Сделаешь что угодно?

Хиджиката считал, что ему обязательно хватит упрямства, чтобы выйти победителем из вконец надоевшего спора, но нет: они уже пятнадцать минут стояли и переговаривались через порог. Нытьё Гинтоки не могло длиться вечно, но в конце концов Хиджиката не выдержал. – Значит, что угодно сделаешь за вентилятор? Ответный стон можно было расценивать как согласие. – Заходи. Только молчи и не мешайся. Едва оказавшись в прохладном кабинете замкома Шинсенгуми, Гинтоки ожил и начал бубнить, на этот раз про эксплуатацию рабочего класса и дискриминацию по финансовому признаку. Он включил вентилятор на максимальную мощность и подставил под него лицо, наслаждаясь потоками не такого уж свежего воздуха. Жара стояла не первый день, и хотя по сравнению с другими помещениями здесь было неплохо, от душного городского воздуха ничто не спасало. Хиджиката вернулся к своему столу и придвинул поближе высокую стопку отчётов. Между его бровей залегла характерная морщинка, и Гинтоки неосознанно погладил свой лоб. Они хором вздохнули и переглянулись. – И чего ты хочешь? – спросил Гинтоки. – Принеси воды. Холодной. – Э, нет, так не пойдёт. Я меняю свои услуги на вентилятор, если в процессе исполнения я его лишаюсь – условие не выполняется. Хиджиката раздражённо выдохнул. – ...А, следовательно, не выполняется и твоя просьба. Принеси сам. Не вставая с места, Хиджиката потянулся и выдернул вентилятор из розетки. Вихры Гинтоки перестали развеваться и опали в ещё большем беспорядке, чем обычно. – Ты знаешь, что надо сделать. – Надо засунуть твою голову в этот вентилятор и оставить на пару минут, – промычал Гинтоки себе под нос, неохотно поднимаясь. – Что? – Ничего. Восхищаюсь мастерством тактика, которым ты сейчас блеснул. Гинтоки принёс воды и отошёл к окну, как будто хотел убедиться, что испепеляющая жара никуда не делась за те полчаса, что он провёл здесь. Хиджиката не торопился включать вентилятор: казалось, он полностью погрузился в работу, забыв о присутствии нежеланного гостя. – Тебе самому не жарко? Вопрос остался без внимания. Гинтоки скорчил недовольную гримасу и подошёл ближе, вставая за спиной Хиджикаты. Долго сверлить взглядом его спину не пришлось. Аккуратным жестом закрыв просмотренную папку с отчётом, Хиджиката отодвинул стопку документов и закурил. Потом, сделав пару затяжек, немного успокоился и повернулся. Зря. Гинтоки поймал его взгляд и перестал раздеваться, хотя снимать было уже почти нечего. Изобразил недоумение, выдержал пару секунд и смахнул капельку пота, текущую по лбу. – Ты что делаешь? – наконец выпалил Хиджиката. – Мне жарко. Тебе самому разве не хочется снять эту чёрную форму? Ему правда было жарко, понял Хиджиката. Кожа Гинтоки блестела от пота и – нет, нет, он не смотрел, только осматривал. Не каждый день в его кабинете раздевались мужчины. – Ты хоть сам понимаешь, как это сейчас прозвучало? – Я? Нет. Должно быть, от жары ничего не соображаю. Вот если бы ты включил... – Только заткнись, пожалуйста, – процедил сквозь зубы Хиджиката. Теперь ему самому становилось жарко, но форму он не стал бы снимать ни при каких обстоятельствах. Особенно в присутствии этого идиота. Несмотря на то, каким мирным и домашним он выглядел, когда молчал и закрывал глаза, вот как сейчас. Хиджиката с трудом сглотнул. Мерное гудение снова наполнило комнату, и на пару минут Гинтоки приклеился к полу в метре от вентилятора. Но лишь на пару минут. Потом скука снова взяла верх над благоразумием. Главное – выждать момент. Гинтоки целился, выжидая, пока Хиджиката поднимет полный стакан воды повыше. – Эй, я там на улице только что видел Зуру... шучу, я... Стакан выскользнул из руки Хиджикаты, вода разлилась по полу и, конечно, попала на одежду. Конец заготовленной фразы потонул в незамысловатых оскорблениях, которыми Хиджиката осыпал по очереди самого Гинтоки, его любовь к болтовне, бессмысленное враньё и снова самого Гинтоки. Параллельно этому он вскочил, руками пытаясь оттереть расползающееся мокрое пятно на брюках. Оно было едва заметно на чёрном, но Гинтоки торжествующе улыбнулся: он достиг своей цели, даже превзошёл самого себя. – Ты знаешь, чего я от тебя хочу. Теперь в голосе Хиджикаты звенела сталь. Качественная, легированная тысячами отданных приказов сталь. Гинтоки заметил, что он перестал пытаться оттереть воду и выпрямился. Хиджиката не пытался произвести впечатление, это удавалось ему непроизвольно. И с этим нужно было что-то делать. Оставалось немного, электричество уже потрескивало в воздухе между ними, как это бывало так часто. Сегодня стоило попробовать дать ему разрядиться. Не отрывая от него глаз, Гинтоки встал и подошёл почти вплотную. Медленно, нарочито неспешно опустился на колени, поднял взгляд – и дёрнул Хиджикату на себя так, что тот споткнулся и упал, хватаясь за Гинтоки. – Какого?.. – Ты бы себя видел, Оогуши-кун. «Ты знаешь, чего я хочу», – передразнил Гинтоки, присев на пол и скрестив перед собой ноги. – Я понятия не имею, чего ты там хочешь, но пятно у тебя на штанах наводит не на те мысли. «А если как раз на те?» Они переглянулись и одновременно встали. Вентилятор дул на полную мощность, развевая волосы Гинтоки, отчего тот чувствовал себя настоящим главным героем. Не хватало соответствующей музыки – её заменяло возмущённое ворчание Хиджикаты, который снял штаны, аккуратно расправил их и повесил сушиться. – Если я разделся, ты тоже должен, – заявил он тоном, не позволяющим возражений. – Нет, – Гинтоки пожал плечами и сделал шаг к нему, упираясь рукой в бок. – Я уже достаточно раздет, – он поправил штаны, тем самым давая понять, что не собирается расставаться с ними. – Да – или выметайся отсюда. – А вот я расскажу твоему начальнику, что ты меня совращаешь... – начал Гинтоки, однако с неохотой развязал пояс, раздеваясь так медленно, как это возможно. – А я расскажу, что ты мешаешь мне работать. О работе Хиджиката забыл в тот момент, когда Гинтоки перешагнул порог. Рядом с ним делать что-то продуктивное было невозможно априори. Значит, терять было нечего. Хиджикате было слишком жарко, он устал от болтовни Гинтоки и хотел заткнуть его, выбить из равновесия, чего бы это ни стоило. Никто из них до конца не понимал, что происходит. Так было куда лучше: поддаваясь мимолётному порыву, Гинтоки уже не мог остановиться. – Что? Чего ты теперь хочешь? – его не смущало ни собственное голое тело, ни незапертая дверь. Хиджиката почувствовал, как кровь приливает к лицу. Вопрос Гинтоки заставил его признаться самому себе. С самого начала, с момента, когда он позволил нарушить свой рабочий день, Хиджиката знал это. Гинтоки смотрел скучающим взглядом, проводя пальцами по торчащим во все стороны волосам. Хотелось развернуть его к стене прямо здесь, нагнуть и трахать, пока не попросит остановиться. А потом трахать ещё, пока не откажут ноги. Хиджиката поднял на него взгляд, полный многоэтажных ругательств. Гинтоки облизал губы и улыбнулся. Они шагнули друг к другу почти одновременно. ...Когда ноги отказали, они сползли вниз по стене и продолжили на полу посреди сорванной одежды, не боясь, что придут или услышат. Услышали уже давно, а видеть подобную сцену вряд ли кому-то хотелось, потому что Сого отсутствовал вторую неделю, а больше потенциальных любителей пикантных зрелищ не наблюдалось. Хиджиката закурил. Гинтоки, забавно прихрамывая, доплелся до вентилятора и развернул его в их сторону. Касаться друг друга сейчас хотелось меньше, чем когда-либо, смотреть в глаза – ещё меньше. Сигаретный дым разносился по всей комнате. Оба молчали. Хиджиката заговорил первым, и ему пришлось прокашляться для того, чтобы слова не выходили хриплыми. – Ты и правда сделаешь что угодно за вентилятор, а?