Кто не знает про Спока и Джима?

- Все давно о нас знают. - Да никто не знает, Джим! - Люди вокруг — не слепые. - Да ты на каждого встреченного человека так смотришь. - Ты не совсем человек. - Если ты не прекратишь эти намёки на «мой наполовину вулканец», я подумаю, что у тебя и правда есть где-то листочек, в котором ты вычёркиваешь расы по мере соблазнения. - Фу, коммандер, как вы могли подумать? - Джим ослепительно улыбнулся и перевернулся на спину. - Кто же теперь пишет такие вещи на бумаге? Я за сохранение травы. - Джим, это выражение. И бумагу делали из деревьев. - О нас все знают уже сто лет, и про бумагу я тоже знал, просто пытался тебя отвлечь. Их роман полыхал ярким светом уже второй месяц, и Джим никак не мог понять, как Спок может не видеть, что они стали центром огромного смерча, куда втягивало всё больше и больше людей. Нервные взгляды Ухуры на то, как Джим склоняется почти к остроконечному уху. Закатывающиеся, как по волшебству, глаза Маккоя, когда на лице Джима расплывается довольная — нет, не так, удовлетворённая улыбка при слове «Спок», как девочки энсины краснеют и отворачиваются, увидев, как они со Споком смотрят друг на друга. Господи, да этот мир трахается друг с другом с рождения, для них признаки зарождающихся отношений — это практически вбитые в голову позы, фразы, изменения тона. Как кодекс трахания. Джим хмыкнул, потому что фраза ему очень понравилась. - Серьёзно? - спросил Спок, приподняв бровь. - Кодекс трахания? Это была ещё одна вещь, которая совершенно выбивала Джима из колеи. Хотя Спок утверждал, что он практически не использует мелдинг, потому что «и так с тобой всё понятно», но это было иногда просто невероятно. Они договаривали друг за другом фразы, иногда у Джима в голове внезапно проскакивали эмоции Спока, а Спок иногда подходил и предлагал Джиму дойти до доктора Маккоя, «потому что боль в височной доле может быть признаком более серьёзных недомоганий, чем ты думаешь». Кстати об эмоциях, у вулканцев их было в достатке. Проще говоря, вулканцы оказались чертовски горячими парнями, и в данном случае человеческие гены получились чем-то вроде слишком маленькой затычки для ванны, и вода постоянно утекала по краям. Это одновременно завораживало и восхищало: то, как Спок умудряется всё равно сдерживаться, несмотря на то, что эмоции иногда захлёстывают его с головой. О, да, Джим думал найти роман на одну ночь, а нашёл что-то гораздо более ценное. И на исходе второго месяца он начал задумываться, что, возможно, всё будет гораздо серьёзней, чем он думал. Собственно, он не подозревал, что Спока в принципе можно соблазнить. Что есть такая опция. - Ты улыбнулся на мостике на прошлой неделе. - Возможно, вулканцы так чихают. - Да Спок, все в курсе, как вулканцы чихают. - А, прости, я не договорил, чихают на плохие шутки. - Да ты зараза, это была отличная шутка, - засмеялся Джим. - Отличная, - кивнул Спок. - Нельзя не засмеяться. Я боялся, что меня заберёт полиция шуток, если я не улыбнусь. - Полиция шу... - Джим уткнулся в подушку и заржал в полный голос. Господи, ну и счастье он себе огрёб. На самом деле, идея соблазнить вулканца пришла ему совершенно неожиданно. Спок стал свободен, Джим был чертовски свободен, впереди был длинный перелёт, а вулканец, с которым они вполне даже сошлись характерами и настроились друг на друга, очень забавно реагировал на шутки о сексе: дёргался и старался как можно быстрее перевести тему. У Джима была бесчисленная коллекция вариантов подкатов, и он испробовал практически всю, наслаждаясь остроумными диалогами и — в редких, но приятных случаях — тем, как вулканец зеленел от смущения. Но в какой-то момент Джим осознал, что слишком увлёкся. Спок был не просто мишенью для соблазнения, он был чем-то большим, значительно большим, и видя, как тот постоянно утекает сквозь пальцы в остроумные ответы и короткие терпеливые вздохи, Джим внезапно понял, что, возможно, желание обладать Споком стало не просто одержимостью, но чем-то более серьёзным. Может быть, влюблённостью? И когда Джим, уже окончательно озверев от невозможности прикоснуться к Споку, зажал его у центрального архива в тёмном коридоре, как какой-то школьник, и постарался максимально оцеловать открывающуюся поверхность зелёной шеи и зелёного лица, пока его не откинули к противоположной стене, он вдруг с изумлением почувствовал, что Спок не сопротивляется, а во время полупоцелуев-полуукусов даже негромко постанывает. На следующее утро Джим был уверен, что Спок его возненавидит, увидев в зеркале волшебное зрелище зеленовато-синеватых засосов, но Спок, несмотря на изумлённые взгляды окружающих, засосы с утра не залечил, ходил со странным звёздным выражением в глазах, а вечером, когда Джим робко попросился на шахматы (ну, вернее, он про себя попросился робко, но делал вид, что он чертовски крутой парень), он обнаружил, что они со Споком каким-то таинственным образом органично вплыли в реку под названием «Отношения». Как во сне, где никто ничему не удивляется, только иногда полупросыпается и думает: «Боже, я что, сплю?» Джим очень боялся, что в одно кошмарное утро они оба проснутся. Дальше было всё, как по нотам канонического любовного романа. Украденные поцелуи в темноте, долгие разговоры, личные шутки, Джиму постоянно хотелось лыбиться, как идиоту, невероятно хорошее настроение с утра (область фантастики), но дальше — больше. Первый секс, первый секс — ну, знаете, секс-секс, потом первый минет в неположенном месте, второй, третий, секс в туалете на главной палубе, поцелуй на мостике, снова долгие ночные разговоры с (да серьёзно?) держанием за руки, и лицо Спока в полутьме было таким неземным и красивым, что Джим иногда плыл, теряя мысль разговора. И с самого начала это странное ощущение, что весь мир встал в свои пазы и завертелся в правильном ритме (ритме, хехе). И то, что над желанием нагнуть коммандера и трахнуть превалировало желание прижаться к нему со спины и поцеловать в заострённое ухо, и то, что они начали машинально договаривать друг за другом фразы («Спок, чтобы не палиться, нам надо...» «...перестать договаривать предложения друг друга»), ориентироваться на состояние друг друга. Но дальше ещё больше. Кому расскажи, что они достигли этого за два месяца, не поверят, хотя Джиму всегда было интересно, следует ли в это время включать те полтора месяца, что он усиленно соблазнял Спока? О, нет, зачем вообще кому-то знать, сколько я его добивался, бурчал про себя капитан, и ворчливо грыз ухо сонно отмахивающегося от него коммандера. Собственно, за неуставные отношения их вряд ли могли побить чайниками, но мысль о потере авторитета почему-то засела Споку в голову, и он чуть ли не ежедневно, как молитву, напоминал Джиму о необходимости поддерживать репутацию за счёт тайны, витающей над их чертовски неуставными отношениями. Спорить они вообще не спорили, они слишком много шутили для тех, кто может серьёзно спорить, но эта тема каждый раз выплывала, как какая-нибудь безглазая косорогая рыба из глубины. Джим не успевал оглянуться, как — бамс! - и эта рыба снова смотрела на него и подмигивала слепым глазом. «Джим, никто не должен знать о наших отношениях, поэтому прекрати со мной заигрывать». Строго говоря, Спок не слишком представлял, что значит «заигрывать», но на всякий случай считал за это всё, что Джим говорил ему, используя свои «сексуальные» интонации. «Коммандер, передайте мне отчёт за вчерашний вечер», например, не было заигрыванием, но звучало чертовски сексуально, так что молоденькая девушка, передающая Джиму отчёт, машинально облизывала покрасневшие от возбуждения губы и влажно смотрела на него своими расширившимися до неприличия зрачками (все эти физиологические особенности её организма были подробно и несколько раз описаны Джиму в вечернем не-совсем-отчёте ужасающе, как оказалось, саркастично-ревнивым вулканцем, Джим хохотал, как идиот). Джим всё никак не мог поверить (ещё бы, полтора-мать его-месяца!), что его чувства взаимны. Когда Спок, чуть ли не мурлыча, обнимал его в полусне или тянулся к нему для поцелуя после смены, Джиму каждый раз казалось, что с вулканца сейчас спадут чары, каюта превратится в тыкву, Джим в крысу, а Спок изумлённо посмотрит на него и уйдёт к себе, ну, знаете, спокствовать, коммандерствовать, вулканиться и чем там ещё занимаются эти безэмоциональные черти. Но вулканец оказался ещё и невероятно заботливым партнёром. Он запомнил интересы Джима, запомнил его предпочтения в еде, покорно (и даже, кажется, с наслаждением) запускал пальцы в светлые волосы валяющегося у него на коленях с утра непроснутого капитана, чтобы тот просыпался с куда как большим удовольствием, чем обычно («Спок... Чеши меня»). Он пережил даже приступ плохого настроения Джима — опасный трюк, который никому не удавался до этого с таким изяществом: Спок просто поставил бутылку его любимого светлого крепкого пива и вышел из его каюты без всяких раздражающих «Если что, я рядом». Потому что и так было понятно, что он рядом, учитывая, что у них смежные каюты. Джим тоже старался заботиться, только всё время забывал, что из еды вулканец любит, а что нет («Оу, точно, ты же говорил, «вулканский суп», а не «ромуланский пирог», я рад, потому что это, кажется, шевелится»), когда у Спока какие-то значимые даты — и вообще, всю эту лабуду, которую помнят о своих партнёрах возлюбленные. Но Спока все эти попытки заботиться жутко веселили, так что Джим решил, что в любом случае старается не зря. Был и ещё один аспект, с которым они никак не могли договориться... - Джим, - сказал Спок где-то на третьей неделе их отношений, и Джим моментально насторожился, потому что этот тон никогда не приносил ему от партнёров ничего хорошего. - Послушай, я хотел поговорить об одной вещи. - Я весь внимание! - излишне весёлым тоном отозвался Джим, внутренне мрачно подсчитывая свои шансы завалить вулканца на кровать и заставить забыть о мысли разойтись. Но вулканец решил разойтись в совершенно другом плане — поразительной вседозволенности. - Джим, я знаю, что для тебя очень важным аспектом жизни является секс, - сказал Спок, серьёзно глядя ему в глаза. - И я понимаю, что, как твой временный партнёр, я не имею права тебя в чём-то ограничивать. Я и не собираюсь. Но я, как твой друг, прошу тебя сообщать мне о факте сексуального интереса к кому-то другому — и о факте секса с другими девушками или юношами по твоему вкусу. У Джима отвалилась челюсть. - Ты хочешь сказать... - аккуратно начал он, ещё не совсем веря в то, что он говорит. - «Трахайся с кем хочешь, просто потом мне об этом расскажи»? Спок поморщился. - Довольно грубо, но, в целом, точно... Что? Что ты так на меня смотришь? - Я думаю, как именно представить тебя своим родителям, учитывая, что я не могу выговорить твоё имя, - ответил Джим с придыханием. Спок тогда швырнул в него подушкой, но, если честно, Джим всё сильнее понимал, что идея познакомить Спока с родителями — не прямо познакомить с родителями, но, вы поняли, эта стадия ваших отношений, когда вы понимаете, что всё идёт по серьёзному пути, - это отличная идея. Кроме того, рассказывать Споку было просто не о ком — неожиданно горячий в постели вулканец методично вытеснил из его сознания абсолютно всех красивых женщин и ряд красивых мужчин, и даже фантазировать ему теперь хотелось только о Споке с его растрёпанными волосами, внезапным и редким матом в постели, громкими стонами и зацелованными губами. Или о другом виде Спока — нависающем над ним, коварном, шепчущем в ухо нечто непристойное, сильном, властном, бесконечно доминирующем... Они менялись ролями, не обсуждая это, естественно, потому что всё это было частью их собственных характеров. «Два сапога пара», - хмыкал про себя Джим, зная, что Спок сочтёт сравнение их постельной жизни с обувью не особенно подходящим. - Да все скорее представят тебя с доктором Маккоем, чем со мной! - вздохнул Спок. - Меня так заводит, когда ты называешь его доктором Маккоем и на «вы», - подмигнул ему Джим. - Нам пора, - Спок коротко поцеловал его и скатился с кровати. - Смена начнётся через четырнадцать минут, и я заметил, что это комфортное для тебя время, которое ты обычно тратишь на утренние приготовления. Это была ещё одна суперспособность Спока — запоминать практически все привычки Джима, даже странные и дурацкие, и делать его существование в любом месте излишне комфортным. - Выходи за меня, - лениво улыбнулся Джим. Спок закатил глаза. - Джим, это наша общая смена, - напомнил он и швырнул в капитана формой. - Так что выходить придётся обоим. Джим никогда и ни с кем столько не смеялся в постели. Пятничные посиделки с Боунзом были где-то из разряда святых дружеских обязанностей, которые ни в коем случае нельзя было пропускать (если, разумеется, капитанство не звало к станку). - Ты ведёшь себя как-то нетипично в последнее время, - заметил Боунз, подозрительно поглядывая на него поверх бутылки. - Что, получил какую-то красотку? Это та девочка-энсин? Блондиночка. Джим посмотрел на него круглыми глазами. - Серьёзно? - спросил он через некоторое время. Да не может быть, чтобы Спок был прав со своим «Просто никто даже не может представить, что мы вместе». - Мне казалось, что тебе нравятся блондинки... Что? - изумлённо переспросил доктор, глядя на то, как Джим приложился к бутылке. - Ну хоть намекни... Джим схватился за голову. - Я хотела сказать тебе одну вещь... - сказала Ухура, тронув его за рукав в коридоре у столовой робко, как школьница, решившая признаться старшекласснику в любви. «Вот оно», - подумал Джим и морально приготовился выдержать удар. - Да, Ниота? - Спасибо, - сказала Ухура тихо, улыбаясь и упорно рассматривая пол под своими ногами. - Твоя дружба положительно влияет на Спока. Я боялась, что он уйдёт в себя после нашего разрыва, но, Джим, ты настоящий друг, и сумел вернуть его обратно. Мне очень нравится его настрой. «Да блядь», - подумал Джим и улыбнулся, как и пристало хорошему и верному другу. - Конечно, Ниота, - серьёзно и очень прочувствовано сказал он, положив руку ей на плечо. - Я позабочусь о нём. Не волнуйся. На меня можно положиться. «И под меня», - хмыкнул он про себя. Джим отложил книгу и потянулся. Невероятно здорово после долгого трудового дня снова оказаться в собственной постели, особенно после долгих и изматывающих дипломатических переговоров на два фронта. Иллорианцы требовали пищи и угля за то, что они вступают в Федерацию, Федерация пыталась объяснить, что она открывает планете торговые пути, но отнюдь не покупает эту планету, а Джим стоял между двумя переключающимися виртуальными окнами и до хрипоты разливался соловьём, предчувствуя горы довольно неприятных отчётов. Не то чтобы ему не нравились отчёты (а кому они нравятся), в любой работе есть свои плюсы и минусы, просто Джиму было бы, разумеется, гораздо проще на восьмом часу переговоров высыпать всем своим собеседникам на головы по ведру угля, украсить всё это тарелкой с черничным пирогом и уйти от всего этого бедлама в тишину. Кто считает, что исследовательские миссии состоят из сплошных приключений и беготни, просто никогда не сидел после длинной и скучной смены за длинными и скучными докладами о дипломатических столкновениях с полуотсталыми народами (и полуотсталым начальством — зачёркнуто). Спок, конечно, держался с идеальным и ледяным терпением, он вообще гораздо проще переживал подобные проблемы, и отчёты писал с куда как большим рвением и сверхзвуковой скоростью. За эти полгода их отношения стали чем-то вроде оформляющихся и настоящих отношений (в смысле, как настоящих, как у нормальных взрослых людей, хотя больше всего они были похожи на подростковые). Потереться в лифте нежно носами — сделано. Грубый секс в лаборатории — сделано. Беззвучное признание в любви в медотсеке в тот момент, когда мрачный Маккой отвернулся от располосованного когтями местного растения Спока — сделано. Завтрак в постель — сделано (и стало небольшой традицией), шахматы на раздевание — сделано, поцелуй в колесе обозрения (почему бы и нет) — галочка. Жизнь в отношениях оказалась гораздо интересней, чем Джим думал. Особенно когда Спок временно перестал совать Джиму в нос каких-то непонятных баб со словами «Капитан, может, вам понравится вот эта девушка? Она вполне в вашем вкусе». Вообще, раньше Джим бы продал свои нашивки за такого партнёра, но сейчас ему хотелось натянуть Споку его острые уши на голову, потому что вкус меняется, и самым сексуальным зрелищем стали не какие-то девушки (хотя посмотреть на них было приятно — как на картину), а задница первого помощника. Дверь открылась, и Спок вошёл в каюту. Вид у него был немного потрёпанный, немного озадаченный. - Джим, - сказал он сакраментальную фразу, которую боятся услышать все мужчины мира, - нам надо поговорить. - Хорошо, - ответил Джим, замирая от ужаса. Конец сна? Как оно будет выглядеть — это пробуждение? Как он сможет жить без Спока, с утра гладящего его волосы, пока он просыпается? Господи, о чём он думает, как он вообще сможет жить без Спока?! - Сегодня с утра со мной связался мой отец, - сказал Спок, присаживаясь на кровать и глядя на свои сцепленные пальцы. Небывалое волнение, плохой знак, плохой, ааа, паника, спокойно, Джим, спокойно. - Ты знаешь, что он сейчас занимается восстановлением поселения вулканцев. И он предложил мне, - Спок прервался на секунду. - Он предложил мне жениться на одной из девушек моей расы, чтобы продолжить род. - Так, - хрипло ответил Джим. Сердце у него колотилось уже где-то под горлом. - Он дал мне время на размышления. Я потратил его с пользой. По правде говоря, я пришёл к тебе, чтобы спросить у тебя разрешения, - Спок замялся. - На свадьбу? - Я не думаю, что наши отношения уже в такой стадии, - склонил голову Спок. - Ну, на... Секс. - Не припоминаю, чтобы мне требовалось разрешение на секс. «Всё верно, - с горечью подумал Джим. - Мы же договаривались на свободные отношения». Мысль о Споке, которого соблазняет для продолжения рода стройная вулканская девушка, не прибавила оптимизма. Если честно, Джим почувствовал себя очень одиноким, отчаянным, старым и недостаточно пьяным для этого разговора. - И то правда, - усмехнулся Джим. - Так где мне подписаться? - Нигде не нужно подписываться, - сказал Спок. - Просто скажи, не против ли ты? - Против? - приподнял брови Джим. Спок, бля, серьёзно? - Разве я имею право высказываться против? - Разумеется, - изумлённо посмотрел на него Спок. - Ты же часть этих отношений. - Я не против, - криво усмехнувшись, ответил Джим. - Теперь мы можем заняться сексом или что-то типа этого? Спок молча встал и вышел из комнаты. Джим лёг на кровать и бездумно уставился в потолок. - Чёрт! - рявкнул он неожиданно и треснул рукой по оставленной рядом раскрытой книге. Чёрт, это были единственные его настоящие отношения, о которых, чёрт подери, единственный раз в его грёбанной жизни почему-то никто не догадывался, хотя это было лучшее время в его жизни. Да какого хера вообще?! Да, разумеется, выживание целой расы на кону, но почему бы им не... Не выращивать детей в пробирках, например. Или что-то такое. В конце концов... В конце концов, он и правда ничего не может потребовать от Спока. Дверь каюты беззвучно открылась, Джим нацепил на лицо маску беспристрастности. Спок подошёл к вирт-экрану и обернулся. - Мой отец хотел бы поговорить с тобой. - Твой отец... Чт... - вирт-экран хлопнул и включился, и капитан «Энтерпрайз» предстал перед послом Сареком в жизнерадостных труселях и с недопитой бутылкой пива на столике — хорошо ещё, что хотя бы с книгой на подушке. - Доброго времени суток, капитан, - сказал Сарек непроницаемо. - Мой сын рассказал мне о ваших отношениях. Я очень благодарен вам, что вы также решились на этот честный поступок... Джим коротко посмотрел на Спока. «Разрешение». Разрешение было не в том, чтобы Спок ушёл на ком-то жениться, а в том, чтобы рассказать Сареку об их отношениях! Господи, Спок, если я делаю вид, что всё понимаю, переспроси меня трижды! Тепло и жизнь начали медленно возвращаться в его тело. - Да, посол Сарек, - коротко и уверенно сказал Джим. - Я не могу вам обещать, что буду хорошим партнёром для вашего сына, но это самый важный человек в моей жизни. - Мне не требуются обещания, - отрезал Сарек. - Хороший ли вы партнёр, решать не мне, а моему сыну. И технически он только наполовину человек. Бля, вулканцы. Джим почувствовал, что против воли начинает широко улыбаться, как идиот. - Принято, сэр. - Если вам потребуется любого рода поддержка в пределах разумного, она у вас будет, капитан, - спокойно сказал Сарек. - Сын, - Сарек кивнул Споку и отключился. - Спок, - слабым голосом простонал Джим, валясь на кровать. - Да, Джим? - в голосе Спока скользила улыбка. - На случай, если ты решишь подключить к этому экрану ещё пару-тройку чужих людей, позволь мне сначала натянуть штаны. - Слушаюсь, капитан. - И передай мне пиво, потому что с тобой встречаться никаких нервов не хватит. - О, - жизнерадостно сообщил Спок, весело глядя на Джима. - У тебя хватит. Я в тебя верю. - Вы... ЧТО. - Встречаемся, - объяснил Джим, пытаясь перестать улыбаться. - Ну, это типа как друзья, только когда ты ещё переходишь к сексу. - Господи, - глаза Боунза начали медленно стекленеть. - С ним. Ты серьёзно. - Уже год как. Да, Боунз, перестань, я был уверен, что все знают! Боунз посмотрел на него выразительным взглядом и ничего не сказал, только показательно приложился к своей бутылке и опустошил её разом на треть. - И когда вы собираетесь всем рассказать? - Скоро и так все поймут. Когда ребёнок появится на свет. Кроме того, скоро это уже будет невозможно скрывать... - Ты... Или он... - Джим подмигнул. - Джим, что за херня, вы оба мужчины, вы не можете забеременеть! - Я рад, Боунз, что ты даже в этот сложный момент сохранил логическое мышление и способность понимать мои жизнерадостные шутки! За логическое мышление! - Джим чокнулся с Боунзом бутылками. - Да Джим, чтоб тебя! - рявкнул Боунз. - Когда вы собираетесь об этом рассказать?! - Ах, Боунз, - хмыкнул Джим и мечтательно улыбнулся. - Разве ж кто-то о нас ещё не знает?