обходит Периметр пруда кусты берегут. В руках ты сжимаешь планшет заграничный, Транслируя волны в глобальную сеть, На черном дисплее пейзаж непривычный, Терзает нам душу как кучера плеть. Как много воды утекло с той поры, Когда танцевала под смех детворы, Воды в этом прудике чистая гладь Что даже кнутом вам её не унять. Прошло много время, и все что так мило Вам радость дарило прошло, ну и вот Осталось лишь только отцова могила, Изъеденный язвой больной пищевод. В коре головной суицидный мысли Сигналы от си́напсов в клетки несут, Навязчиво грезы о смерти нависли Инстинкт сохраненья его берегут. Друзей вспоминаешь, которым так худо Ты много им горя успел причинить Теперь вопрошаешь у берега пруда Сумеют тебя ли за это простить? Тревожные мысли всплывают в сознанье, Все зло, что в той жизни когда-то творил О них рассказать бы, да только признанья Не выйдет, ты это уже говорил. Сквозь толщу воды пробивается тина, А парень, что в общем-то вроде не глуп Увидев, как рядом взрастает рябина Её вдруг воспринял как дерево-дуб. "Тебя здесь я вижу не первое лето, Наверное трудно бывает порой Хотя не почувствовать полностью это Стоять замерев, как солдат-часовой? И много ль событий ты здесь наблюдало, Есть что интересного мне рассказать? Зимою, когда здесь трава пропадала, И летом, когда возвращалась опять?" "Я страшных событий свидетелем было Когтями терзали здесь кожу мою, Кошмарное зрелище взор мой смутило С тех пор под корнями я тайну храню. Потом пару дней в тишине пробежали Ужасная злоба здесь рыскала вновь, Поскольку в песке подо мной закопали Секрет содержащий пролитую кровь." "Об этом я в курсе, что было тогда, Но этот секрет не открою пока." По гладкой воде вдруг круги пронеслись Кусты в стороне громко так затряслись. И вдруг сквозь кусты пролезает лисица, И парня завидев, начинает беситься Глаза у лисицы прям злобой горят, Одета она в полицейский наряд. На лапах на задних к рябине подходит И взглядом своим Конду-Куна обводит. А тот присесть рядом ему предлагает, И гостя нежданного он вопрошает: "Я вижу ты смог таки способ найти, Чтоб в нашу реальность вот так снизойти." Сперва полицейский главою поник, И вот отвечает рассерженный Ник: "Тебя я нашел, ты и есть тот злодей, Что мозг насыщает убийством зверей. Нас с Джуди народ в один миг полюбил, И сразу всю суть бытия извратил. Нас брали пинцетом, под линзы сажали, Женили раз сто, раздевали, сношали. Фантазии все и похабные мысли На нас воплотили, что чуть не загрызли. Инцест, мазохизм, да и прочие муки, Терпели всё это мы с ней на фикбуке. Привыкли мы с Джуди к разврату уже А вам то все это как раз по душе. Но такие как ты не достойны почтенья, А все от того... то, что после прочтенья, Сужаются поры, от слез мокнут веки Из под твоих пальцев кровавые реки Стекают по клаве сквозь щель ноутбука Тебе в наслажденье кошмарная мука? Ты скальпелем машешь налево-направо Найдет на тебя справедливость управу. Как пчелы на соты плюют свой прополис, Садизмом своим пропитал Зверополис. Наверно тебя черная зависть гложет На нас отыграться ты хочешь, а может Ты просто вот так вот опять и опять Пытаешься боль сам себе причинять? Ведь только твоя вина, что моя Джуди Увы, без родителей жить теперь будет. Твоя это пуля сквозь мозг просвистела, И вместо тебя твое грязное дело Свершила, Теперь ты наверно доволен, А я просто так был со службы уволен. Насильник, убийца, твои это руки Моей бедной зайке приносят все муки. Поведай же мне, где твое руководство, Что делать тебя заставляет все скотства?" Задумался Серый, на солнце взглянул, Со вздохом спиною к рябине прильнул, И глядя с тоскою в багровый закат Ответил: "Наверное так говорят, Поскольку дедукция этих людей В тайгу заблужденья ведет их теперь. Ведь дебри апатии страшная штука, Меня донимает опасная скука, И смерть в нашем доме наверно теперь Забилась уже даже в мелкую щель. Повсюду болезни, тоска, паранойя, Доводят меня и приходят конвои. Конвои апатии даже порой, Мне вслух предлагают покончить с собой." Ник Уайлд заглянул в заболоченный пруд, По грязному пруду две выдры плывут. "Мы с Джуди конечно тебя ненавидим, Но в тот же момент очень сильно зависим. Покуда ты жив, то и мы не сдадимся Но только лишь импульс в твоем мозжечке Погаснет, мы тут же все в прах обратимся И вместе покинем мы все бытие. Покуда ты дышишь, и я не исчезну, Как только твой пульс в черством сердце замрёт, Всё то что имели мы, в смертельную бездну Слетит во мгновенье и мир наш умрет. Умрешь ты - погибнет весь город в мгновенье, И в прах обратятся все наши труды, Внезапно быть может придет озаренье И новым идеям подарит плоды. Никто не поймет твоих горестных мыслей, Не правильно их истолкуют порой Шедевр творца над сарказмом навислый Промеж главной сценой и третьей стеной. Живи ради нас, мы в твоем подсознанье, Но кажется мне, что во взгляде твоем Слова о психическом состоянье Порой отдают лицемерным враньем." Вот солнце июля окончательно село И скрылось за холм в золотые поля, "Давай же обнимемся мы на прощанье Надеюсь простишь ты когда-то меня, Потом объясню я свое поведенье Хотя его смысла никто не поймет, Быть может судьба прояви́т снисхожденье И даст мне твоя справедливость прощенье". Тут родственник из дому видно пришел И брата своего под рябиной нашел: "Ну видно проблемы у тебя с головою, Сидишь на песке, говоришь сам с собою. Какой же ты к черту вообще Конда-Кун? Пасти ты пойдешь лошадей наш табун". И вся экзистенция тут же проходит, Апатия сгинет, тоска в миг уходит. Лишь стоит вернуться от раздумий к рутине, Так сразу все мысли, как в той паутине, Завертятся, сгинут и жизнь, вот так чудо Наполнится радостью, светом и блудом. Невольно со страхом глядишь на рутину И думаешь, как бы так жизнь повернуть, Чтоб гнева и смерти разрушить плотину И встать наконец-то на правильный путь. Когда ты вернешься в столицу, мой друг Ты взором своим обведи все вокруг. Сабвей посети, собери себе сэндвич, Попробуй потом съездить в Оксфорд и Кэмбридж. Встань в центре над Темзой, где лондонский мост И к небу направь ты за нашу жизнь тост. Поверь, от такого в экстаз ты приходишь, Как будто себя до оргазма доводишь. И нет всех проблем, все ушло в один миг. А если пойти от Кремля напрямик, То там, где высотка большая стоит Хрустит под ногой итальянский гранит. Здесь вечером очень приятно гулять И в черную воду проблемы плевать. Повсюду гирлянды зачем-то горят Всегда оживленный Охотничий ряд, Огни над Кремлем ты увидишь вдали И тихо идут по реке корабли.

С.Л. от Л.С. 26.07.2016