Светские беседы на Тиране.

      Лампа мерцала на деревянном кухонном столе, основательно замазанном техническим маслом и мазутом. Сержант по-хозяйски вытянул ноги, отчего хлипкий стул протяжно заскрипел, облокотился на спинку и позволил себе прикрыть глаза, наслаждаясь затхлым, но зато незаражённым воздухом подвала. Напротив сидел радист в огромных наушниках, отчаянно пытавшийся докричаться до артиллерии. «Мантикоры» по-прежнему не отвечали, а ракеты не сотрясали землю вокруг укрепрайона. Наконец, не выдержав писка в передатчике, радист нажал кнопку и всё стихло. — Сэр, — Он виновато взглянул на сержанта и покачал головой. — Они молчат. Часовые тоже молчат. Сержант Сомнус склонил голову вперёд и тяжело вздохнул: — Я сам слышу это, солдат. — сказал он, поднимаясь со стула. Большинство его гвардейцев не спали больше суток и держались на стимуляторах. Про самого Сомнуса можно даже не говорить. Он бодрствовал дни и ночи. Отдавал приказы и наблюдал поражённым курортным городом и прилегающим лесом, давно превратившимся в чёрные облезлые стволы деревьев без единого листика на ветвях. Когда-то здесь цвела жизнь во всей своей красе. Недалеко от берега в своих закруглённых мягких гнёздах селились морские птицы. Большие, чёрные, с длинными когтями. Когда Сомнус был ещё ребёнком, ему приходилось несколько раз кормить их с рук. Несмотря на свой внешний вид, животные, населяющие этот мир были весьма безвредными и неагрессивными. Наблюдая за прекрасными деревьями и пальмами с изобилием фруктов, на маленькие бунгало и счастливые лица отдыхающих людей, маленький Сомнус ещё тогда подумал, что в создании этой планеты словно участвовал какой-нибудь бог. Сейчас вместо птиц по пляжу бегали тираниды. Бунгало на окраине игровой зоны города стали необитаемы или разрушены, как и лес. Всюду нарывами пульсировали гнёзда тиранидов, небо, когда-то бывшее изумрудно-синим, стало алым от спор, падающих из щупальца улья. Всё в этом мире говорило о том, что люди оказались опрометчивы в выборе места для отдыха. Всё в этом мире говорило о том, что он потерян, как и сотни, тысячи других. Сомнус вновь присел и принял полюбившееся положение. — Сержант? — Внезапно окликнул его радист, разбавив, ставшую привычной, тишину. — Могу я задать вопрос, сэр? Сомнус скрестил руки и вяло ответил: — Задавай. — Мы, люди Империума — самая великая раса в галактике, верно? — Радист прищурился и снял наушники. Сержант Злобно посверлил солдата взглядом и монотонно отчеканил заученную фразу: — Благословлённый ум никогда не сомневается! — Безусловно! — Гвардеец развел руками и закивал. — Я просто хотел удостовериться… Могу я задать ещё один вопрос? — Да сколь угодно. — Сэр, раз мы такие охуенные, почему наша техника — такое говно? Сержант замер, поковырялся в ухе и продолжил молча смотреть на гвардейца. — Нет, ну реально, — Продолжал тот. — Наши Часовые даже орочьим уступают, потому что у тех хотя бы больше одной пушки! Грибы сделали банку с ногами, напичкали пушками и назвали боевой машиной. Она получилась лучше наших Часовых, которые, сука, так и не дошли до нас сегодня. А Химеры? Вы катались на Химере, сержант? С каждым словом Сомнус наклонялся к столу, в конце концов, заговорил несколько заинтересованнее: — Как тебя зовут, гвардеец? — Рядовой Рико, сэр. Сержант ошарашенно взглянул на лазпистолет в кобуре и невольно потянулся к нему, однако случайно скользнул взглядом по настенным часам. До ужина ещё двадцать минут. Скучно. — Да. Приходилось. — сказал сержант. Гвардеец сильно хлопнул по вокс-передатчику и улыбнулся: — Это просто пиздец, да? Сидишь на ледяной железной скамье, стреляешь себе из бойницы, поддерживая головой тяжёлый подскакивающий люк, и тут видишь, как броню рядом прошибает свинцовая пуля. Единственный плюс — лавка разогревается, но далеко не по воле Императора. А Мантикоры? Стреляли? — Нет. — ответил сержант и всё-таки потянулся к лазпистолету. Сумасшедший радист не приносил веселья, но его смелость была ясна: рядом с ним лежал его верный лазган и связка гранат. — Дак там же все глухие после первого выстрела! Даже если бы связь работала… А она никогда не работает… Дак вот, даже если б связь была, артиллеристы не связались бы с нами, потому что нихуя не слышат уже пару лет! Даже огрины быстрее понимают, что от них нужно. Сержант аккуратно открыл кобуру и тихо извлёк оттуда оружие. — Но самый кошмарный пиздец — это наши лазганы. — Продолжал гвардеец. — Если уронил в грязь болтер, можешь поднять и стрелять дальше. Уронил в грязь лазган — можешь падать за ним лицом вниз, типа мёртвый и читать литанию Императору. Нужно прямо в стволе копаться и ошмётки всякой херни выскрёбывать. Гвардеец окончил пламенную речь и опрокинул в себя графин с водой. Сомнус, завидев, что солдат отвлёкся, навёл на него оружие и нажал на курок. Раздался глухой щелчок, ничего не произошло. Сержант нажал ещё раз — та же ситуация. Когда радист оторвался от графина и вновь посмотрел на Сомнуса, тот уже спокойно сидел за столиком, скромно посматривая на свои сапоги. — Разрешите отлучиться, сэр? — спросил он. — Д…Да, конечно. — Сержант слабо кивнул на дверь. Радист поднялся со стула и вышел, захватив личное оружие. Сержант обхватил лазпистолет трясущимися руками и заглянул прямо в дуло, в надежде найти и устранить неполадку. Комнату на мгновение озарил яркий красный свет.