Пролог к главе.
POV Пита. Всё моё тело — словно натянутая струна, концентрация внимания — максимальная, и я стараюсь лишний раз не дышать: монстры рядом! — Пит, в сторону! Живо! Я действую. Никаких мыслей — только инстинкт, только рефлексы: так про это говорил мне в своё время ментор. Миротворец по имени Афанасий с первого раза попадает из автомата по большой чёрной твари, которая явно намеревалась прыгнуть в нашу сторону. Отлично, одним переродком меньше, но ведь ещё пятьдесят штук их осталось! Сейчас все мы находимся на волосок от смерти — незапланированный спуск в подземелье, называемое Трансфер, обернулся настоящей бойней. У меня со лба медленно падает горячая капля, а во рту, напротив, словно устроили филиал пустыни, но моё сердце бьётся ровно. Мелларк, ты ведь прекрасно знаешь, ради чего ты рискуешь, ради чего ты вызвался добровольцем на смерть, заменив Эбернети, имя которого произнесла вслух Эффи. — Блеск, прикрой меня! — кричит Брут, и вместе с Чумой бросается резко влево. Чума страхует своего напарника, а Второй кидает на семьдесят шагов сверхлёгкое и заточенное тоньше бритвы на конце копьё. Прямое попадание! Ещё минус одна тварь! Осталось сорок девять. В этот момент Саммерс падает на цементный пол вместе с Чумой, поскольку очень большая светло-серая тварь сверху с карниза делает таранный бросок невероятной силы, как раз в нашем направлении. Плохи наши дела: в этом двенадцатифутовом* чудовище никак не меньше тысячи фунтов** веса! Оно сейчас рассечёт наш маленький отряд надвое. «Критический момент» — думается мне в этот самый миг. Я снимаю с предохранителя автомат и прячу мой обоюдоострый меч в ножны за спиной. — Эна, сзади! — что есть мочи орёт Китнисс. Она сама, как волчок, крутится на месте, не выпуская верный лук из рук, который специально изготовили в специальной лаборатории по биометрическим параметрам, и он слушается Китнисс великолепно — они идеально подходят друг другу. Странно говорить такое про мою напарницу и её оружие — но это факт! Тем временем, Энобария с невероятной скоростью отпрыгивает на пол, приземляясь на спину. Но всё равно она находится слишком близко от чудовища: до серой твари не более двух метров. — Мелларк, прикрой меня! — слышу справа голос Кашмиры. Моментально разворачиваю корпус, палец уже лежит на курке, и одновременно с этим я слышу какое-то мерзкое шипение. Ищу цель, и в паре сантиметров от своего лица вижу красные глаза. Ну и ужасная же тварь! Я от страха едва не наложил в штаны, но хорошо, что никто не узнает. Не до таких пустяков. Выстрел. Ещё один выстрел, и тварь, небольшая, белая и блестящая, падает сверху прямо на меня: отпрыгнуть я не успеваю. Вижу — она мёртвая, — осталось сорок восемь. Если бы переродок не был мёртвым, мне было бы несдобровать — у него когти словно заточенные ножи на кухне Мелларков. Вспоминаю, что мама не любит, когда ножи не заточены, поэтому отец зорко за этим следит. Мама нарезает мясо, купленное в лавке у Рубы, вдовы мясника, большим кухонным ножом. Одно выверенное годами практики движение. Раз. Два. И почти готово. — Пит! — слышу я истошный крик Китнисс, выдирающий меня из воспоминаний, и замечаю ещё одну тварь сверху. У моего автомата очень простой спусковой механизм: я переключаю режим с «одиночных выстрелов» на «стрельбу очередями». Переродок больше меня и двигается он в два, нет, даже в три раза быстрее, чем я. Чёрный, как уголь, который добывают в моём родном дистрикте. Очень удобно, на фоне белых стен проклятого Трансфера эта тварь — отличная мишень. Я прицеливаюсь в неё. Скорость? Она ей не поможет! Очередь. Ещё одна, с колена. Есть! Осталось сорок семь. Оглядываюсь вокруг. ОГО! Вот это сцена, такого не увидишь даже на Арене! Большая светло-серая тварь в ловушке, посчитавшая нас «лёгкой мишенью». Ой, вот это зря… Никогда не нужно недооценивать противника. Рост, вес — всё это не главное. Возьмём Китнисс. Маленькая, худенькая. А на её счету, если я ещё не сбился, уже пятнадцать переродков. Шестнадцать стрел и пятнадцать убитых монстров. Финник Одэйр уже успевает накинуть на огромную тушу серебряную сеть — своё секретное оружие. Помимо неё, он держит в руках трезубец с наточенными острыми наконечниками (я осторожно попробовал дотронуться до них пальцем, так у меня моментально пошла кровь. Вот Финник был недоволен!). Брут говорил, что сеть Финника сделана из титана — наверное, это такой металл. Кроме того, сам Одэйр обмолвился, что она сама затягивается на теле жертвы. Чистая правда: сеть обездвижила монстра, он сейчас как в коконе. Но какой же он огромный?! Да, такую тушу в одиночку не убьёшь, но нас здесь много, и каждый работает по-своему, кто во что горазд. Все Победители — мастера своего дела. Китнисс целится монстру в большой светло-зелёный глаз. Выстрел в яблочко! Браво, Китнисс, я тебя люблю. Миротворец по имени Юлий отстреливает монстру задние лапы. Мы скоро будем плавать в море крови убитых тварей, которых «случайно» выпустили в Трансфер. Случайно ли? Ну-ну! Я осторожно стреляю в самую широкую часть корпуса — как бы своих не задеть, поскольку все мы столпились вокруг и жалим, как осы. «Осы-Победители». Отличнейший пропагандистский слоган, запоминаю его. Кашмира пускает дротики — между прочим, таким запросто можно смертельно ранить взрослого мужчину! Наконец, вперёд выходит мрачный-премрачный Чума с огромным топором и наносит по голове огромного монстра удар чудовищной силы, которым можно насквозь пробить бетонную стену. Одновременно Седьмой вслух матерится так, что уши вянут. Очевидно, он всю брань своего дистрикта решил вспомнить. Но девчонкам всё нипочём, и я слышу за спиной злой голос Энобарии: — Молодец, Чума. Зачётный ударчик! Осталось сорок шесть… *** POV Китнисс. Наконец-то мы убрались из этого жуткого Трансфера! Плутарх Хэвенсби лично бежит встречать нас, ну и ну, никогда бы не подумала! Всё выясняется быстро: он крайне обеспокоен тем, что с нашим замечательным провожатым, с Петронием. Да, согласна я с Питом: он отличный парень. Хитрый, но мужества и храбрости ему не занимать. Вот и как теперь думать о капитолийцах? Я и сама не прочь подружиться с Петронием. Плутарх не просто прибежал сломя голову — господин главный заговорщик, увидев Петрония, яростно накидывается на него, разве что слюной не плюётся: — Петроний, проклятие, как ты мог?! Я просто вне себя от ярости! Ты хоть понимаешь, что сделала бы со мной твоя бабушка, если бы ты пострадал?! Невыполнение моих приказаний, молодой человек, — особо тяжкий проступок, так и заруби себе на носу. Да, знаю, под защитой Победителей ты был почти в безопасности. Почти, Петроний, понимаешь разницу? — Мистер Хэвенсби, я целиком и полностью признаю свою вину, и готов искупить свой проступок любым выбранным вами способом. — Наш юный друг весь раскраснелся от бега, но держится молодцом. И… ему на помощь одновременно спешат Пит и Брут. — Мистер Хэвенсби, Петроний не имел фактической возможности заранее уйти, а преследование было слишком интенсивным, нам в прямом смысле наступали на пятки. Но, уверяю Вас, его жизни ничего не угрожало! Пит врёт на голубом глазу, ну как так можно? Заливает знатно, но я замечаю, что Плутарх Хэвенсби не поддаётся на эту ложь. Он не особенно доверяет версии Пита, а ведь проверить её не получится, если, конечно, не сдаться на милость Сноу и не остаться в Капитолии. — Пит, ты не понимаешь! — сурово говорит Хэвенсби. — Мистер Хэвенсби, мистер Эйнстин не мог следовать вашим рекомендациям, а события пошли не так. Пришлось импровизировать. Поэтому его решение остаться с нами было самым разумным. Да, опасным, но попытка выбраться из Центра в одиночку совершенно не имела шансов на успех, — спокойно говорит Брут. Когда уверенность излучает такой гигант, Человек-Гора, это производит впечатление. Но не на Хэвенсби. Впрочем, что я знаю об этом хитреце-распорядителе? — Нет, мистер Саммерс, я не могу с вами согласиться. Это было слишком рискованно — взять Петрония с собой в подземелье. Вы все, конечно, Победители Голодных Игр — люди особой закалки. Но Петроний — лицо гражданское, наш союзник. С этого момента я категорически запрещаю вам всем брать его с собой! — Плутарх всем своим видом даёт понять, что мы все, несмотря ни на какие наши заслуги, только что получили от него очень серьёзную взбучку. — Мистер Хэвенсби, я хочу сказать, что Петроний ни в чём не виноват. Он — отличный парень. — Я решительно направляюсь к спорящим, и не дам Петрония в обиду! — Китнисс! Вижу, вы прекрасно поладили, и я знаю, Эйнстин — парень не промах, но на следующий раз — предупреждаю всех. Я запрещаю брать Петрония на особые задания, которых у вас всех скоро будет очень много, даже не сомневайтесь, без моего прямого приказа. Всем ясно? — гневно и внушительно, выкинув правую руку с указательным пальцем, говорит глава заговорщиков Капитолия. *** Знала бы я до этого, что мне доведётся спуститься в это мерзкое белое, как броня у миротворцев, подземелье под названием Трансфер, то ни за какие коврижки не пошла бы вниз. Страсть как я не люблю всякие подземелья! Да что там говорить? Просто ненавижу. Взяла бы Пита и попросила бы принести мне лук. Что? Отпустить Пита от себя дальше, чем на 10 метров? После ночей, которые мы вместе провели в Туре?Да ни за что! Нет!
Нормальные, благовоспитанные девушки (хотя все они живут в районе торговцев, мне до них нет никакого дела, чихать я на них хотела!) спят дома в своей постели. На чистых перинах, да. Доводилось мне в лесу спать на ковре из зелёных листьев — и, по мне, это мягче, чем самый дорогой капитолийский шёлк. Я вспоминаю, как Мадж мне подарила в прошлом году шёлковую простыню. Тогда я хотела отказаться, но она меня срубила тем, что сказала следующее: — Китнисс, ты принесла из леса стебель Пустынника. Я заварила его маме в чай и, невероятно, ты не поверишь — мамина мигрень отступила. А ведь лекарства за пятьсот капитолийских долларов не помогали. Маме всё равно было больно. И я закрыла рот. Решила промолчать. Уже неплохо. Сама знаю — мой язык — мой злейший враг. И что? Прикажете мне помалкивать всю оставшуюся жизнь? «Слушать и слушаться любимого мужа и помалкивать». Ни за что этого не будет, и всё. Я так решила. Но Пита я никогда от себя не отпущу. Это не просто так — вдруг Катон решит явиться ко мне в гости в очередном кошмаре, а Пита рядом нет? Страшно! *** Наш поход в Трансфер начинался более-менее. Победители спустились на первый этаж, и тут Кашмира сказала: — Нам не сюда, нам нужен минус первый цокольный этаж. Я ничего не поняла, а этот-умник-заговаривающий-всем-зубы-но-не-мне, Мелларк, ответил Мире: — Это там, где комната управления находится? Вот откуда Пит это может знать?! Хеймитч ему говорил или Эффи? Но зачем, и почему мне ничего такого никто не говорит? Что за фаблиянтина***, в самом деле?! Я со всей силы сжимаю запястье питовой руки. Рука у меня сильная — ведь я в лес хожу с одиннадцати лет, а не всякой ерундой страдаю. Пит морщится. Ясное дело, что ему больно, и я ощущаю полное душевное удовлетворение. Да… угольный «черныш» тебя побрал бы****, Мелларк! Нахваталась же я умных словечек от пекаря! — Нет. Она на минус втором цокольном, — и Кашмира остановила свой внимательный взгляд на мне, заметив то, как я «нежно» вцепилась в руку Мелларку, и одобрительно оскалилась. Первая, хоть и подмигивает мне с весёлым выражением на своей физиономии, но в её голубых глазах лёд — я ей очень не нравлюсь. Она была ментором Марвела с девяти лет, по семнадцать-восемнадцать часов тренировала его каждый день, Пит рассказывал… А я его убила. Я-то думала, что Победители никогда не мстят другим Победителям за своих трибутов. Но это ложь. И я ослабила хватку. Живи, пекарь. Ты мне нужен! Мы спускались, но огромная стальная бронированная дверь на склад спецвооружения оказалась заперта, и возникла небольшая заминка. Кто-то, кажется, Чума, предложил расстрелять её из автомата, но Блеск возразил ему, что дверь стальная, любая пуля отрикошетит и может кого-нибудь задеть. Спор прекратил Финник Одэйр громким и весёлым окриком: — Господа, не спорьте! Сейчас принесут ключи, я только что говорил с Плутархом. И действительно, не прошло и минуты, как к нам быстрым шагом подошёл капитолиец — мальчишка лет шестнадцати, крепкого телосложения. Походка у него такая, что я делаю вывод: в лесу Двенадцатого он сможет пройти от кордона до Высокого ручья, затем до «волчьей норы у кривой сосны», затем до Индюшачьей поляны и устанет, лишь добравшись до Главного озера. Нашего с папой озера. Вывод — я заинтересована в нём. Я увидела, что Энобария, завидев парня, весело, а не зло оскалила зубы, и закричала ему: — Эй, Эйнстин, как тебе новая работа? — Здравствуйте, госпожа Гардинер! — задорно отвечал он ей. — Работа распорядителя — мерзость, мне она совсем не понравилась. Меня лишь удерживала мысль, что я наконец-то увижу падение Голодных Игр. Я поняла, что одним союзником у меня стало больше — парнишка не врал, по глазам видно было. — Петроний Эйнстин, это ты? — вступил в разговор Финник. — Да, мистер Одэйр. — Привет! — и Финник нацепил снова свою фирменную улыбочку, а я поморщилась так, словно дикий лимон съела. Ох уж эти финниковы приёмчики, бррр, сердцеед, твою Угольную прамать! Капитолиец в два счёта открыл двери в оружейную комнату, и при этом смотрел пристально, прямо на меня, не отводя взгляда. Ещё один мой поклонник? Мелларку это точно не понравится. Смотря на меня, парень вслепую открыл один замок, а следом точно, по памяти, попал в узкий разъём идентификационной карточкой. Молодец, произвёл впечатление! И Победители толпой зашли в помещение. Зайдя в комнату, я тут же забыла про мальчишку-капитолийца — мне на глаза впервые попался Мой Лук! *** POV Пита. — Пит, что мне делать? Нажимать или не нажимать? — раскрасневшаяся Китнисс растеряна и раздосадована в крайней степени: шутка ли — лук не хочет слушаться свою хозяйку! А всё из-за того, что Китнисс, пока не подоспел я, успела нажать не ту кнопку на интерфейсе, возникшем «из ниоткуда» прямо в воздухе. Прозрачный зелёный экран и команды голубого цвета. Вот только теперь там горит красная надпись: «Отказано в доступе. Биометрическая идентификация не завершена. Подождите, пожалуйста». Это нервирует даже меня, а у Китнисс сейчас либо произойдёт нервный срыв, либо она заплачет, либо, и это более возможно, начнёт буйствовать от незаслуженного оскорбления. Я слышу за спиной полный возмущения голос Энобарии: — Стайнер! Вот чего ты стоишь, как истукан последний, помоги же ей! Тоже мне, а ещё профи называешься! И Блеск Стайнер нехотя идёт по направлению к нам. Энобария также решительно идёт в нашу сторону, в правой руке Вторая сжимает Франциску — боевой топор на длинном древке, она прекращает мини-соревнование с Мэйсон по метанию топора в мишень, но оружие забирает с собой. Профессионал! Я же перехватываю руку Китнисс — в ярости она пытается вторично нажать кнопку «Отмена». Но запущенную уже идентификацию личности владельца лука остановить невозможно. Я только что понял это, а Китнисс, к сожалению, нет. Не ясно, чем нам может помочь Блеск, но, по-видимому, он разбирается в специальных программах, которые создают капитолийцы. И моя догадка моментально подтверждается. Три пасса рукой и на интерфейсе красная надпись сменяется белой: «Идентификация проходит успешно. Программа загружается. Подождите, пожалуйста». И Китнисс, лицо которой приобрело ярко-пунцовый оттенок, постепенно успокаивается. Через восемь минут Китнисс уже вовсю тренируется в стрельбе. Блеск Стайнер ей подыгрывает, подкидывает мишени, изобретает новые и необычные позиции, с колена, лёжа. Китнисс яростно удивлена, а уж про меня и говорить нечего. Да, Первый неслабо разбирается в технике ближнего боя, а значит, и в стрельбе из лука! А на тренировках он на Китнисс и не смотрел, не считая, конечно, коронного выступления. Но тут, глаза мои, что же вы видите? Лёд растаял. Китнисс Эвердин спокойно общается, и с кем же? С ментором Диадемы и с ментором Катона. Кто бы мог подумать? Неужели всё дело в том, что здесь нет слежки? Хотя, пожалуй, нет — всё началось еще на лестнице. Вторая принесла Китнисс одежду и выразила желание пойти в номер вместе с нами. Я забеспокоился: мало ли чего у Энобарии на уме? Но, к моему удивлению, исключительно недоверчивая, чемпион Панема по угрюмости и поискам во всём подвоха, Китнисс не возражает. А сама Победительница с самыми опасными в Панеме зубами поставила точку над "i" в этом вопросе: — Пит! Китнисс! Я слов на ветер никогда не бросала. Если кто сомневается, пусть спросит Брута или Финника. Если кого хочу убить, так и говорю в лицо, чёрт побери! — Пит Мелларк, слово Брута Саммерса, с головы Китнисс Эвердин волос не упадёт, а впрочем… Эна, хранить и защищать Лучницу, если будет нужно, пообещай Мне! — прозвучал бас Брута. — Клянусь. Да, я знаю, что такое клятва в их родном дистрикте. А Китнисс? Она уже внутри и ждёт там Вторую, похоже, клятв она и не просила давать. И к моему большому удивлению, девчонки, пробыв всего три или четыре минуты наедине, возвратились обе очень задумчивые и какие-то грустные, но очень умиротворённые. Я немножко подозреваю, в чём тут дело — как-никак, трибуты, — но выводы я буду делать лишь после разговора с Кашмирой. Наедине. А пока всё это — лишь мои догадки. Сейчас мы все тут тестируем боевое оружие. Его хитрец-Плутарх в своё время заказал, якобы для Квартальной Бойни, и теперь надо убедиться, что оно хорошо, а кто во всём Панеме лучше всего может это выяснить? Только Победители. Финник объявил нам пять минут назад: — Мы ждём момента, когда во всём Капитолии вырубится электричество. После чего планолёт заберёт нас прямо через крышу. У нас пятнадцать минут, к делу, джентльмены! — Одэйр помедлил немного, улыбнулся картинно и добавил, — И леди тоже! Хотя за пять минут до объявления Финника всё наше предприятие было под угрозой провала: тестировать новейшее и сделанное под конкретного Победителя спецоружие в оружейной с её полками и стеллажами было бы полным безумием, а пробираться на три уровня выше в Главный Тренировочный Зал просто не было времени. Но Плутарх дал нам весьма неглупого помощника. — Я придумал! Уровнем ниже есть просторное и пустое помещение, пойдёмте за мной, господа! — сказал Петроний. На это Кашмира отреагировала таким образом: — Веди! Парень, где я могла тебя видеть? Твоё лицо напоминает мне одного моего знакомого! Загадка пока осталась неразрешённой, но позднее Первая вспомнит, на кого похож Петроний. Найденное, весьма пригодное для короткой тренировки, помещение оказалось полутёмным, поскольку по-прежнему горело лишь аварийное, слишком тусклое освещение. Победители заспорили. Брут Саммерс категорически отверг предложение Финника «потренироваться, но с большой осторожностью»: — Мистер Одэйр, такое понятие, как правила обращения с боевым оружием, Вам вообще знакомо?! Похоже, что нет! И в этот самый момент Эрроу, Победительница из Пятого Дистрикта, внезапно оживилась, а ведь до того момента она была практически незаметна: — У меня идея! На глазах крайне заинтересованных коллег, она отперла электрический щит неизвестно откуда взявшимся у неё ключом особой формы. Минуту или менее того спустя, мощность еле горевших аварийных ламп резко увеличилась: просторное помещение прямо затопил красный и синий свет. Все были изумлены и восхищены произошедшей метаморфозой. — Мисс Флинн, вы спасли всех нас, позвольте мне выразить вам мою глубочайшую признательность! — сказал Брут и церемонно поцеловал ей руку, затем его примеру последовали Блеск и Финник, Чума же просто отвесил низкий поклон. Я счёл за обязанность на секунду покинуть Китнисс и словами выразить Эрроу свои чувства: — А могу я узнать, как Вам это удалось? И так быстро? На что Эрроу мне ответила, по-прежнему очень смущённая: — Я просто перепрограммировала контур, отвечающий за напряжение сети — отменила режим экономии, поскольку резервный генератор в силах дать любое напряжение на сеть. Ничего сложного, я и раньше решала подобные проблемы. Дома, когда предохранитель вырубался из-за скачка напряжения. И тут мне пришла в голову одна давно не дававшая мне покоя мысль: — А Вы можете научить меня? Свет в деревне Победителей нередко гаснет, так как электрических приборов очень много, а до нашей с Китнисс победы в наших домах никто не жил. Хеймитч же жёг очень мало света. Пятая, ещё до того, как я закончил, энергично закивала и, взяв за руку, потащила к электрощитку. А через минуту, улыбаясь, Эрроу сказала мне: — Пит, а ты быстро всё схватываешь, даже для Победителя. Если какие будут вопросы, обращайся. — Пит, время дорого, иди скорее сюда! Эрроу, ты тоже иди, и тебе есть подарок, — услышали мы голос Финника. Мы подошли ближе. Четвёртый вручил мне длинный кинжал в ножнах, на которых светилась надпись «Кинжал Мелларка». Кинжал для меня, да, знаю, персональное оружие — это основа основ, то, с чем ты как единое целое. Для Китнисс это — лук. А для меня, как бы удивительно или нелепо это не звучало — это нож. Так повелось с моего детства, и это была наша с братьями тайна. Тайна для матери, отец же делал вид, что он не замечает. Мы тренировались у восточной стены пекарни. Началось это, когда мне исполнилось одиннадцать. Рай, мой старший брат, учил меня и Брэнника, с которым у меня всего полтора года разницы, а с Раем — почти три года. Именно Рай Мелларк научил меня защищаться от ножа, а потом мы с Брэнником сами постигали науку, которая называется «как не дать себя убить, если ты имеешь при себе финку». Между прочим, эти три финских ножа принадлежали ещё нашему деду, Брэду Мелларку. Хранить дома холодное, так называемое «нецивильное» оружие, в Двенадцатом Дистрикте официально запрещено, поэтому мы старались держать всё втайне. Как-то раз я рискнул заговорить об этом с отцом. Он, как всегда, неохотно, но всё-таки поведал мне такую старинную историю, кажется, в прошлом году: — Когда я был моложе, между пацанами из Шлака и нашими, Торговыми, нередко возникала Пауза, из-за того, что они цеплялись к одной из наших девчонок. И вот тогда Торговые шли в Шлак, чтобы проучить шлаковских как следует. — Отцу не хотелось посвящать меня в подробности, во избежание эксцессов, но он всё же объяснил, что в то время Шлак был весьма опасным местом. — Поэтому, сын, для таких разговоров Мелларки всегда захватывали с собой острый нож! И вот теперь моё персональное оружие — нож с длинным обоюдоостро наточенным лезвием. Неужели мистер Плутарх Хэвенсби в курсе семейного секрета братьев Мелларк? Или он заметил на моих Играх, что оружие, с которым я «на ты» — не меч, и уж точно не копьё, а нож? Пройти «процесс идентификации» мне удалось легко. Я оказался в затруднении: манекенов тут не было, можно метать нож, как это делала Мирта, но мне требовалось несколько другое — оттачивать навыки самообороны. И тут мне на помощь пришла нежданно-негаданно Энобария: — Мелларк, чего ты мучаешься? Просто представь, что перед тобой противник, отбивайся от него. — Вторая подошла ко мне, и через пару секунд я узнал, какими в Панеме должны быть настоящие менторы. *** — Резче бей, вот так. Ещё раз, теперь — угроза слева. Раз, два! Молодец. Не зевай, смерть рядом. Теперь справа, удар снизу. Да, вот так. Вот уже минуты две Энобария меня дрючит по полной программе: я воюю с виртуальным противником, как заведённый, и уже начинаю взмокать. — Эна, ты позволишь? — это к нам присоединяется Финник. — Валяй! — Энобария на него не смотрит, поскольку неотрывно следит за каждым моим движением. Заметив ошибку, она в бешенстве орёт: — Эй, Мелларк, ты сильно лажаешь. Повтор. Ещё раз. Да, теперь лучше. Угроза сверху! Резче, чёрт тебя побери, резче, я сказала! — Его тактика мне знакома, я её уже видел… — изрекает Финник. — Ты не поверишь, это «Хайлендерз сеншэр», сильно изуродованный, но точно он. — «Танец горца», что ли? — Ага! Финник восклицает: «Расскажу Мэгз!», а я успеваю подумать: «Ни фига себе!». К нам бесшумно подходит Брут — я совсем не слышу его шагов, а за ним следом тяжело ступает Чума, совсем другая поступь. Да, похоже, меня заметили… — Хорошая техника. Наша. Парень, ты оттачиваешь её с одиннадцати лет, так? — спустя полминуты наблюдения за мной задаёт вопрос Брут Саммерс. — Да, сэр! Меня мой старший брат учил, — отвечаю я, а сам чётко чуть наклоняю корпус: Энобария только что приказала мне отбивать мощный боковой удар слева. — Понятно. Эна, ему нужен спарринг. Посмотрим на него в деле. Спарринг на полторы минуты. — неожиданно вносит предложение Брут. — И выставим против него Афанасия! Мне показалось, что в этот момент Энобария была изумлена и, дерзко предположу, сбита с толку. Чуть погодя Вторая изрекает: — Вы уверены? — и я впервые слышу какой-то звук. Оказывается, так смеётся Брут: издевательским тихим смехом. — У наших броня, это безопасно. А у него есть нож! — следует не терпящий возражений приговор Второго. Против меня выставляют самого старшего из миротворцев. Его зовут Афанасий и он на голову меня выше, а мой нож для его белой брони, в которую миротворец закован с головы до ног, нипочём. Бой длится ровно полторы минуты. За это время я успеваю с трудом уклониться от трёх его ударов мне в челюсть слева. Афанасий — левша, что для боксёра не очень удобно, и я едва не пропускаю удар в голову. Отбиваясь, я режу, словно бритвой, его броню. Раздаётся скрежет, но клинок выдерживает сильный удар по касательной. Выбить у меня нож у Афанасия тоже не вышло. Но я тяжело дышу и всё моё тело покрыто потом — спарринг для меня был тяжёлым испытанием: отбиваться от такой груды натренированных мышц мне ещё не доводилось. Я еле дышу. Тяжко. Мне здорово досталось. Но главное — я справился. И вот следует команда Энобарии: — Стоп. Бой окончен. Пит, ты меня не разочаровал, весьма неплохо, — говорит Вторая, Брут же молчит. Следом она задаёт вопрос миротворцу: — Рядовой, броня не держит удар кинжалом? — Нет, держит. Но «перо» классное, мне бы такое, — отвечает тяжело дышавший миротворец, и мы крепко пожимаем друг другу руки. Энобария зло скалится: — «Перо» Победителя захотел. Не положено! И только сейчас я замечаю, что все Победители смотрели на наш с миротворцем бой, даже Китнисс перестала стрелять и не отводит от меня взгляда. Это осознание буквально открывает мне второе дыхание, эйфория просто немыслимая, а мою усталость как рукой снимает. Я счастлив! Каждый из Победителей опробовал своё личное оружие: Брут — стальное титаново-вольфрамовое копьё (про материал он потом мне расскажет), Блеск — короткий меч и пару ножей в придачу, его сестра — набор стальных «звёздочек», Финник несказанно радуется складывающемуся трезубцу и стальной сети. «Гладиатор!» — вовсю подкалывает Четвёртого Кашмира, но он ничуть на это не обижается. Чума получает тяжёлый «мужской» топор, Джоанна — топор поменьше, и она начинает громко возмущаться: — А почему Чуме достался нормальный топор, а мне какой-то задрипанный недомерок? Энобария хочет выбесить её парой фраз, но мрачный Брут настороже: он берёт её за руку, разворачивает и лично вручает меч какой-то необычной формы. Глаза у Второй загораются и она вмиг забывает о Седьмой, которая, получив «подержать» топор Чумы, вынуждена капитулировать: — Чума, забирай, — и отдаёт его невозмутимому и малоулыбчивому напарнику. Эрроу получает электрошокер и нож. Все ножи, разумеется, спрятаны в ножны, как и меч Блеска, плотно прижатый к левому бедру Первого. Любопытно, что только короткий меч Энобарии имеет не стальные, а кожаные ножны. Она также, как потом и я, наигравшись с ним, прячет его в ножны на спине. Китнисс получает Суперлук... Почему именно «супер»? Я непременно расскажу об этом, но немного позже. — Леди и джентльмены! — говорит Финник, наигравшись вволю с трезубцем. — Время вышло, мистер Хэвенсби только что дал команду выдвигаться. Миротворцы Второго Дистрикта, если кто не в курсе, остаются в Городе, чтобы прикрывать наш отход и вообще вдоволь покуражиться. После последнего заявления я ловлю недоумённый взгляд Китнисс. Сами «остающиеся» весело гогочут, и я понимаю, что смерть этих парней нисколечко не страшит, — напротив, они так и жаждут горячего представления. «Бунтующие миротворцы Второго» — таков подарок президенту Сноу от мятежников. Мы идём наверх, капитолиец Петроний идёт с нами, причём Энобария с Брутом не упускают его из виду ни на шаг. Нас по-прежнему ведёт сияющий Финник Одэйр, который теперь сжимает в правой руке Трезубец. Счастлив так же, как и Китнисс. Мы поднимаемся по какой-то запасной, «технической» лестнице. Заметно, что здесь давно никто не ходил, — везде чудовищный слой пыли, поэтому девчонки тщательно стараются не прикасаться к перилам. Наконец мы выходим на открытое пространство. — Ба, да это же Атриум*****, самое сердце здания. Одэйр, мы что здесь забыли? — восклицает Чума. — Нас поднимут на тросах прямо в планолёт, — отвечает ему Финник. Мне эта перспектива не нравится. Идея слишком рискованная: некоторое время все, кого будут поднимать наверх, будут беззащитны. Я осматриваюсь вокруг и всё увиденное оказывается просто замечательным. Далеко наверху можно разглядеть крышу, до которой около трёхсот футов, а напротив меня — сдвоенный лифт. Обычно это место мне удавалось мельком разглядеть из прозрачной кабины лифта. Площадку видно при самом начале подъёма на 50-й этаж, в пентхаус. Я давно не прочь разглядеть тут всё как следует. Прямо перед нами находится низкий бассейн, наполненный водой, а в его центре — золотая статуя женщины с поднятыми вверх руками и запрокинутой головой. Справа и слева от воды находятся чёрные стелы, украшенные гербом Панема. Внезапно я слышу голос Китнисс: — Пит! Иди сюда! Смотри, тут написаны наши имена! Подойдя к крайней, справа от двери, стеле, я вижу цифру «12» и читаю с крайним изумлением искусно выгравированную золотую надпись:Хеймитч Эбернети, 50. Китнисс Эвердин, 74. Пит Мелларк, 74.
— Что это? Куда мы попали? — шепчет ошарашенная Китнисс, одновременно намертво вцепившаяся в меня, и я понимаю: больше она меня не отпустит! — Это Мемориал Победителей, — говорит нам с Китнисс бородатый Победитель с огромным топором — Чума.