Волшебники и коты

      Алые львы никогда не жаловались на слух. Поэтому Масрур услышал жалобный писк, обрывающийся хрипом, задолго до того, как увидел палатку торговца, позади которой стояли повозки с товаром. Собственно говоря, именно этот писк, а также звуки ударов, и заставили Масрура прибавить шага.       Масрур стоял перед покрывалами, на которых в изобилии расположились клетки с самыми разными животными и птицами. Яркие попугаи, звонкие певчие птицы, юркие ящерицы, ленивые кошки всех мастей и уставшие от солнца собаки — лишь малая часть тех, кто был на этом празднике рабства.       Хозяин всего этого зверинца, низкий грузный мужчина с седеющими волосами, не заметил, что галдевшие до этого птицы умолкли. Он был занят тем, что бил ногами хрипящий ком, который, вероятнее всего, был животным в чём-то провинившимся перед торговцем. Рыжая, покрытая кровью и пылью шерсть, с едва-едва различимыми на ней полосами. Размерами чуть больше кошек, в изобилии живших на улицах. Маленький хрипящий комок, от которого на расстояние в тысячу шагов разило болью и страхом.       — Эй, ты, — произнёс Масрур быстрее, чем задумался над тем, что вообще хочет сделать.       — Да кого там чёрт послал… — Торговец на мгновение отвлёкся от своего дела, явно готовый прогнать нарушителя спокойствия и с чистой душой вернуться к расправе.       Всего мгновение и один взгляд понадобился для того, чтобы ноги торговца задрожали, и он рухнул на колени словно подкошенный.       — В-в-вы… Г-г-га… господин, п-п-простите, — торговец пытался унять дрожь в ногах. — В-в-великодушно простите, г-г-господин. Н-не заметил вас сразу.       Масрур внутренне хмыкнул. Не заметить одного из генералов короля Синдрии было невероятно трудно, если не сказать невозможно. Может быть, подобная реакция даже повеселила бы Масрура, не переноси он на дух жестокость в отношении тех, кто не способен дать отпор.       Торговец с трудом поднялся на ноги и тут же рассыпался в поклонах, не забывая рассыпаться в похвалах и Синдрии, и королю Синбаду, и генералам, и самому Масруру лично, и себе, и своему товару. Последнее коротышка стал нахваливать особенно яростно, когда заметил, что именно клетки заинтересовали неожиданного посетителя. Ком шерсти, оставленный без внимания, заворочался и почти по-человечески застонал, после чего торговец вновь от души пнул его, веря, что утаил этот жест от гостя.       — Вы что-то хотели, г-господин? — Произнёс мужчина, почти не заикаясь. — М-может быть животное или птицу? У нас даже маленькие драконы с самого чёрного материка есть! Подарок смотрите… женщине? У нас много всего…       Однако Масрур не дал фонтану красноречия зазвенеть вновь.       — Что это? — Жест в сторону избитого животного был куда яснее слов.       — Ах это… Не и-извольте беспокоиться, многоуважаемый господин, это всего лишь мусор, оставшийся от проданного товара, — торговец попытался улыбнуться, но получилось слабо. Больше всего это напоминало кривой оскал. — Жена господина Аббаса пожелала шкуру тигрицы, что мы и продали, таких клиентов как великодушный господин Аббас терять нельзя, совершенно нельзя. Только вот мерзавка оставила после себя это недоношенное отродье, которое сожрало у меня сегодня лучшего попугая! Больной и недоношенный, ещё и глаза гноятся! Да чтобы его выкормить и выходить, у меня уйдут золотые горы. Кто ж его купит потом по цене, покрывающей расходы? Кто? Да ни один король себе такого бриллиантового питомца не позволит. Скажут, что ополоумел Махмуд на старости лет. Скажут, что просит за самого обычного тигра столько, сколько за воду в проклятый год засухи не просили.       Очередной удар застыл под взглядом Масрура.       — Сколько?       — Что? — Спросил торговец, подумав, что ослышался.       — Сколько?       — Многоуважаемый господин, если вы желаете купить что-то, то походите, осмотритесь, у меня много всего есть…       Терпение Масрура, о котором слагали легенды и в Синдрии, и за её пределами, стремительно истончалось. Его безумно злил запах боли и страха, исходящий от полумёртвого животного и становившийся почти невыносимым. Масруру казалось, что он вновь вернулся на арену, где из песка никогда не выветривался запах крови, боли и смерти. Хотелось прекратить эту пытку и сбежать до того, как всё это сведёт с ума.       Прежде, чем торговец успел что-либо произнести, на песок у его ног упало пять золотых монет. Масрур подхватил избитого тигрёнка, больше напоминавшего мешок с костями. Торговец удивлённо хлопал глазами и молчал, боясь наклониться и поднять деньги.       — Этого должно с лихвой хватить.       Масрур развернулся и быстрым шагом направился прочь, бережно прижимая к груди едва живого тигрёнка. Торговец молча смотрел вслед генералу. Он мало понимал, что только что произошло, но почему-то чувствовал, что ему очень сильно повезло.       Достигнув тенистой рощи, Масрур сначала замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. У ручья Масрур бросил сумку и внимательно оглядел то, что осталось от буйства торговца. Вода частично смыла пыль и кровь, обнажив серьёзные раны на маленьком теле. У Масрура мелькнула мысль о том, что либо он успел под конец расправы над тигрёнком, либо животное успело на что-то напороться боками. Или же детёныша просто избивали не в первый раз. Намокшая шерсть жалко облепляла тощее тельце. Детёныш гордого и сильного животного напоминал тощего и мелкого кота, порядком побитого в драках.       Наскоро перевязав раны зверя, Масрур наконец-то заставил мысли успокоиться. В глазах тигрёнка застыли слёзы. Кто сказал, что животные не умеют плакать, был величайшим глупцом. Животные плачут редко, но если слёзы всё-таки показались, значит им невыносимо больно. И именно эта боль и ужас читались в глазах малыша, покорно лежавшего на руках генерала.       — Ну и что нам с тобой делать? — Произнёс Масрур больше для того, чтобы собраться с мыслями.       Зачем он поддался эмоциям и купил это едва дышащее существо, Масрур понимал. Не выдержал запаха боли и страха, в красках напомнивших ему о гладиаторской арене. Может быть тогда, мальчишкой, он и не говорил что-либо о несвободе, но чем больше времени проходило, тем отчётливее Масрур понимал, что ненавидел клетки и оковы сильнее всего на свете. И поэтому скулёж и хрипы тигрёнка так задели его. Это было, пожалуй, самым простым из имеющихся вопросов. А вот что делать со спасённым животным — было уже следующим в очереди на решение. И пока Масрур мало представлял, что будет делать дальше.       За то время, которое Масрур был поглощён мыслями, тигрёнок немного пришёл в себя. После быстрого мытья и перевязки он стал больше походить на живое существо, чем на мешок с костями, как было до этого. Ещё тигрёнок явно понял, что ему больше не грозит опасность. А может быть, малыш просто почувствовал звериную сущность, скрывающуюся где-то в глубине этого странного, сильного человека. Он ткнулся мордой в широкую ладонь Масрура, явно давая понять, что доверяет тому свою жизнь. В тот же самый момент Масрур нашёл решение проблемы, встал, подхватил на руки пискнувшего тигрёнка и сумку и направился в сторону дворца.       — Писти говорила, что у каждого уважающего себя волшебника должен быть кот, — произнёс Масрур на одном дыхании, чем изрядно удивил Ямурайху, в этот момент наслаждавшуюся перерывом в работе.       Тигрёнок, опущенный на её колени, на взгляд волшебницы мало напоминал кота. Может он и был котом в какой-то степени, большим, диким и прочая, и прочая, но он не был котом в том смысле, в каком обычные люди подразумевают котов. И тигрёнок явно не был тем котом, о котором говорила Писти, в очередной раз что-то вещая. В общем, Ямурайха порядком была удивлена происходящему.       — Масрур, я… — Ямурайха робко попыталась что-то возразить.       — Я знаю, что ты сумеешь позаботиться о нём, — Масрур с благодарностью сжал пальцы девушки и поспешил покинуть комнату отдыха, направляясь в сторону воплей Синбада, доносившихся из другого крыла дворца.       Ямурайха сидела и смотрела на животное, сжавшееся на её коленях. Что-то подсказывало девушке, что она срочно должна полюбить кошек. И что теперь у неё, как у каждой уважающей себя волшебницы, будет кот. И почти смирившись с мыслью о новых тратах на содержание питомца, Ямурайха мстительно подумала о том, что непременно заставит Масрура помогать ухаживать за «котом».