Вернись

      Как голова болит! И во рту как кот нагадил. Давно я так не напивался. И почему? А, Кеншин ушел.       Кеншин ушел.       Этот идиот хочет быть героем. Будешь – героем страшных сказок.       Кеншин ушел.       Я его, можно сказать, от смерти спас, и не однажды, научил всему, что сам умел, заботился о нем целых шесть лет – почти половину его жизни, а он, паршивец, взял и ушел. Ничего, погуляет, набьет шишек и вернется.       Нет, он ушел навсегда.       Навсегда.       Этот упрямец никогда не отступится. Если уж чего в голову втемяшилось – пиши пропало. Нет, подыхать в канаве будет, а не вернется.       Что ж, значит, и мне здесь делать нечего.       Жара. Застрял на контрольно-пропускном пункте. Охранник занимается какой-то важной шишкой. С первого взгляда видно – птица высокого полета.       Так, а что это за рыжий шкет рядом с ним? Ба, да это же наш новоиспеченный борец за счастье народа! Вы посмотрите, какой красавец – глаз не оторвать! И не скажешь, что родился в черной избе. На лошади ты, конечно, сидишь, как на заборе, и новые тряпки тебе велики, да и сам ты чувствуешь себя не в своей тарелке. Привыкай, глупый ученик.       Этот толстосум изрядно на тебя потратился, вакидзаси, вон, стоит целое состояние. Надеюсь, твое мастерство он оценит по достоинству.       Ками, что я несу, он же сделает из тебя убийцу! Этого никакими деньгами не окупишь! Впрочем, ты знаешь, на что идешь.       Важный господин говорит с охранником. Так, значит, Кацура Когоро и телохранитель Химура Кеншин. Химура? Кто придумал тебе эту фамилию? Наверняка сам постарался, умник. И почему вдруг «пылающая деревня»? Хотя погоди, помню я этот случай – твое первое убийство. Что ж, символично.       Кацура… Где-то я слышал это имя. А, так это же один из верхушки клана Тёсю! Хитрый лис. Ох, Кеншин, если б ты знал, к какому змею попал.       Ненавижу город. Нет, если бы в Киото не было людей, его можно было бы терпеть, а так… Вечно куда-то спешат (куда?), суетятся (зачем?), кричат, ругаются (о чем?). Глаза б мои никого не видели…       Так, ты опять прирезал очередного крупного чиновника Бакуфу, вместе с приближенными, естественно. Хитокири Баттосай? Про демона я уже слышал, а это что-то новенькое. Но почему баттодзюцу? А, ну да, это же не честный бой, а заказное убийство. Ты все-таки у меня добрый мальчик, зарезать зарежешь, но быстро и почти безболезненно. Молодец. Как только после этого ты справляешься со своими кошмарами, мне интересно. Твоим соседям удается поспать?       Моя мечта сбылась – Киото сгорел. Беженцев много, все растеклись по окрестностям. Хорошо, что я живу далеко, ко мне никто не приперся.       Сижу, отдыхаю в тенечке рядом с буддийским храмом. Монахи, шельмецы, отлично варят саке.       О, знакомая личность, да не одна, а с женщиной. Постарше тебя, но красивая, платье простовато, но осанка и манеры выдают в ней благородную даму. Ты устроился телохранителем к состоятельной горожанке? Нет, идешь впереди, уверенно, как… муж? А она, опустив очи долу, семенит следом за тобой, как жена… Однако.       Хотя чему я удивляюсь, ты не понимаешь, насколько хорош собой, но факты вещь упрямая. Если бы не твоя скотская «работа», заделался бы известным сердцеедом. Хотя нет, с твоим стеснительным характером наверняка шарахаешься от красоток, как от огня. И как эту подцепил?       Интересно, она знает, чем ты занимаешься? Знает – ты никогда не умел врать. И тем не менее она с тобой, и смотрит влюбленным взглядом, и кажется, что жизнь за тебя отдаст.       Наслаждайся, мальчик. Это ненадолго. Ты же понимаешь, что тебя в покое не оставят.       Странный лес. С удивлением понимаю, что не чувствую свою ки. Так, вот следы стычки, воронка от взрыва, капли крови на снегу. Тебя ранили и оглушили. Да еще и ки не воспользуешься, как назло.       Иду дальше. Еще одно короткое сражение. Опять взрыв. Крови стало больше. Что дальше?       Поляна, избушка на ней. И все залито кровью. Как на скотобойне. Снег утоптан, людей много побывало. Где трупы?       Иду по следам в деревню.       Погребальный костер и знакомая девушка на нем. Огонь быстро охватывает бревна, и ее красивое лицо исчезает за языками пламени. А где Кеншин? Суровая женщина без лишних вопросов ведет меня в ближайший дом. Ты лежишь на футоне, рядом старик, врач, по всей видимости. Твоя ки холодна, нет, мертвенно холодна, холоднее, чем твое тело. Ты не хочешь жить, ты потерял волю к жизни, ты хочешь уйти к ней.       – Нет! – я вздрагиваю от своего крика. Старик оборачивается и неприязненно смотрит на меня.       – Пальцы, вероятно, придется ампутировать, – говорит он. – Сильно обморожены.       – Пожалуйста, сделайте что-нибудь, – я сам не узнаю своего голоса. – Руки – инструмент мечника.       Я отвязываю кошелек и протягиваю старику. Он смотрит секунду, поджимает губы и берет деньги.       – Сделаю все, что смогу, – дребезжа старческим голосом, отвечает он.       Я ухожу. Я ничем не могу помочь тебе.       И себе.       Ты выжил и снова вернулся к этому змею Кацуре. Да я все понимаю – ты же дал слово. Но сколько еще тебе придется убивать тех, кого прикажут?       Война близится к концу. Твои экстремисты побеждают. Ты в первых рядах – куда ж без тебя. Ты все-таки добился своего. Не знаю только, чего тебе это стоило.       Что ж, посмотрим, куда привели нас всех твои мечты о справедливости.       Уже три года, как кончилась война. Жизнь потихоньку налаживается. Знати прижали хвост, сословия уравняли в правах. Людям стало спокойнее и… вольготнее, что ли. Хотя иностранное влияние все сильнее и сильнее.       Все бывшие революционеры при постах и званиях, но среди них нет моего рыжеволосого мальчика. Где ты, Кеншин?       Во время войны твои бывшие соратники размахивали тобой как знаменем, прикрывались тобой, затыкали тобой бреши, а теперь что? Выбросили, как ненужный хлам? Или ты сам ушел?       Я слышал, что тебя ищут, только для чего, не знаю. Ты сумеешь скрыться, да и, в конце концов, можешь вернуться ко мне. Я, конечно, ненавижу людей, но с твоим присутствием как-нибудь смирился бы.       Но ты не вернешься.       Черт, как же больно! Но я жив – хоть какой-то прок от твоего дурацкого сакабато.       Вообще-то это свинство – столько лет ни слуху, ни духу, и вдруг сваливаешься, как снег на голову. Нет, я, конечно, слышал, что ты объявился в Эдо, тьфу, в Токио, и даже обосновался у какой-то девицы (наверняка втрескалась в тебя по уши). Но я никак не думал, что ты притащишься ко мне. Да мало того, что притащился, так еще и с требованием (требованием!) научить тебя терминальной атаке. Что, опять без тебя не могут обойтись?       Нормальные люди без приглашения не ходят. Подарок какой-нибудь завалящий принес бы, что-ли. Хотя о чем я – мой глупый ученик ни капли не поумнел. На меч его посмотрите – один дурак его придумал, а другой таскает. Как такому идиоту удается собрать вокруг себя столько заинтересованных людей, не понимаю!       Да, я не сказал? За ним же притащилась целая команда поддержки – две девицы и мальчишка, и все трое, чувствую, порвут за своего ненаглядного рыжего друга любого, включая меня. Одна, та, у которой он живет, просто глазами его ест, а этот простак ничего не видит и не понимает. Тебе уже почти тридцать лет, сына, а женщин боишься, как подросток. Умора!       Ладно, иди уже, совершай очередной подвиг во имя мира во всем мире. За твоими друзьями я, так и быть, присмотрю.       Только вернись.