Он убивал красиво

Просыпаясь каждое утро, никто и не догадывался, какая беда нависла над Сеулом. Люди так же беспечно шли на работу, отправляли детей в школу, не подозревая о том, что каждое новое утро может стать последним для их чада. Незнание неизвестности всегда пугает, но было бы легче жить, зная о точной дате своей смерти? *** Хосок окидывает взглядом класс, который усердно шкрябает контрольный тест по истории Кореи, и прячет улыбку за черной тетрадью в кожаном переплёте. На белых, словно первый снег, страницах аккуратным, ровным почерком выводится новое имя. «Я так и знал…», - проносится в голове, а сам Чон облегчённо вздыхает. На этот раз проблем будет меньше всего. Да дело вообще плёвое. Подумаешь, Ан Ёна… Ёна – личная вторая тень. Ёна – хвостик и просто стелится. Ёна раздвигает ноги перед учителем и слёзно клянётся в любви до гроба. «Сегодня ты и будешь любить до гроба». Девушка поднимает взгляд на молодого учителя и улыбается так нежно и невинно, что волосы на затылке встают дыбом. Она облизывает языком ручку, берёт её в рот и начинает посасывать. Сосед справа слишком увлечён тестом и ему не до ошалевшей одноклассницы, которая томно прикрывает глаза и откровенно посасывает ручку, сжимая ноги вместе. Этот весь цирк только для Хосока, который не отводит от Ён взгляд. Жаль девчушку. Восемнадцать только… - Ты что творила у меня на уроке? – напускная злость и строгость Хосока заставляют девушку покраснеть, закусить губу и виновато поднять глаза на столь любимое лицо. На человека, который станет палачом, отнимет жизнь и просто переступит через это, как так и надо. – Ёна, ты испытывала моё терпение? Так знай, оно лопнуло. - Учитель Чон… - девушка выдыхает, когда губы парня касаются шеи, а руки – тонкой талии. Всё так, как она любит. Обманчивая осторожность и тихий шепот «хочу тебя в ванной». Кто там против? Вон на пол падает школьная юбка, за ней с юного тела исчезает лифчик и на Ён остаётся только форменная блуза и трусики. Всё, как нравится её Хосоку. – Хо… Ванная наполняется водой, сверху на двоих льётся вода, заставляя одежду облепить тело, словно вторая кожа. Хаотичные поцелуи, руки везде, где только можно и рваные вздохи девушки, которая снова наврала маме о дополнительных занятиях. Знала бы мама, как она дополнительно занимается, и чем, и в каких позах… Хосоку наплевать на это. Горячий рот вбирает его член глубоко, уже умело и она расслабляет горло. - Хорошая девочка, - шипит Хо, наматывая волосы на кулак и толкаясь глубже. Низ живота спазмирует, а ловкий язык старается и вылизывает ствол тщательно, с причмокиванием. Как ему нравится. И не важно, что уже вода переливается через край. Важно только то, что в сумке лежит тетрадь с её именем. И когда горячее семя стекает по пищеводу девушки, Хосок отстраняется, наклоняется, смотрит прямо в глаза, поглаживая нежные, почти ещё детские щёчки и кладёт руки на тонкую шею. - Ты так хорошо потрудилась, - шепчет он в чуток опухшие губы. – Так старалась. - Хо… Учитель… Хосок, - она начинает задыхаться, когда пальцы с силой сдавливают сонную артерию, и захлёбывается водой, отчаянно цепляясь за жизнь. Мотая руками и ногами, она пускает столь красивые бульбашки под водой, что Хосок начинает невольно любоваться этим зрелищем. «Она красиво умирает». Сжимая горло, он продолжает топить Ён, и когда она полностью замирает, - отпускает тело, которое уже не двигается под водой. В его глазах нет ни капли сожаления. Лишь тихое, умиротворяющее спокойствие, которое разливается по всему телу. Кончики пальцев приятно покалывают от эйфории и он выходит с ванной комнаты, оставляя позади тело той, которая слишком любила. Которая умерла красиво, уступив путь новым претендентам на красивую смерть. Хосок убивал красиво…