Помощница

Тока вскрикивает вперёд от неожиданности и чувствовует острую боль. Она падает, ощущая — рана. В живот. Очень больно. Добив последнего врага, Хаширама бросается к ней: — Тока! Ты слышишь меня?! — он склоняется над девушкой, не видящей его тревожного лица, по причине того, что жмурится от боли. Она лежит на спине, держась руками за живот, уже окровавленными. Он убирает с живота её руки, осторожно, стараясь не задевать лишний раз. Девушка всё равно стонет, дёргается, правда, держится — не впервые всё же. Одежда разорвана, пропитана кровью, и видно рану, которая оказывается довольно серьёзной. Медлить нельзя, Тока может истечь кровью, а так вскоре встанет и пойдёт. Вроде бы, только ткани порваны. Хаширама всё же хорошо понимает, что делает. Глава клана тут же накрывает рану своими руками, пускает чакру. Много, но не очень, дозы надо рассчитывать, иначе можно навредить. От прикосновения Тока выгибается, хватается за руки Хаширамы, плечи, постанывая, чертя ногтями по доспехам, потом чувствует, как льётся из рук Хаширамы живительная сила, и боль под её напором отступает. Вскоре на месте раны чувствуется небольшое покалывание, а потом и оно проходит. Девушку просто переполняет ощущение силы. Это всегда бывает, когда Хаширама её лечит. Но сейчас её больше, чем обычно. Хаширама уже хочет подняться. — Хаширама, — девушка обнимает его за шею, — пожалуйста, сделай это. Он понимает. Она стискивает его бёдрами, жмётся телом, кусает губы. — Ты, — он качает головой, — недавно была ранена. — Хаши, — ей позволено обращаться так. Она помощница. Третья в клане после них с Тобирамой, — я бы в другое время не сказала, не было бы смелости. Я люблю тебя. Он не сразу осознаёт эти слова. А когда осознаёт, внутри у Хаширамы становится тепло, будто не бой сейчас был, а прогулка. Значит, можно было бы и раньше? Признаться ей. А она продолжает: — Я поняла, что вдруг не скажу тебе этого. Побоюсь потом. Она снова нетерпеливо выгибается. Как же её всё это переполняет. Когда он что-нибудь сделает?! Хаширама смотрит на неё какое-то время, и в карих глазах теплеет. Тока обнимает его обнажёнными бёдрами, выглядывающими из разрезов юбки. Хаширама целует её. Внезапно он резким движением сдёргивает с неё то, что она называет юбкой. Тока нетерпеливо ёрзает, ощутив его руки на теле, льнёт к нему, чакра словно льётся через край, и хочется выплеснуть. Руки Хаширамы гладят её тело, размазывая кровь, которой они испачканы, и Тока подаётся навстречу им, подставляясь под прикосновения желанных рук. Глава Сенджу накрывает её губы нежным, осторожным поцелуем, а она с жаром отвечает на его ласки. Вскрикивает в его губы, когда он двигает бёдрами, но тут же тонет в глубоком поцелуе, ощущения смешиваются в дикий калейдоскоп. Она ощущает на себе его умелые руки, плавные движения, неторопливые поцелуи, и царапает ногтями пластины его доспехов, сжимает мужчину острыми коленями, упираясь ногами в землю, что из-под подошв откатываются мелкие камешки, стонет, не стесняясь, чуть не крича. Глава Сенджу, мотнув головой, отбрасывает мешающую прядь, целует её шею… Они пытаются отдышаться, Хаширама лежит на ней, ласково смотря на девушку, она гладит его плечи, прижав к себе, обнимает. — Я за тебя очень сильно испугался, — говорит Хаширама, уткнувшись Токе куда-то в плечо или шею. И она улыбается, гладит его по спине, перебирает волосы. Когда Хаширама несёт Току, всю в крови, закутанную в разорванную одежду, с растрёпанной сложной причёской, к ним подбегают: — Хаширама-сан, Тока-сан, всё хорошо? Главный Сенджу отвечает, прижав её к себе сильнее и заглядывая в глаза: — Теперь — да. Просто я теперь… ну, мы… Она смущается и прерывает объяснения Хаширамы, приникая к его губам в нежном поцелуе, делающем все эти объяснения ненужными.