sSs
Ей шесть, и у нее есть кукла Мастера, которую она всегда носит с собой. Куклу она получила в будущем и забрала с собой в прошлое. Ее взрослая версия, скорее всего, не расстроится, и вообще Рехей дал ее ей, а не ее взрослой версии, поэтому она считает, что все в порядке. Она везде берет куклу с собой, даже когда глупый Ламбо смеется над ней; это не важно, потому что это Мастер, ей можно его любить, обнимать и заботиться о нем. Кукла почти с нее ростом, но так даже лучше, потому что так кукла почти обнимает ее в ответ. Иногда, когда никто, особенно Ламбо, не видит, она прячет косичку куклы под сорочку и притворяется, что это совсем не Мастер. Ему семнадцать, и она все еще иногда краснеет, когда видит его.sSs
Ей семь, и в школе тяжело. Дело не в том, что они проходят что-то сложное, а в том, что уроки идут на японском и ей тяжело научиться писать; даже с разговорным японским у нее все еще бывают проблемы. Иногда остальные дразнят ее, если Ламбо нет рядом, и, когда она приходит домой, ей хочется спрятаться под одеялом и плакать, и никогда не возвращаться в школу. Она обнимает куклу, но кукла не может поговорить с ней, и Мама волнуется, но не может помочь, и если Ламбо узнает, он скажет, что она даже большая плакса, чем он. Она не позволит этому случиться. Она никогда никому об этом не говорила, но кое-кто все равно понял, кое-кто сказал ей, что очень важно ходить в школу, и если она выучит японский, то ее больше не будут дразнить. Как бы то ни было, она мастер боевых искусств и если кто-то попытается ударить ее, она может ударить в ответ и, наверное, они просто завидуют, потому что она симпатичная; и от этих слов она краснеет, но все равно кивает. Ему восемнадцать, и ей все равно никто не поверит, если она скажет, что он - тот человек, который убедил ее прилежно учиться.sSs
Ей пятнадцать, и она все еще в него влюблена. Разумеется, никто не знает. Они думают, что она выросла из таких глупостей; конечно, она уже могла вырасти из таких глупостей, ей даже нравился не он, а кое-кто, кто выглядел как он. Она хорошо притворяется, и эта бомба зарыта так глубоко, что никто не сможет найти, и она даже больше не краснеет с такой легкостью. Теперь она носит очки, когда читает - ей нужно много читать, чтобы поступить в университет; даже если она хочет быть в мафии, образование важно и она может стать киллером, когда закончит учебу. Все говорят, что глупо не учиться, имея такой острый ум, все говорят одно и то же, даже Мастер, но она делает это не потому что так говорят все – она делает это только для себя и еще кое-кого. Ему двадцать шесть, и он одобрительно кивает, когда видит ее за учебой.sSs
Ей шестнадцать, и она просит Ламбо выстрелить в нее из базуки. Ламбо не задает вопросов, даже когда она говорит, кто хочет увидеть, как все сложится. Ламбо не видит, как в будущем она быстро крадется к его дому, как всегда незаметная; не могли же они думать, что она позволит своим навыкам забыться. Никто не видит, как она заглядывает внутрь. В любом случае, он смотрит на кого-то другого. Ей всегда нравился Дино, он милый и добрый, и красивый, и в детстве часто давал им сладости, но сейчас она ненавидит его, сильно ненавидит его, когда видит руки Дино вокруг другого мужчины; они даже не замечают ее, потому что целуются. Она уходит оттуда, у нее осталась всего минута, но она может хотя бы отойти подальше, и когда она возвращается, Ламбо не может понять, почему она плачет. Ему двадцать семь, и он не видит как она плачет из-за того, что еще даже не произошло.sSs
Ей семнадцать, и ей нужно сделать выбор. Она полагает, что они даже не знают, они не осведомлены о том, куда все зашло, пока они не видели, они не поверят, даже если она скажет. Не то, чтобы это все еще имело значение, не тогда, когда все уже случилось, и она чувствует себя ужасно виноватой за то, что ей недостаточно грустно, когда все вокруг мрачны и многие плачут. Она ошеломлена, все еще не знает, что чувствовать, ее не было здесь, она была занята учебой в Японии, но она почти хочет, чтобы она была здесь, чтобы она могла спасти Дино, чтобы она могла сделать что-нибудь; ведь, даже если маленькая ее часть почти рада, она раздавлена, потому что за секунду до того, как он ушел, выражение его лица было невыносимо. Ему двадцать восемь, и он исчез на полгода после смерти Дино.sSs
Ей двадцать пять, и остальные не одобряют. Не то, чтобы кто-то смел что-то сказать, разумеется. Они достаточно умны, чтобы не задавать им вопросов, не в таком деле; и пусть он не из тех, кто идет обычным путем, и пусть у них разница в возрасте, она хотя бы достаточно взрослая, она может принимать решения, и, как сказал Ламбо, не то, чтобы она позволила кому-то воспользоваться собой, когда можно просто ударить извращенца в пах. Она по-своему рада, хотя он не такой же, каким был, когда она впервые влюбилась, но он даже лучше, он больше не похож на Мастера, но так тоже лучше, потому что она знает, что любит его, а не его лицо. Он говорит, что она тоже ему нравится, не словами, но глазами, руками и ртом, а она уже давно выучила, что словам нельзя верить. Поэтому все хорошо. Ему тридцать шесть, и он крепко обнимает ее ночью.sSs
Ей двадцать шесть, и они женаты. Другие не поначалу не верили, конечно, они не могли поверить, все-таки он не из тех, кто позволил бы себя привязать. Они просто не понимают, не понимают, что она никогда не хотела его привязать, не понимают, что простое колечко на ее пальце не поводок для него, но знак обладания – не такой знак, как обещание, что он вернется – знак для любого, кто посмеет приблизиться к его собственности, пока его нет рядом. Она понимает это и ей этого достаточно, все равно это даже больше, чем она ожидала; у нее есть свои дела в мире мафии, которыми можно заняться, пока его нет, она не сидит все время тоскуя о нем. Немного одиноко ложиться спать без него, но она знала, что все будет так еще годы, годы и годы назад, и она уверена, что если попытается привязать его, то или она потеряет или его, или он потеряет себя; и все равно она с улыбкой закрывает глаза, потому что все лучше, чем она даже смела мечтать. Ему тридцать семь, и он невероятный собственник.sSs
Ей двадцать семь, и она беременна их первым ребенком. Он был удивлен так же, как она, когда услышал эту новость, они еще не планировали ребенка, но не существует абсолютно надежных контрацептивов, да и ей уже почти тридцать, поэтому не похоже, что они могли бы тянуть вечно. С тех пор как он узнал, он начал стараться чаще быть рядом, она знает, что он недалеко, даже если не может его видеть; он всегда защищает то, что ему принадлежит и ничто не может принадлежать ему больше, чем она и ребенок, она знает, что он не позволит причинить им вред, даже если она сама может постоять за себя. Он не целует ее живот или напевает для ребенка, он не приносит ей цветы, но иногда его рука задерживается на ее животе, и вот люди оборудуют детскую, и иногда, когда он думает, что она спит, она слышит как он шепчет слова, которые никто не должен слышать. Ему тридцать восемь, и ей кажется, что они счастливы.sSs
Она женщина и она его любит. Влюбленность никуда не уходила или, возможно, она переросла во что-то; простая влюбленность точно не заставила бы ее ждать столько недель, она не надела бы ей кольцо на палец за пределами фантазий краснеющей десятилетней девочки, она не позволила бы ей посещать мафиозные собрания с серьезным выражением лица и силой, которая приходит с его именем. Влюбленность не заставила бы ее качать сына ночью, ее милого маленького сына с растрепанными волосами, серыми глазами и склонностью кусаться, хотя они и говорят так не делать, говорят, что можно плакать; но на самом деле у него нет причин плакать, потому что его отец вернется, он всегда возвращается, неважно, как долго его не было, все-таки он сильнейший, никто не может помешать ему вернуться к ним, ну же, не плачь, мой драгоценный. И ребенок перестает плакать. Он мужчина и он не говорит ей этих трех слов, но он всегда возвращается к ней и этого достаточно.