***
Рифмы приходят в голову мгновенно. Кисок пишет, будто бы выдаёт фристайл, еле успевая за клавиатурой и собственными мыслями. Рэпер улыбается своей гениальности, вчитывается, а затем корректирует. Кажется, у него наконец выходит приблизительный результат, необходимый для нового альбома. От текста веет одиночеством до дрожи и трясущихся коленок, и становится настолько страшно, словно это не песня, а рассказ о герое какого-то триллера. Но спустя тридцать минут Кисок осознаёт, что всё это не то. Чертыхается и нервно удаляет будущий трек, снова бредет на балкон. Он действительно не понимает, к чему стремится. Образы всплывают в голове и хотят ожить, но это воображение, и редко получается так, как желаешь. Кисок слышит, как урчит живот, но просто докуривает. Он тяжело выдыхает и накидывает куртку, спускаясь вниз по лестнице и уезжая домой, чтобы хорошенько забить, отоспаться и принять в кои-то веки душ. Желание есть не возникает, несмотря на боли в желудке. Когда Сонхва заходит в пустую студию, он действительно не ожидает ухода Кисока. Удивлённо, а затем разочарованно выдыхая, рэпер кладёт на рабочий стол пакет с двумя баночками пива и любимыми чипсами Ди. Грей с самого утра размышлял о том, что сегодня определённо узнает у товарища, почему тому просто не записать какой-нибудь трек о любви или один из тех текстов, которые Кисок выбросил, ведь на самом деле многие из них вышли очень даже не плохо. Но раз Доминика в студии не оказывается, Сонхва думает, что, наверное, стоит поменять планы и отложить разговор. Кисок замечает, что в Сеуле всё чаще проливные дожди. Он ощущает небывалую усталость. По-настоящему накатывает после того, как рэпер переступает порог собственной квартиры. В ней поистине спокойно. Хоть и одиноко, но по-домашнему. И в мыслях проскальзывает, что стоит Кисоку только обернуться, как он заметит хлопочущую у плиты маму, спящего на диване после рабочего дня отца. Даже если в реальности его родители никогда не жили в этом доме и не заходили навестить даже по праздникам, ведь сын слишком часто занят. Поэтому Кисок просто падает на кровать и отключается, не успевая проверить новое сообщение от Грея: «Ты меня сегодня обломал, чёртов хён».***
Кисок запирает студию на ключ, изолируется от мира, перебирает неудачные наброски и планирует собрать всё по кусочкам. Идея приходит где-то в четыре часа утра, когда он мгновенно открывает глаза и, подрываясь, просто несётся в студию как можно скорее, потому что Саймон Доминик не сдаётся без боя. Даже если этот трек, который всё никак не клеится, вымотал его уже до ненормального состояния. Кисок уверен, он никогда так не загонялся, но вдобавок он понимает, что когда-то давно уже подобного хотел. И он не мазохист. Кисок просто рэпер, пульс которого учащается, если у него появляются безумные идеи из ниоткуда. Саймона не волнует, сколько проходит часов, кто несколько раз пытается к нему вломиться и оставил пакет с пивом на диванчике. Он пишет, пишет, пишет, пока не отрывается от текста и не осознаёт: получается не в его духе, неправильно и бесполезно совершенно. Ди поднимает руки вверх, разминает спину и плечи, протирает уставшие глаза, а затем обречённо протягивает: «Чё-ё-ёрт». Он действительно дерьмовый рэпер. В очередной раз слыша, как кто-то старается проникнуть в студию, Саймон наконец-то поворачивает ключ в замке и открывает. И видит на пороге Грея. Раздражённого Грея. — Какого чёрта ты творишь? — возмущается младший, как только встречается с растерянным взглядом Саймона. — Ты угробить себя решил, что ли? Ди вымученно смеётся, натягивает более естественную улыбку и отвечает: — У меня вдохновение, Сонхва-я. — Блять, — только и произносит Грей, кидая на диван ещё один пакет с пивом и чипсами. — И что? Зачем тебе это дерьмо, если из-за него ты сам не свой становишься? Кисок не отвечает, но думает, что вообще-то Сонхва, наверное, прав. Если не знаешь, для чего это всё нужно, то надо просто принимать факты. Саймону не осуществить идею, потому что она сплошной самообман. Потому что он в порядке, а писать о наболевшем из прошлого на самом деле не проще. Поэтому Кисок долго слушает поучительные наставления, впервые, возможно, решает не осуществлять свой план, напивается с Сонхвой так, что они еле добираются до дома, а затем почему-то говорит, что ему одиноко. Мямлит, что Саймон Доминик — старик и ему тридцать два, а того, кто всегда будет рядом, не считая их команды, не было и уже никогда не будет. — Ты серьёзно, хён? А оно тебе надо вообще? — Ну, надо. И Сонхва как-то не успевает сказать, что любовь — полная фигня и лучше не связываться, потому что отключается слишком быстро. Потому что засыпает в квартире Кисока. Потому что у него чувства к Кисоку, но говорить он вот уже как полгода не решается. Да и просто из-за того, что однажды он выйдет из этой чёртовой игры, так и не вскрыв свои проигрышные карты. Сонхва думает о том, что сегодня он к Кисоку ближе, но знает, что Кисоку до Грея по-прежнему далеко.***
Мрачный концепт сменяется более ярким, радостным. Смысл текста заставляет улыбаться, а Локо с Джеем — не переживать. Ведь альбом действительно выходит вовремя, наполненный смыслом, эмоциями, с идеально сведенным саундом. Кисок после того вечера, когда они с Сонхвой успели обсудить даже рыбок в аквариуме и вероятность того, что одна из них может Грея с Ди съесть, старается донсена избегать. Кисок нажимает на кнопку лифта прямо перед его носом, прочищает горло и удаляется из комнаты, стоит только Грею войти, бежит так, что врезается в прохожих, как только рэпер появляется в районе десяти метров. Сонхва конкретно впадает в ступор, потому что они с Саймоном — лучшие друзья, команда и коллеги по работе, но теперь общаются, перекидываясь парой фраз в смс-сообщениях. Сонхва думает, что Кисок просто занят, но потом это начинает надоедать. Старший избегает Грея не потому, что ему показалось странным пробуждение после выпивки в объятиях донсена и закинутой на собственное бедро чужой ноги, а потому, что у Саймона, в отличие от Сонхвы, память развита отлично, как бы он ни напивался. И Кисок прекрасно помнит, как младший ему сказал: — Ты мне нравишься, хён… — невнятно, но сути не изменяя. — Уже чёртовых полгода. И вот за что? Из-за чего, даже работая над альбомом, мысли о владельце голоса Кисока не покидают, ведь Сонхва набрался смелости, сказал, пускай это и произошло в нетрезвом состоянии. Кисок предполагал сначала, что тот просто выразил безграничную дружескую симпатию к своему хёну, но это «уже чёртовых полгода» кричало ему: «Саймон, твой донсен в тебя, блять, действительно влюблён»! Поэтому Кисок несётся в обратную сторону от Грея, добавляет в новые песни строчки о собственном замешательстве. Старается забыть, но потом просто идёт к Джею пропустить по паре стаканчиков соджу и выкладывает всё как есть, надеясь, что ему помогут советом и скажут, как с этим справиться. — А чего сразу ко мне? — удивляется Джей. — С Греем и обсуждай. Кажется, ты единственный не знаешь об его ориентации. Кисок молча смотрит в одну точку, а потом залпом выпивает целый стакан так, что начинает пульсировать в районе висков. К Ди приходит осознание, что он на самом деле идиот, раз не догадывался. Полгода безответных чувств — жестоко. Джей запрещает подливать Кисоку. Понимает: если тот продолжит, то в итоге придётся хлопать его спине, пока всё содержимое желудка наружу не выйдет. Но Кисок напивается, а Джею неожиданно звонят и приглашают на вечеринку. И, недолго думая, рэпер скидывает сообщение Грею с просьбой о том, чтобы тот доставил Кисока домой, а когда кладёт трубку, почему-то ехидно улыбается. Локо проиграл, когда говорил, что эти пидоры не сойдутся. Джей просто умный и знает всё наперёд. И ловит такси, уезжая делать свой вечер ещё более веселым. Потому что Сонхва срывается и сразу же едет к Саймону. А затем, еле держа тяжёлую ношу и чуть ли не падая несколько раз, доводит до дома и дышит очень прерывисто, вспоминая слова Кисока про рост и худобу, но Грею становится действительно смешно. Потому что хён всегда говорит в шутку, по-дружески. Именно так Сонхва однажды понимает, что сердечный ритм из-за Кисока у него ускоряется всерьёз. Старший мычит что-то про то, что не написал трек, когда Сонхва допивает стакан воды. Говорит, что у него ничего не получается. Грей думает о том, что они оба не могут достигнуть того, к чему стремятся. Может быть, действительно потому, что не знают, к чему именно. — Я не гей, — вдруг громко оглашает Кисок, — понимаешь? И улыбка с лица Сонхвы спадает моментально, но он подходит к старшему и садится на корточки, отвечая: — Да, — после чего наблюдает за мило сопящим Кисоком, но вздыхает и пытается насладиться моментом. Сонхва боится, что ему кажется, когда он слышит: — Но почему я не могу перестать о тебе думать, Грей?***
Для Сонхвы Саймон Доминик начинался с вдохновения. В нём бурлили истории, новые идеи для бита, рождались тысячи несказанных никому раньше слов. Грею двадцать девять, но только в этом возрасте он осознал, что впервые влюбляется так — с порывом, безнадёжно и безответно, из-за чего внутри боль, а снаружи лишь широкая улыбка. Ведь Грей всё время приносил хёну еду, болтал об увлечениях и с такой зависающей улыбкой на губах слушал его смех. Но не мог озвучить ни одну из своих мыслей. А для Кисока Сонхва с самого начала был просто верным другом. Теперь же Саймон словно спешит на отъезжающий поезд. Внутри Грея яд из-за безответности, желаний, которые всегда находились под запретом, отчего Сонхва не верится, когда старший хватает за руку и говорит, что они могут по-настоящему попробовать. Не верится, но он позволяет поцеловать себя прямо в студии, крепко прижать к груди и дать услышать бьющееся в унисон сердце. Кисок целуется нежно-нежно, то углубляя поцелуй, то оставляя лёгкие прикосновения на губах. И отчего-то понимает, что необязательно знать, к чему точно нужно стремиться. А ещё не нужно додумывать, чем закончится та история с тёмным, жутким концептом, на который он так усердно тратил нервы, силы и кофеин. Сонхва подавляет мысли, что, возможно, всё для него просто окажется сладким, затянутым сном. А ещё он думает, что расстояние от Кисока до него стирается, растворяясь улыбкой на лице Ди. И Агли ухмыляется, ведь оказывается, он был прав, говоря, что Кисок влюбился. Правда не безответно, ведь Сонхва улыбается Саймону. И для Кисока эта улыбка на губах парня — личный источник вдохновения.