Раскрывая душу

Маки говорит, что это не любовь. Маки ходит в школу, проклиная весь мир и теряя прежний энтузиазм. Маки наклоняет голову вниз, дрожит всем телом и сжимает руку в кулак, главное – поближе к груди. Будто это поможет успокоить разошедшееся скоростью и болью сердце. Будто это когда-либо помогало. Маки шумно сглатывает и заходит в их кабинет-мастерскую, слегка сияя в искаженном свете вечернего заходящего за горизонт солнца. Маки говорит, что это не любовь. Маки видит Руру – нежную, но такую безумно безрассудную Руру, сидящую за партой и крутящую карандаш двумя тонкими бледными пальцами. Видит моментально поднятый взгляд, широкую улыбку, слышит звонкий, слегка пугающий смех и громкое приветствие. Маки ежится, в смятении ведет головой в сторону, будто вытряхивая все назойливые мысли, слоем боли оседающие в душе, вытряхивая так, как обычно избавляются от пепла на тлеющей сигарете – быстро, снова и снова. Маки говорит, что это не любовь, но хочет целовать руки Руру. Руки лишь её Руру. Маки говорит, что это не любовь. Ей трудно дышать, ведь, кажется, этот чертов кислород кто-то перекрыл. Этот кто-то – никто иной, как сама Руру, болтающая ногами под партой и невольно касающаяся своим носком голени самой Маки. Маки делает вид, что сосредоточена на манге, но уже давно не замечает ничего вокруг, кроме Руру. Не видит дальше этих ярких озорных глаз, пламенем горящих день ото дня, дальше несуразных симметричных родинок на щеках – не видит, и все тут. И дышать с каждой секундой становится все тяжелее. А Руру будто насмехается над ней. Будто видит все очередной игрой, развлечением, и Маки гулким эхом слышит в голове ее смех, ее струящийся дивной мелодией голос, зовущий ее по имени, слышит так отчетливо и громко и никак не может сосредоточиться, как ни старается (если честно: Маки не старается совсем). До тех пор, пока Руру шутливо не выводит ее из мыслей, не осыпает голову все новыми идеями, не треплет Маки по голове так приятно, что хочется жмуриться и укладываться на коленки котёнком. Маки говорит, что это не любовь. Маки не может понять, что красивее – мысли о Руру или же реальная Руру. А потом ответ приходит сам собой – вместе с прохладной рукой девушки, сжимающей ладонь Маки в своей. И Хонока больше не чувствует себя. Маки понимает, что забрала Руру себе, что приняла ее полностью и больше не сможет отпустить. Маки сжимает ладонь девушки сильнее, боясь перестать ощущать границы реальности, боясь разучиться дышать этим душным воздухом, который будто бы специально нагревается рядом с Руру. Маки сжимает ладонь Руру в своей до тех пор, пока та не вырвется вперед, не понесется вихрем дальше, звонко смеясь и раскинув руки в стороны. И Маки больше не сможет оторвать от нее взгляда. Маки говорит, что это не любовь. Руру падает. Сердце Маки пробивает удар, а после и вовсе грозится разорваться мельчайшими клочками от невыносимой боли. Маки истошно бежит к падающей в никуда Руру и в последний момент хватает ее за рубашку, испытывая самый безобразно дикий страх, липким холодным слоем окутывающий ее тело и остающийся в животе тяжелым грузом отчаяния. Маки ловит Руру на себе, пытается отдышаться, прийти в себя, понять, что же творится в голове у этой бесстрашной девушки. Маки слышит пугающий смех и не может понять, за что. За что ей все это. Маки говорит, что это не любовь, но не дает Руру упасть. Маки хочет выбить из нее всю дурь, но иной раз боится даже прикоснуться. Маки боится упустить ее еще быстрее, чем предначертано. Маки боится признаться самой себе, что без Руру нормально жить уже не сможет. Маки говорит, что это не любовь. Повторяет вновь и вновь, нередко задумываясь, какой бы была ее жизнь, не познакомься она с этой бестией. Не будь их общей манги, дружбы, не будь… того, что нет и так. Маки думает о жизни без Руру и не видит этой жизни. Маки больно. Больнее, чем было когда-либо, больнее, чем можно себе представить. Маки хрипит, от бессилия кусая нижнюю губу, стискивает зубы, грозясь самой себе проткнуть тонкую кожу, и плачет. Маки плачет, и ей это кажется таким естественным: будто знакомство с Руру изначально пророчило ей слезы. Маки мнет простынь ладонями и пачкает слезами постель. Маки не знает, что делать дальше. Маки не знает, что можно еще успеть сделать. Маки говорит, что это не любовь. Руру нависает сверху, ловко впечатывая Маки в постель и удерживая хрустальными руками за плечи. Руру ведет себя дерзко, смущая Хоноку и забываясь. То ли просто, то ли в ней самой. Маки отводит взгляд и старается думать. Маки искренне не понимает, почему сознание дает сбой рядом с Руру. Маки плохо. Маки боязно. Боязно и холодно. Тело Руру так близко, но Маки отчего-то не чувствует жара – лишь холод – грубый и жестокий холод – иглами скапливается на кончиках ее пальцев. Манящие губы Руру так близко, чувства Руру так настойчиво открыты, и Маки растеряна, Маки хочет исчезнуть – раствориться в воздухе, оставшись на определенно недолгое время воспоминанием для Руру, пока та не превратится в такое же воспоминание, и тогда они наконец-то смогут существовать вместе. В мире, где нет боли. Маки отталкивает Руру от себя и чувствует, как тело разом пронзает сдавливающая органы тошнотворная боль. Маки говорит строго и спокойно. Маки с горестной улыбкой соглашается с шуткой Руру, на самом деле желая одного – перестать что-либо чувствовать, возведя перед собой непробиваемую стену или же самой в эту стену превратившись. Маки говорит, что это не любовь. Маки отказывается от Руру, по-прежнему не смотря ей в глаза – не находит в себе силы. Руру улыбается. Всегда улыбается, а Маки не знает, чего ей хочется больше – на пике своих всепоглощающих чувств накричать на девушку за ее беззаботность или же взять у нее пример. Маки стала улыбаться благодаря Руру. Маки разучилась сиять улыбкой из-за нее же. А Руру делает вид, что приняла все легко. Что задача нетрудная и справиться одной – проще простого. Руру хочется во второй лишь раз дать волю истинным чувствам и согнуться пополам в истерике прямо в этом чертовом кабинете. Но Руру улыбается, ведь по-другому нельзя. Улыбается и с улыбкой уходит из жизни Маки, несдержанно бросив напоследок обещание, которое она никогда не найдет в себе силы исполнить. Маки говорит, что это не любовь. Руру больше нет и Маки тоже – нет. Ей кажется, будто ее душа где-то там, как раньше, гуляет за руку вместе с Руру, смеется и по-настоящему вкушает жизнь. Маки давится слезами, задыхается в них и убеждается в том, что люди, знающие о своей неминуемой скорой гибели, – самые счастливые. Вернее, они делают свою жизнь счастливой, несмотря ни на что. А Маки эгоистично не смогла осчастливить Руру. И от осознания этого вновь падает навзничь, не в силах удержаться на ногах, и пытается выдавить из себя хоть что-то, кроме болезненных стонов, криков и сдавленного «прости». Маки знает, что виновата. Маки считает, что убила Руру. Маки твердит, что никогда не простит себя. Маки говорит, что это не любовь. Проходят года, а Маки все еще кажется, что она существует отдельно от остального мира. Дождь встречает одобрением в теплых глазах, а солнце почти на дух не переносит, усердно учится и не смеет рисовать. Маки старается удержаться на плаву со свалившимися на голову переменами, в корне разрушившими ее однотонные будни, но то и дело снова вспоминает о Руру, и боль – теперь уже общая – вновь заполняет собой все её естество. Маки раздражает то, что даже со своими чувствами она теперь не может быть наедине. Маки раздражает собственное бессилие, невозможность простить саму себя и потом – отпустить Руру. Маки думает, что не заслуживает прощения. Маки закрывается ото всех и старается противиться обстоятельствам, однако ее стену нещадно пробивают кувалдой, обнажая до сих пор не зажившие раны прошлого. И все же… Маки впервые за долгое время чувствует ветер на своей коже и, кажется, снова может дышать. Маки пытается по своему обыкновению отвести взор, но отчего-то смело глядит прямо в глаза иллюзорной Руру из своих воспоминаний. Маки говорит, что это не любовь. Руру обещала, что проклянет. Руру не прокляла. Руру говорит, что любит улыбку Маки. Маки молчит. Маки наконец-то улыбается.