Измерения любви

Вы заметили, что горящие свечи пахнут смертью? Я — да. Каждый раз, когда мы их зажигаем, кто-нибудь умирает. Свечи повсюду. На журнальном столике, в опасной близости от гримуара старика Маска. На книжной полке, рядом с полупустой бутылкой джина, преломляя свет в зелёном стекле. На письменном столе. На подоконнике, дробя отражения в скопившейся снаружи тьме. Весь зал покрыт яркими огоньками по периметру, и только центр остаётся в относительной тени. В центре стоят два стула. На них сидим я и Джош. Через несколько минут начнётся дуэль, и один из нас покинет этот мир навсегда. Запах горячего воска, дым горящих фитилей, запах цветочных духов. Комната хоть и большая, но дышать уже нечем. Когда этот кошмар закончится, я выйду на балкон и наполню лёгкие звёздной ночью. Буду стоять и смотреть на плывущие в небе космические станции. А может быть это Джош выйдет из комнаты, бледный и перепуганный, и проковыляет на затёкших ногах в черноту, окружившую кампус. Я и Джош сидим близко друг к другу, широко расставив ноги. Наши колени соприкасаются. Джош нервничает. Я тоже. Вокруг мерцает круг огоньков, между которыми едва угадываются человеческие фигуры. Лиц не разобрать, и это хорошо. Потому что я ненавижу их всех скопом. Ненавижу древние традиции нашего университета. Ненавижу эти грёбанные свечи, наконец. Когда не видно лиц, от этого становится чуточку легче. Потому что завтра победитель придёт на лекции и посмотрит им в глаза, представляя, что вот именно этого, да-да, именно этого, вчера не было. Заболел, отсутствовал в городе, загулял. Ловкий способ самообмана, чтобы как-то жить дальше в этой системе координат. Впрочем, лично мне даже тьма больше не союзница. Потому что завтра меня не будет на лекциях даже в том случае, если выживу. Я много раз стоял между этих проклятых свечей и наблюдал, как бьются другие. Сегодня впервые сижу на стуле, слегка ссутулившись под тяжестью взглядов тех, кто пришёл посмотреть на меня. Каким бы ни был итог, это не только первый, но и последний мой бой. Хочу верить, что выживу и справлюсь со всем дерьмом, что навалилось в последние дни, но, по правде, у меня скверные предчувствия. А, да и хрен с ним! Давайте уже начинать! В зале тихо. Пришедшие посмотреть на смерть боятся даже пошевелиться. Наконец тишину вспарывает негромкое жужжание молний наших университетских брюк. Давайте поговорим о магии. О том, чему учат в нашем университете, хотя некоторые из преподавателей возмутились бы такой постановке вопроса. Магия! Кто-то режет кошек в полнолуние, чтобы превратить свинец в золото. Кто-то изучает атомный состав молекул, строит адронный коллайдер, проектирует наноботов. На выходе получается одно и то же — если смотреть на результат глазами перепуганного фермера. На наших с Джошем головах надеты волшебные шляпы, материализующие сокровенные желания. Такая особая научная магия. Капельку крови лунной совы, экстракт полыни, клык вервольфа. Слишком поэтично? Пожалуйста: контур Калаби — Яу, силовая установка Маска — Гейтса, материализатор Abobe последней модели. Вот честно, неужели для вас есть разница? Мы, конструкторы реальности, идущие на убой, приветствуем архаичные ценности студенческого общества. Здесь так было всегда, традиции зарождались ещё в двадцать первом веке, сразу после Третьей мировой. Пыльные, мать их, ценности. Рука Джоша робко обхватывает мой член, и я в ответ сжимаю в кулаке его короткий, неожиданно толстый отросток. Девчонки, должно быть, в восторге — у меня хоть и подлиннее, но гораздо тоньше и, в общем, ничего выдающегося. Кстати, спешу разочаровать хихикающих барышень: чтобы вы не подумали о нашем обществе, нам очень нравятся женщины. Элементарная логика: те, кому действительно нравятся студенческие дуэли, погибают первыми. Мы сидим в полной темноте при свечах, словно влюблённая пара на романтическом ужине. Наши руки поднимаются вверх-вниз, лаская члены друг друга. Это дуэль. Это смертельная игра. Тот, кто кончит первым, никогда не увидит восход солнца. Я уже говорил, что ненавижу эти правила? Расширим список: ещё ненавижу мужиков и терпеть не могу дрочить. Но член предаёт меня, предательски наполняясь похотью. Он поднимается вверх, как молодой побег тростника, и капелька смазки уже блестит на головке, словно крохотная росинка. По счастью дубина Джоша тоже целится в потолок, так что наши шансы на победу пока равны. Железная сетка на голове нагревается и начинает вибрировать, наполняя комнату еле слышным гудением. Очень скоро контур Калаби — Яу запустится на всю катушку и начнёт сканировать параллельные измерения в поисках наших с Джошем сексуальных фантазий. И фантазий будет хоть отбавляй. Подключённый через стандартный мозговой разъём квантовый процессор гонит в контур поток данных из подсознания, которое во время мастурбации работает на износ. Затем начнётся самое паршивое: в работу включится материализатор Abobe, проецируя пойманные фантазии в наш мир. Кем бы ты ни был до того, как сел на дуэльный стул, у тебя не останется ни единого секрета после. А значит, не останется и тебя самого. Говорят, в дуэли умирает один, а проигрывают оба. Чистая правда. Рядом со стулом Джоша появляется женский силуэт, и дубина парня становится твёрже и, вроде бы, даже выше. Наконец-то выступает смазка, много смазки. Дело явно идёт к концу. Конечно, эта девушка — Анна. Точная копия той, которая сейчас стоит где-то в кругу огней, и смотрит, как два её поклонника сводят счёты с жизнью. Анна… Я мастурбирую Джошу, а сам стараюсь думать о ком-нибудь другом. Анна из фантазий Джоша одета в кожу, в её руках танцует плеть. Экая банальность! Страшно подумать, но если я проиграю, Аня останется жить в одном мире с этим занудой. Правила строги: одна рука, один член. Играть яйцами нельзя. Никаких поцелуев. Гели и лубриканты запрещены. Настоящая мужская схватка по правилам: его рука против моей руки, его сила воли против моей. Его любовь против моей. Победитель не получает ничего, проигравший отправляется в ничто. Моя (моя!) Анна становится рядом со мной. Она одета в то самое лёгкое платье, в котором я увидел её впервые. Волосы цвета соломы рассыпаются по плечам. Невесть откуда взявшийся ночью свет ласкает её бледную, с мелкой россыпью веснушек, кожу. Как же я люблю тебя, девочка моя, потерпи ещё, потерпи. Сжимаю зубы, чувствуя как внутри меня поднимается волна страсти. Чёртов Джош дёргает мой хер с таким остервенением, будто хочет оторвать. С собой он в такие минуты, должно быть, тоже не церемонится. Это надо учесть — стискиваю член заклятого врага изо всех сил. Так тебе нравится? Нравится? Нравится. Бёдра Джоша еле заметно подаются вперёд, он скоро кончит. Настоящая Анна, принадлежащая нашему миру, должно быть, смотрит сейчас не столько на нас, сколько на собственных двойников. Кто бы ни победил в поединке, едва ли его ждёт долгая счастливая жизнь бок о бок с мечтой. Слишком много масок сорвано. Я, впрочем, никогда особо и не рассчитывал на счастливый конец. Моя Аннушка становится передо мной и резким движением снимает платье через голову. Она прекрасна: молочные белые ноги, стройные и тонкие. Узкие бёдра с выступающими косточками. Небольшая грудь с крохотными сосками. И член, длинный и тонкий, слегка возбуждённый. Всё, что мне остаётся, это закусить губу и не смотреть; думать о чём-нибудь другом. О китах, плывущих в ледяной океанской воде. О живых мертвецах, которые до сих пор бродят по полям сражений Великой вирусологической войны. Я представляю как изъеденные червями куски мяса ползут по заброшенным городам в поисках тёплой крови. Вспоминаю, как боялся ехать в Париж на практические, как зомби растерзали собаку у меня на глазах где-то в предместьях Марселя. И всё равно с трудом сдерживаюсь, чтобы не кончить от одной только мысли, что рядом со мной покачивается аккуратный членик Ани. Интересно, мечтала ли о таком настоящая Анна? Может быть эта ночь даст толчок нашим отношениям? Не думаю. Самое паршивое, что от вида бабы с хером Джош скис, и его прибор утратил былую мощь. Экий ты пуританин, старина! Зато я приближаюсь к кульминации и, видимо, в третий раз мне уже не стать победителем в этой порочной схватке. Из последних сил пытаюсь думать о холодном космосе и мёртвых астронавтах, летящих сквозь пустоту. Если кончу первым, наверняка составлю им компанию. Раньше, когда биологи уже взяли штурмом цитадель человеческой природы, а физики ещё только готовились сыграть первые аккорды на пронизывающих вселенную струнах, наши дуэли были куда проще. Визуализатор в башку, голограмму на стену — и вперёд. Проигравшему вышибали мозги из вульгарного пистолета. Но вы же не думаете, что мы устраиваем эти поединки просто потому, что любим дрочить и убивать? Вот два простых факта. Первый про цифры: каждый год на факультет преобразования реальности поступает девяносто студентов. На выходе, с учётом несчастных случаев и дуэлей, получается человек семьдесят. А рынок реально нуждается в сорока. Понимаете? Дело чести это ещё и повышение собственных шансов на безбедную жизнь в будущем. Второй факт: наша работа очень ответственна. Очень! Выпускники нашего факультета терраформируют Марс и обеззараживают Евразию. Выдёргивают из параллельной вселенной каролинских попугаев и квагг, чтобы восстановить популяцию. Достают двойника Сталина, чтобы снять порнофильм с историческим подтекстом. И цена ошибки в такой работе тоже огромна. Настолько огромна, что лучше похоронить как можно больше сокурсников и всю жизнь дуть на воду, чем выпуститься прекраснодушным идиотом и случайно притащить на Землю редкое заболевание или подкинуть Гитлеру из параллельной вселенной чертежи ядерной бомбы. Поэтому никаких револьверов. Только силовые шлемы на головах и контур Калаби — Яу. Тот, кто кончит первым, высвободит целый океан психологической энергии. В контуре сработают предохранители, и вместо материализации фантазий их носителя вышвырнет в иное измерение. В то самое, откуда черпались сексуальные фантазии в последние секунды. По сути, билет в один конец с околонулевыми шансами на выживание. И назидание оставшимся: высокие технологии убьют любого, кто потеряет над ними контроль. Как, кстати, и магия в сказках. Обе проекции девушки смотрят друг на друга, затем бросаются в объятия. Сначала им неловко, но костёр похоти плавит стыд как мартовский снег. Тут я по-настоящему пугаюсь за свою Анечку, ведь Анна Джоша такая брутальная в чёрном латексе. И этот кнут! Вдруг она сделает Ане больно? Страх слегка ослабляет эрекцию, и, что ещё приятнее, болтик Джоша вновь крепнет в моей руке. Ах, проказник, оказывается ты любишь такие штуки! Наша смертельная гонка продолжается. Настоящая Аня встречается с аспирантом нашей кафедры уже два года и, конечно, ничего победителю не обломится. С нашей стороны дуэль стала последним актом отчаяния. Своеобразным признанием в любви и шансом покинуть этот мир с высоко поднятой головой. Но даже если бы и не было никакого парня, ни я, ни Джош не решились бы даже подойти к ней, первой красавице нашего факультета. Где она, плывущая по коридору и небрежно помахивающая свёрнутым в трубочку планшетом, и где мы, вечно рефлексирующие мальчики, полные фальшивой бесшабашности и глубокой, хорошо спрятанной неуверенности в себе? Говорят, девочки взрослеют раньше. Не знаю. Но мы с Джошем, наверное, действительно ещё дети. Маленькие, испуганные ребятишки вокруг которых раскинулся огромный и чужой мир. Именно для того, чтобы убивать таких мальчишек, фигурально ли, буквально ли, придуманы дуэли. Мы продолжаем дрочить друг другу, глядя как наша любимая женщина из параллельного измерения трахает почти точную свою копию. Оба тела постепенно бледнеют, сквозь них начинают проступать предметы в комнате. Калейдоскоп похоти нашего либидо готовится сложить нам новый узор. И он наверняка станет последним. Я чувствую это. Джош закусил губу и морщится. Он близок. Мы очень похожи с Джошем и, чего греха таить, когда-то дружили. Тем сильнее я ненавижу его теперь. Не Аню, красивую и недоступную. Не её парня, одного из тех, у кого всегда и всё получается. Его. Я согласен быть рыцарем печального образа, согласен следовать неслышной тенью за прекрасной дамой, но только если буду один. Страдать от тайного желания вместе с таким же неудачником, каждый день видя в нём собственное отражение, невыносимо. И Джош, должно быть, думает также. Иначе зачем ему понадобился поединок в предпоследний год обучения, если до этого Джош избегал сомнительной славы дуэлянта целых шесть лет? Комната, тем временем, пустеет: Ани исчезают. Подключенные к мозгу считыватели мыслеобразов гребут частой сетью всё подряд, но почему-то пока не находят ничего подходящего. Мой член немного обмяк, смазка высохла и Джош делает мне больно. Его фитюлька тоже обвисла и болтается в моей натруженной ладони. Интересно, бывает ли так, чтобы дуэль окончилась вничью? Не вечно же сидеть на стульях? Несмотря ни на что, я не хотел убивать Джоша. Не хотел дуэли. Перетерпел бы. Забился в угол, сжал волю в кулак и всё-таки перешагнул порог альма-матер с тем, чтобы никогда сюда не возвращаться. И уж поверьте, выпускники нашего факультета получают достаточно денег, чтобы компенсировать любые душевные раны. Но Джош — высокий лоб, лошадиный подбородок и упрямый взгляд — решил во чтобы то ни было остаться единственным королём френд-зоны. Неделю я стойко сносил его оскорбления, ловя любопытные взгляды сокурсников. Даже если бы этот настырный идиот тогда одумался, конец учёбы уже не стал бы безоблачным — трусов здесь не любят. Но Джош упрямствовал. Отчаявшись задеть меня, он донёс ректору, что в последней лабораторной работе я играл нечестно. Теперь независимо от итогов сегодняшней ночи я буду исключён из Университета. И никакой награды мне больше не светит. Только серая жизнь на низкооплачиваемой работе, полная воспоминаний и сожалений. Вот тогда я и захотел убить Джоша. Толстый член Джоша стремительно набухает в руке, и в этот самый момент за спиной моего врага начинает воплощаться очередная фантазия. Я расслабляюсь, но слишком рано: моя удочка тоже клюёт, поймав на крючок новую рыбу из океана подсознания. Моя добыча помельче Джошевой, поэтому появляется почти сразу. Это опять Анна. В этот раз в вечернем платье, как на вечеринке после второго курса. Мы сдали экзамены, справились с практическими занятиями и блистали в университетском пабе. Она на танцполе со своим аспирантом, я за столиком с Джошем. Наблюдали исподтишка за чужим счастьем и чувствовали, что в целом мире нет никого ближе товарища по несчастью. Я хороший наблюдатель. Поэтому знаю, что когда Аня смеётся, то морщит нос и, стесняясь этой привычки, закрывается ладошкой. Не кладёт сахар в чай. Из коктейлей предпочитает те, что пьются долго и с большим количеством льда. Никогда не принимает отрезвители после вечеринки. В общих тестах на интеллект она берёт высшие баллы в четырёхмерной геометрии, но совершенно неспособна к сочинительству. Однажды я написал стихотворение для её курсовой работы по этике, зашифровав в нём признание в любви, но она даже глазом не повела. Может быть от неловкости, может быть просто не поняла. Я никогда не узнаю, почему именно. Я хороший наблюдатель, но этого недостаточно, чтобы залезть человеку в голову. А спросить прямо я не решился и уже не решусь. Да и зачем? Призванная силой моего эроса Аня становится между нами. Она улыбается. Она счастлива. Огромные толстые щупальца ползут по стройным ногам, поднимаясь всё выше и выше, к подолу платья. Ещё выше. И вновь волна возбуждения парализует мою волю, стремясь вырваться наружу. Не спешите осуждать меня. Я рос в приличной семье, даже слишком приличной. Поэтому почувствовал себя свободным только когда собрал чемодан, и покинул фамильное гнездо. И почти сразу, ещё на приветственной линейке, встретил девушку своей мечты. Мы никогда не были и конечно уже не будем вместе, но сам факт существования этой тонкой, словно бы растворённой в солнечном свете девушки, отменил все запреты и снял все заслоны. Если по коридорам нашего невзрачного университета ходит такой ангел, значит возможно вообще всё. И член, и тентакли, и крылья — вот, кстати, ещё один мой фетиш распахнулся за плечами девушки, которую я люблю. Я кончу через минуту, может даже раньше. Наше общество построено на ответственности. Да и как иначе: мы наступили на все грабли, какие смогли изобрести. На некоторые по несколько раз. Ядерная война, биологическое оружие и тлеющий на целом континенте зомби-апокалипсис. Драматические изменения климата и колоссальные техногенные катастрофы. Мы, те, кто выжили, привыкли к осторожности. Мы уже знаем, что любой шаг может быть последним как в жизни человека, так и всего человечества. И только это знание, должно быть, спасло наш рассудок, когда мы заглянули за пределы привычной реальности. Потому что в большинстве миров наша планета пустая и безжизненная. Уже пустая и уже безжизненная. Зомби, восставшие роботы и расплодившиеся после нашего вымирания млекопитающие не в счёт. С другой стороны, мы наконец-то нашли бесконечный источник ресурсов: чаще всего наши менее удачливые воплощения не успевают осушить старушку Землю досуха. Это делаем за них мы. Наш факультет космических музыкантов и, по совместительству, космических дрочил. Джош раскраснелся и выглядит так, словно вот-вот заплачет. Его шершавая елда при этом торчит, как противокосмический лазер. И тут из-за спины Джоша выхожу я. Почти точная копия, только… более выдающаяся анатомически. У меня перехватывает дыхание от испуга и ещё чего-то такого, о чём и думать неловко. Ох, Джош! Ох… Ничего не поделаешь: когда мы сталкиваемся с собственным либидо, ситуация выходит из-под контроля. Тешишь себя грёзами о принцессе, а её место внезапно занимает прекрасный принц, и все моральные конструкции летят в бездну Танатоса. Должно быть, непросто сейчас быть им, парнем, верящим, что любит первую красавицу факультета, но хранящим глубоко в подсознании образ лучшего друга и одновременно заклятого врага. Но всё-таки я кончил первым. Потому что Амур и Эрос в моей голове прочно и непротиворечиво связаны с соломенными волосами и веснушками на руках. Цветочными духами, солнечным светом, смехом в ладошку. И членом. Поздно стесняться своих маленьких шалостей, поэтому обойдёмся без ненужных оправданий. Членом! Главное, что я — цельная натура. И что я проиграл. Я кричу; моя сперма заливает всё вокруг, как лава, бьющая из пробудившегося вулкана. Белая тягучая жидкость проливается на брюки, падает на пол, прилипает к ладоням. В ультрафиолетовом спектре эти пятна не отличить от крови. Строго говоря, дуэль не обязательно заканчивается смертью. Предохранитель на контуре выбрасывает субъекта в измерение, к которому обращался в момент эякуляции. В теории, это безопасно, но на практике перемещающийся не может рассчитывать даже на кислородную среду. Контур Калаби — Яу работает по упрощённой схеме и материализует первую попавшуюся, скажем, лошадку. И это может быть как лошадка с планеты, чей состав атмосферы отличается от нашей, так и плотоядный хищник-кровопийца, замаскированный гнедой шёрсткой. Машине без разницы, чью интерактивную проекцию выводить в мир и тем более наплевать, куда отправить проигравшего дуэлянта. Можно оказаться в гуще гражданской войны, во время ледникового периода или в эпицентре атомной катастрофы. Даже среди подготовленных путешественников между мирами смертность зашкаливает, а уж о проигравших дуэлянтах и подавно никто и никогда больше не слышит. Поэтому я не испытываю иллюзий, и иду на верную гибель с высоко поднятой головой и спущенными штанами. Но, всё-таки, бедный Джош! Как он теперь будет жить со всем этим? Всё, пора. Я чувствую это! Ох, я и подумать не мо… Ничего. Ничего. Ничего. Делаю глубокий вдох, и лёгкие не разрывает на части. Кислород! Значит у меня есть ещё несколько минут, а может быть даже часов. Пахнет морем и ещё чем-то, не слишком приятным. Но хотя бы не слышно вони горящих свечей. Подо мной шевелится нечто упругое. Открываю глаза и вижу колышущийся ковёр из лиловых щупалец, покрытых скользкой слизью. Вот оно, значит, как бывает. Едва ли тентакли принадлежат травоядному гуманисту, значит мне отведены всё-таки минуты, не часы. Пусть. Пусть! Ведь рядом со мной она. Анечка. Соломенные волосы и отливающие оранжевым неземные глаза — от перемены цвета она кажется ещё красивее, моя солнечная красавица. Кожистые крылья растут из хрупких плеч, тонкий безволосый член приветствует меня. Анечка улыбается. Надеюсь это не оскал хищника… Нет, это не оскал. Совсем не оскал. Говорят, в дуэли погибает один, а проигрывают оба. Это неправда. Я вот, например, победил. _____________________________ P.S. Понравился рассказ? Подогрей автора звонкой монетой, чтобы он пригубил стекломоя за здоровье читателя! Приватбанк: 4731 1856 0653 3203 (грн) Webmoney: R378139580782 (руб) Z231541237985 ($) U337002293181 (грн)