Яблочко

Эпплблум ассоциировалась с яблоками. Алые грива и хвост — шкурка, нежно-желтоватая шёрстка — мякоть, а яркие глаза с крупными зрачками — семена, вся суть и жизнь. Флим продолжал писать письма почти каждый день, но Эпплблум не получала их: заботливая бабуля нещадно сжигала все следы его чувства. Эпплблум тихо и слёзно, с замиранием сердца ожидала своего взросления, твёрдо решив, что в Понивилле ей оставаться незачем. О своём решении она молчала, не решаясь сказать даже лучшим подругам — поняла, что говорить о том, что важно, бывает опасно. Со своей семьёй она вела себя смирно и кротко, хотя часто порывалась накричать, зареветь в голос и даже убежать из дома, и за свою сдержанность получила разрешение раз в неделю ходить к Зекоре и заниматься варением зельев и пару раз в неделю звать на часик в гости Скуталу и Свити Бель. От сопровождения её, увы, не освобождали вплоть до выпускного класса, и даже доводы о насмешках одноклассниц не помогали. Эпплблум грелась мечтами о свободе и Флиме, но, не получая ни одной весточки, со временем задумывалась о вечности чувств и тосковала ещё больше. По словам Флэма, Флим окончательно и бесповоротно помешался и «вообще сох бы ты по кому-нибудь другому, Эпплы же тебя в порошок сотрут, как только ты на горизонте замаячишь». Флима злили эти слова, он сердито плевался и вновь брался за ручку. Слова снова и снова чинно выстраивались на розовой бумаге и ждали свою адресатку, только вот не дожидались. И она их тоже не дожидалась. После выпускного всё было быстро: купленный в один конец билет, советы сестры и поддакивание брата, письмо Оранжам с просьбой на чуть-чуть обосноваться у них, шумный поезд и здравствуй, Мэйнхэттэн. Они снова нашли друг друга на запылённой дороге, где туда-сюда сновали такси и разные солидные прохожие. Нашли и сразу узнали. — Здравствуй, — смущённо пролепетала Эпплблум, понимая, что её чувства совсем никуда не делись. Флиму хотелось скакать по дороге и распевать песни, совсем как Пинки Пай, но: — Здравствуй, яблочко. Почему ты не отвечала на мои письма? В её глазах на миг пронеслась вся Вселенная. — Ты не… я не получала никаких писем. Всю почту до меня проверял Маки, и… Он достал из седельной сумки розовый конверт, и тут Эпплблум запнулась и поняла, что за письма, отличающиеся от от прочей корреспонденции, порой она видела в окно. — Прочти, — попросил он. Она нежно распечатала конверт, прочла содержимое и заплакала. Флим нежно обнял её и погладил по гриве: — Тихо-тихо, моё яблочко, теперь всё будет хорошо.