Ночь в поезде до Пусана

      Чимин приоткрывает дверь своего двухместного купе, на ходу запихивая в карман проверенный проездной билет. Он проходит внутрь, прикрывая за собой дверь и небрежно швыряет рюкзак на кровать. Омега открывает бежевые занавески на окне и разглядывает железнодорожный вокзал и перрон, по которому снуют люди с большими сумками. Кого-то встречают с распростертыми объятиями, кого-то провожают на поезд. Парень улыбается последний раз прекрасному городу, приютившему его на пару недель и уже не может дождаться скорого возвращения домой, в Пусан. Он стоит еще пару минут у окна, а после присаживается на кровать и шарит по карманам рюкзака.       — Куда я их дел? — бормочет он себе под нос. — Ну неееет. Ну не мог же я их забыть! — воет парень.       Он снова возвращает взволнованный взгляд в окно. Он видел где-то недалеко от вокзала аптеку, где мог бы купить таблетки, но уже не успеет. Чимин чувствует, как поезд медленно начинает плыть по рельсам. Он плюхается обратно на кровать и вздыхает. Ну, может одну ночь можно пережить и без подавителей, ничего не поделаешь. Пак слышит негромкие шаги за дверью купе и надеется, что это кто-нибудь в соседнюю кабинку, но шаги приближаются к его купе, и Чим невольно задерживает дыхание и скрещивает пальцы.       «Только бы не альфа, только бы не альфа», — мысленно повторяет рыжий омега, смотря на дверь. Та неторопливо открывается, и в дверном проеме показывается высокий парень с крепкой фигурой в какой-то растянутой белой футболке и рваных джинсах. Он даже не смотрит на Чимина, лишь дует на спадающую на глаза черную челку, поправляя ее, и проходит в купе, закрывает дверь и кидает большой рюкзак на вторую кровать напротив.       «Точно альфа», — недовольно и очень громко выдыхает Чимин, дуя губы.       Парень, услышав шумный выдох, больше похожий на лошадиное фырканье, обращает наконец на него внимание. Он замирает в одной позе и с интересом смотрит на парня, оценивающе гуляя темным взглядом по его фигуре. Чимин сидит, не шелохнется, и тоже смотрит на альфу в оба глаза, больше удивленно.       — Привет, — буркает басом брюнет, еще пару секунд смотрит на омегу, а потом вновь отворачивается от него и делает вид, что не замечает, копаясь в рюкзаке.       Чимин сидит молча. Это «привет» было, кажется, не столько для знакомства, сколько просто безразлично кинутое для приличия якобы вежливый и воспитанный парень, здоровается тут и все дела.       Чимин следит за брюнетом несколько минут, но потом все-таки отводит взгляд и достает любимую книгу из рюкзака, открывает на страничке с закладкой и принимается за чтение, не обращая внимание на молодого человека напротив. Тот лишь затыкает уши наушниками, листая музыку в телефоне.       Поезд тихонько шумит колесами о рельсы, мягко укачивая как в колыбельке. Деревья мелькают за окном, а легкий попутный ветерок слегка ерошит рыжие пряди Чимина. Пака надолго увлекает книга в свой чудесный мир, перелистывая страницами время час за часом. Альфа напротив чиркает карандашом в альбоме, вероятно что-то рисует. Но Чимина это не особо волнует. Ему определенно повезло с тихим и спокойным соседом. Он надеется, что брюнет не храпит ночью, тогда вообще поездка будет прелестной.       Альфа смотрит изучающе на внимательно читающего книгу рыжика, будто оценивает, запоминает черты лица. Пак поднимает взгляд, смотря точно в глубокие карие глаза и чуть приподнимая в удивлении и немом вопросе бровь. Альфа, кажется, даже не моргает, затягивая в пучину своих бездонных глаз. Чимин часто моргает и опускает взгляд снова на страницы. Альфа продолжает рисовать. За окном уже потихоньку опускаются сумерки, горя редкими желтыми огоньками на станциях. В купе по-прежнему тихо, за все время никто из парней не промолвил ни слова, занимаясь своим делом. Омега лишь иногда улавливал глубокие вздохи альфы, которые с каждым разом становились тяжелее. Или Чимину кажется.       — Что? — тихо спрашивает он, смотря точно в глаза напротив, когда уже нет сил терпеть на себе прожигающий внимательный взгляд.       Альфа молчит, слегка прикусывая кончик карандаша. Он поворачивает свой альбом к Чимину, демонстрируя рисунок. Пак удивляется, видя на бумаге себя, сидящего на кровати, подобравшего колени к груди, с книжкой в руках и задумчивым видом.       — Ух ты, — он разглядывает рисунок. — Красиво.       — Я очень люблю рисовать с натуры.       Чимин улыбается уголками губ.       — Я Чонгук. — Тихо произносит альфа, снова рисуя на чистом листке.       — Чимин, — шепчет в ответ омега.       В купе вновь воцаряется тишина, нарушаемая лишь равномерным стуком колес, чирканьем карандаша по бумаге и иногда шелестом переворачиваемой страницы книги. Вряд ли для кого-то из них важно знакомство, это скорее так, для приличия.       В купе становится все темнее по мере наступления ночи, а встать и включить свет почему-то лень обоим. Чимин начинает уставать от чтения, а Чонгук уже давно не рисует в альбоме, а лишь неотрывно смотрит в окно на темнеющее небо, изредка вздыхая. Чимин бы спросил почему альфа так часто устало вздыхает, будто чем-то опечален, но не спрашивает, продолжая прятать нос в страницах книги. Не особо-то и интересно, что там случилось у этого парня. Чонгук дышит медленней и глубже, щуря глаза. Пак приподнимает взгляд, заинтересованно смотря исподлобья на парня, поднимая брови в легком удивлении. Он следит за медленно вздымающейся крепкой грудью и также медленно опускающейся в такт глубокому дыханию. Он мажет взглядом по дернувшимся скулам — альфа сжал зубы — и чуть напрягшимся крепким мышцам рук — Чонгук чуть сжимает кулаки, будто злится неведомо на что. Чимин пытается сжаться, уменьшиться в размерах, исчезнуть, да хоть выпрыгнуть в окно, что угодно, лишь бы слинять, ведь он точно уверен, альфа так изменился из-за него. Точнее из-за его запаха, который уже успел наполнить все купе, а ветерок из окна его совсем не выветривает. Пак тихо сглатывает, пугливо глядя на альфу одним глазом из-под обложки книги. Тот и усом не ведет, продолжая смотреть в окно.       «Не к добру, ой, не к добру», — думает Чим. Альфа либо раздражен его жутким природным запахом, либо возбужден этим стойким запахом нарцисса. Пока Чимину сложно определить, что именно.       Чонгук откровенно не понимает, какого черта этот омега распространяет свой запах по всему вагону, даже не пытаясь его скрыть. Голова вроде на плечах, почему так не предусмотрителен? Чонгук бросает взгляд на Чимина. Рыжик чуть вздрагивает и тут же прячется за книгой, смущаясь пристального острого взгляда, который не отпускает его еще несколько минут. Чимин пытается снова отвлечься на чтение, но внезапно перед глазами становится резко темно, не видно даже книгу в руках, а за окном эхом чуть громче шумят колеса поезда. Тоннель. Насколько Чимин помнит, довольно длинный тоннель с совсем тускло светящими желтым светом маленькими лампочками, которые практически ничего и не освещают. Да собственно у поезда есть свой яркий фонарь, не страшно. Но Чимину все равно до чертиков страшно. Потому что он слышит тихие шаги альфы, закрывающаяся или вроде открывающаяся дверь и тихий щелчок замка. Омега замирает, слыша свой стук сердца, ему кажется, что альфа покинул купе. Он очень тихо, медленно выдыхает, постепенно расслабляясь. Но медленно прогибающийся мягкий матрац под весом чужого тела заставляет вновь напрячься, испуганно хватаясь взглядом за кромешную темноту. Чимин не может даже шелохнуться, лишь едва-едва дышит. Или не дышит?..       Омега судорожно выдыхает, чувствуя горячее дыхание у самого уха. К нему на четвереньках подкрадываются ближе, словно хищник, загоняющий добычу в угол. Чимин чувствует как парень перекрывает руками ему все пути к побегу и утыкается носом в шею, глубоко и жадно вдыхая.       — Ээм… П-простите?.. — Чимин чуть отодвигается. — Соблюдайте личное пространство. П-пожалуйста. — Дрожащий шепот как-то жалобно тонет в темноте.       — Обожаю нарциссы, — мягко, с придыханием шепчут в ушко бархатным голоском, пуская по телу стаю мурашек и заставляя судорожно вдохнуть глубже, задыхаясь чужим запахом дикого шиповника. Чимин прикрывает глаза от легкого поцелуя в шею. Чонгук придвигается еще ближе, заставляя омегу лечь на спину. Пак испуганно упирается ладошками в грудь парня и пытается увернуться от новых поцелуев в шею, но Чон очень настойчив, сильнее вжимает телом в матрац, чуть кусая шею и ключицы.       — Ч-чонгук? — дрожащий голос срывается и тонет во вздохе, когда холодные тонкие пальцы забираются под футболку, холодя и одновременно обжигая кожу.       Чимин хватает альфу за руку, пытаясь его остановить, но Чон рычит в шею, заявляя свои права на каждый сантиметр этого стройного дрожащего тела. Если бы Чим еще хоть что-то видел. Полная темнота перед глазами еще больше пугает, ведь не знаешь, чего ожидать от альфы в следующую секунду. Пак бы с радостью взял лежащую где-то неподалеку книгу и хорошенько огрел бы ею Чонгука, но когда раздается хлопок твердого переплета об пол, сердце Чимина уходит в пятки вместе с последней надеждой. Чон, кажется, тихо усмехается где-то над ухом и уже в следующее мгновение оказывается где-то внизу, целуя подтянутый живот. Чимин издает испуганный писк и дергается, пытается сопротивляться, когда с него стаскивают футболку. Чонгук приподнимается, цепляет пальцами свою белую футболку и стягивает с себя. В этот момент заканчивается этот бесконечный тоннель, так не вовремя начавшийся. В купе сразу становится светлее, но так как уже опустилась ночь, все еще темно. Но по крайней мере сейчас хоть можно разглядеть силуэты. Чимин невольно задерживает взгляд на торсе парня, крепком, мускулистом теле, которое является мечтой любого омеги. Чонгук ухмыляется, вновь нависая над парнем, так красиво и сексуально убирает челку набок, заглядывает в глаза, кажется, прямо в душу, выжигая клеймо на сердце. Чонгук наклоняется к Паку ближе, дышит в губы и все еще томно смотрит ему в глаза, будто спрашивая разрешения. Чимин прикрывает глаза и лежит смирно, ожидая следующих действий. Альфа нежно касается пухлых губ, чуть прикусывает и углубляет поцелуй, понимая, что парень не сопротивляется. Чимин сходит с ума от нежных порхающих поцелуев, уже не беря в счет то, что он не был ни разу не целован и с альфами даже не обнимался, для него это ново. Его уносит волнами чего-то теплого, нежного, впервые ощущая что-то подобное, он растворяется в ощущениях, млея от каждого прикосновения. Альфа — звучит громко, сильно и властно, подчиняя себе, но этот альфа на удивление до безумия мягок и нежен, не хочет напугать, лишь упивается приятным запахом нарциссов.       — Ты такой красивый, — улыбаясь, шепчет Чон в шею.       Чимин даже удивляется, как так вышло. Еще несколькими минутами ранее парни сидели в полной тишине и даже не смотрели друг на друга, не проявляя никакого интереса. А теперь топят друг друга в пылких поцелуях и понимают без слов, общаясь на языке тел. Чимин прижимает к себе крепче, ощущая жар чужой бронзовой кожи. Он выдыхает, ведя руками по крепкой спине, широким плечам, напряженным мышцам рук. Омега закусывает губу, разглядывая силуэт парня. Не тело, а просто мечта. Но и Чимин не хуже самого альфы, Чонгук голодным взглядом смотрит на него, ведя рукой по груди, животу, к бедрам. Омега смущается, что-то непонятно бурча, но позволяет альфе властвовать — расстегнуть ремень джинс и стянуть их с себя, отправляя, кажется, на чужую кровать напротив. Чимин упивается лаской, прикосновениями, поцелуями по телу. Чон прикасается подушечками пальцев к пухлым губам омеги и улыбается. Чимин не сразу понимает, но когда соображает, готов провалиться под землю от стыда. Он робко облизывает чужие пальцы, позже чувствуя как они медленно проникают внутрь. Пак напряжен и сосредоточен на новых ощущениях, зажмуривается, неловко прикусывая губу. Чонгук ухмыляется, наклоняясь ближе к омеге, ловя легким поцелуем тяжелый выдох.       — Боишься? — шепчет альфа, нежно смотря на смущающегося парня. Тот едва заметно отрицательно мотает головой, сжимая губы. Чонгук лишь улыбается, он понимает, что для Чимина все это впервые, но рыжий видимо не привык так просто сдаваться, строя из себя крутого. Но альфу не обманешь, он чувствует, как мелко дрожит тело омеги и от предвкушения, и от страха, накрывшего легкой тонкой пленкой, мешающей ровно дышать. Чон хмыкает и снова целует омегу в губы, чувствуя легкое прикосновение теплых пальчиков к своим волосам на затылке. Чимин совсем не сопротивляется, как пытался оттолкнуть до этого, альфа понимает, что он просто был озадачен и напуган. Но сейчас он полностью доверяет, отвечает на поцелуй, заглушая тихий стон. Они друг друга еще совсем не знают, но поддаются природным инстинктам, липнут к губам друг друга, словно к сладкому меду, туманя рассудок смешивающимися природными запахами. Чимин шумно дышит, пьянея от запаха шиповника. Чонгук старается усмирить в себе первобытную страсть, не опьянеть также от запаха омеги и мыслить более-менее ясно. Чимину нравится нерасторопный, нежный и осторожный Чонгук, и он тихо стонет, когда альфа чуть прикусывает его пухлые губки, оттягивая нижнюю, и тихо мыча, прося рыжего не молчать. Омега просто стесняется и сильно шуметь им, наверное, все-таки не стоит. Что же люди подумают в соседних купе? Поэтому он сдерживается, лишь довольно мыча в поцелуй, и жмурясь от ласки, как котенок.       Чимин просто рассыпается звездами в темноте купе, чувствуя жар даже под закрытыми веками, шумно дыша и чуть сильнее сжимая пальцы на плечах Чонгука, когда тот порой неосторожен и несдержан. Омега откидывает голову на подушку, открывая легким укусам бледную кожу шеи, которой определенно нужен местами розоватый оттенок. Чонгук двигается очень плавно, тянет время как липкую жвачку, что связывает их и не собирается отпускать. Чимину, наверное, никогда еще не было так горячо и сладко, до терпкого привкуса страстного поцелуя на языке. Омега расплавленным медом стелется по кровати, полностью отдаваясь в сильные руки истинного альфы, что так заводит сексуальным рычанием на ушко. Чимину до ужаса хорошо, до фейерверков в мозгу, до потери пульса, до ощущения чего-то горячего и, кажется, такого же липкого внутри, разливающегося теплом по венам и приятной слабостью по всему телу.       Сумасшествие. Впервые отдаться первому встречному — настоящее сумасшествие. Но для Чимина отдаться истинному — кажется совершенно правильным. И даже осознанным.       — Как говоришь, зовут? — тихо спрашивает Чон.       — Чимин, — повторяет рыжий шепотом.       — Теперь будешь моим, Чимини, — довольно улыбается альфа и кусает в плечо.       — Ай! Ты чего? — дует он губы.       — Метка, — Чонгук тихо смеется над реакцией Чимина. Омега смущается, отводя взгляд, и прикасается к плечу пальчиками, едва сдерживая улыбку. Осознавать, что ты не просто так болтающийся по стране омега, а чей-то собственный — до безумия приятно.       Утро встречает Пака крайне неприятным звоном будильника и теплыми, крепкими объятиями со спины.       — Эй, скоро в Пусане будем, вставай, — пихает он локтем Чонгука, получая в ответ какое-то мычание, объятия крепче и чужое дыхание в волосах.       Так тепло и уютно, что совсем не хочется покидать вагон поезда. Чимин вдруг задумался, а что же будет дальше. Они ведь выйдут на перрон из вагона и разойдутся каждый в своем направлении, ведь так? И что же тогда получается? Поматросил и бросил, как в фильмах? Нет-нет, он же метку оставил, после такого альфы обычно омег не бросают. Или все-таки могут?..       — Эй, ты вообще слышишь меня или опять уснул? — говорит уже отошедший ото сна Чонгук, обращая внимание на себя и вырывая из потока мыслей.       — М?       — Нам выходить через полчаса, вообще-то. — Он чмокает его в оголенное плечо и улыбается. — Дашь мне свой номер?       Чимина сначала вводит в ступор вопрос, но потом он отводит взгляд, смущенно улыбаясь.       Чимин ступает на перрон, выходя из вагона, и вдыхает полной грудью морской воздух родного, любимого Пусана. Он уже успел ужасно соскучиться. Чонгук стоит рядом, улыбаясь и как-то совсем по-мальчишески влюбленно смотрит на омегу. Он нежно целует его в губы на прощание и садится в такси, обещая обязательно позвонить ему. Чимин немного грустным взглядом провожает альфу, садясь на автобус — до дома всего пару остановок. Он искренне надеется на звонок.       И не может сдержать счастливой улыбки, ближе к вечеру получая смс о предложении встретиться в каком-нибудь вечернем кафе. И долго гадать не нужно, от кого же приглашение. Пак никогда не забудет эту судьбоносную ночь в поезде до Пусана.