С ним лучше не связываться, верно?

Посмотрите на него. Даже если бы вы не знали о нем ничего, все равно подумали бы, что с ним лучше не иметь дел, верно? И конечно, мы знаем кое-что, и все, что мы знаем, только усугубляет его репутацию. Толкин однажды отметил, что Куруфина несправедливо считают злым персонажем из-за того, что он появляется только в истории Лютиэн, исполняя роль антагониста; про Келегорма же он не говорил ничего подобного никогда, получается, что третий сын Фенора не случайно показан таким? Но я все равно люблю его. Думаю, стоит поговорить о том, насколько он противоречивый персонаж. Келегорм может разговаривать с животными, что почти повсеместно ассоциируется с эмпатией, но все же в отношениях с другими эльфами у него нет никакого сочувствия. Он заслужил дружбу Оромэ и преданность Пса Валинора, но ни разу не показал качеств, из-за которых с ним хотелось бы проводить время. Он игнорирует конфликт между семьями, поддерживая дружбу с Арэдэль, но оставляет ее в Арамане безо всяких раздумий. Он окружает себя людьми, которые тепло приветствуют Арэдэль, появившуюся без сопровождения, приглашают ее присоединиться к их свободной жизни. Но в то же время он берет в плен Лютиэн. Что с ним не так, в конце-то концов? ========================================== Тьелкормо разделяет темпераментность отца и его же нетерпимость к душному Тириону; иногда его пугает, что это все, что он унаследовал от отца, так что обе черты становятся в его понимании добродетелями. В ранние годы Тьелкормо также любил путешествовать. Они часто ходили в походы, не имея при себе ничего, кормясь тем, что давала природа, оставляя Тирион, близлежащие поселения, и даже одинокие загородные домики далеко позади. Далеко на севере Амана свет Древ был слабее, и они могли спать под звездами. “Должно быть, так же было во Внешних Землях”, - говорил отец, раздумывая об экосистемах, культуре и народах мира, в котором он никогда не был. Тьелкормо слушал, задавал нужные вопросы – из-за дерзости его редко считают умным, но у Феанаро нет ни одного глупого ребенка. И все же его сердце рвалось через море не из-за народов и культуры, а из-за земель. За морем горы разрушаются со временем, они не были выкованы умелыми руками Валар на века. Равнины там носят шрамы от войн вместо тщательно ухоженных цветочных полян. Валинор же везде, кроме леса Оромэ, где Тьелкормо проводит большую часть своей юности, ощущается как сад. (Оромэ понимает: Оромэ – единственный из Валар, кто вернулся в Средиземье вопреки решению его братьев оставить эти земли для Мелькора. Если Тьелкормо удается совершить что-то, заслуживающее поощрения, – утихомирить испуганную лошадь на опасном горном перевале или, может, обуздать дикую кобылу – он всегда просит Оромэ рассказать о Внешних Землях. И Вала, со смешком, подобным раскату грома, соглашается.) Он никогда не говорит этого деду Финвэ, ведь это было бы неуважительно, но если бы он родился за водами Куивиэнена, то выбрал бы остаться там. Феанаро понимает – отец понимает всё. От его внимания ничто не ускользнет. Возможно, тоска в глазах его третьего сына побуждает его на отъезд во Внешние Земли. Или может – редко когда Тьелкормо надеется, что у него с отцом настолько много общего – Феанаро чувствует то же самое. В поздние годы родители с ним уже не ездят. Двоюродные братья и сестры иногда составляют компанию, и он может изредка даже брать с собой Карнистира или Куруфинвэ, но Нерданэль больше не успевает за их быстрым шагом, а Феанаро не может без нее выдержать больше пары недель; что хуже, в Тирионе проблемы, и их отец вынужден регулярно заставлять себя проводить время во дворце, чтобы Нолофинвэ не объявил себя королем. Тьелкормо ненавидит Тирион. Он величественно сияет в мерцающем свете Лаурелина, ухоженный, прекрасный и невероятно удушающий. Когда Тьелкормо идет по улице, эльфы смотрят и перешептываются; их слова всегда с двойным смыслом, полные осторожных оскорблений. Напряжение между его отцом и Нолофинвэ нарастает, и в Тирионе выбирают, на чью сторону встать. Если провокации достаточно двусмысленные, он их игнорирует; если же они слишком смелые, Тьелкормо припирает к ближайшей стене сплетников (с осторожностью, полученной от борьбы с шестерыми братьями – он никогда никого не ранил) и разъясняет все вопросы. И это всегда становится причиной скандала и нравоучений от Маитимо. Но не от отца, который часто хочет сделать так же. Однажды, чувствуя себя особенно смелым, он говорит отцу: «Не понимаю, как можно вообще хотеть быть Королем Нолдор; все они мелочные и склочные. Только больше проблем». Феанаро смеется и в своей приводящей в замешательство манере отвечает так, что у Тьелкормо не остается слов. «Я надеюсь, что твой дед будет царствовать еще многие Эпохи, Тьелко, с моего благословения. Возможно, когда он все же решит отдать корону, я сразу же передам ее Маитимо. Но сейчас Нолофинвэ ослабляет позиции нашего отца – он выставляет на передний план вопрос о второй свадьбе перед всеми, подрывая и доверие Финвэ ко мне, и его суждение. Он хочет заставить его забыть о моей матери. Тьелко, не корона делает Короля. Честь, наследие, умение завоевать доверие тех, кто следует, и вдохновить их на преданность, а не требовать ее. Тот, кто обладает этими качествами, уже король, пусть он и главенствует только над собой. Если же внутренне ты не будешь королем, то никакая корона не сделает тебя им. Нолофинвэ же делает упор на все эти пункты: преданность моего отца нам, его первой семье, и вера нашего народа в его лидерство. Он хочет разделить Нолдор. И как бы утомительно это ни было, как бы я ни хотел вернуться к наковальне или взять тебя и твоих братьев на охоту, у меня нет другого выбора, кроме как быть с отцом. Понимаешь?» Все становится очевидным, когда объясняет Феанаро. Но когда Тьелкормо пытается сказать то же самое дочери Нолофинвэ, все слова путаются. – Нет, - отвечает Ириссэ. Они лежат на лугу, в целых сутках пути к северу от Тириона, опустив ноги в ручей и бездумно водя руками по траве. – Нет, он не такой. Он даже не хочет эту корону. Он просто боится, что вы хотите увести нас из Тириона. – Не смеши меня, – отвечает Тьелкормо, – вы можете забрать свой Тирион. Это ужасный город. – И правда? – После этого они не обсуждают такие вещи. Ириссэ лучший наездник, чем любой из его братьев, она равна Тьелкормо в стрельбе из лука; слоняться с ней на природе почти так же приятно, как и с родной семьей. Она резкая, нетерпеливая и абсолютно не такая, как ее отец. Когда Тьелкормо спрашивает, точно ли она уверена в своем происхождении, Ириссэ валит его на землю и приставляет к горлу кончик стрелы, служащий теперь как кинжал. Только Хуан спасает его от поражения, и ссора заканчивается тем, что они втроем катаются по земле, облизываемые Хуаном. Тьелкормо не влюблен. У него были девушки в Тирионе, и то, как он относится к ней, не идет с этим ни в какое сравнение. (Она невероятно красива, когда спрыгивает с лошади или купается в реке, или когда звезды отражаются в ее темных волосах, если они далеко на севере. Но он ведь может восхищаться красотой, не будучи влюбленным, да?) *** Близнецы подросли, и они полны энергии; Нерданэль истощена и срывается на всех. Ситуация в Тирионе утомляет их отца, и он огрызается в ответ. Обычные их ссоры, яростные и быстрые, как летняя гроза, теперь стали долгими и изматывающими. Тьелкормо уезжает из дома искать совета у Оромэ, но в этот раз Вала совершенно ничем не может помочь. Эльф хочет поговорить о ситуации в Тирионе – она ухудшается, люди начали носить оружие, – о Феанаро и Нерданэли, а Оромэ отвечает только что-то размытое о любви, длящейся до конца Арды. Тьелкормо решает, что он сам обучит близнецов. Дома нездоровая атмосфера, и он остается на природе так долго, как только можно. Учит их верховой езде и стрельбе в лесах, передает им общие знания у костра. Ремеслом с ними занимается отец: даже ситуация в Тирионе не заставит его бросить обучение своих детей работе с наковальней, особенно теперь, когда Куруфинвэ стал одним из лучших кузнецов Амана. Но всему остальному близнецов учит Тьелкормо. Ириссэ перестала ездить с ним; Турукано не скрывает того, что не доверяет Тьелкормо ее безопасность. И хотя он желает защитить честь обоих, Турукано — единственный, кого нельзя припереть к стене для разговора: при нынешнем положении дел это положит начало войне. Амбарусса уже достаточно взрослые, чтобы хорошо держаться в седле, и он говорит им, что не скучает по компании кузины. *** Все трое не были в городе в день стычки, но Карнистир рассказал им всю историю, как только они вернулись. Тьелкормо знает, что он должен быть сдержанным и озабоченным, но первое чувство, которое он испытывает – триумф, ведь, возможно, теперь этот вопрос решится раз и навсегда. Нолофинвэ перестанет публично звать Феанаро предателем, создавая проблемы деду и разделяя их народ. Той ночью между родителями случился самый страшный скандал; Хуан выл, не прекращая, а Тьелкормо, присев на кровать близнецов, пальцами зарылся в его шерсть и шептал успокаивающие слова, звучавшие фальшиво даже для него самого, братьям. Утром пришел посланник Валар – их отца призвали на Таникветиль держать ответ за угрозы своему единокровному брату. Карнистир в ярости лупит по стенам; Маитимо спокойно, но жестко рассуждает о том, что Валар не принимают Финвэ как Короля, не считаясь с его решениями. Тьелкормо хочется уехать, но он начинает понимать, что и так слишком долго прятался в лесах от проблем. Возможно, если бы он проглотил свою гордость и оставался в удушающем Тирионе… Ждать приходится долго, и никто не думает, что новости будут хорошими. По осторожной просьбе Макалаурэ они молятся; в некоторых домах молятся ежедневно, но дети Феанаро не молились никогда, и теперь их слова звучат неуклюже и тихо. Тьелкормо обращается напрямую к Оромэ, хотя странно думать, что Вала услышит, ведь даже когда они ездили вместе, бывало, что ветер уносил его слова, и приходилось повторять дважды. «Пожалуйста, - говорит он еле слышно, - пожалуйста, не вмешивайтесь в дела нашей семьи. Пожалуйста, помогите Финвэ удержать доверие народа. Пожалуйста, позвольте отцу вернуться к семье и к работе. Пожалуйста, не вмешивайтесь...» Но они вмешались. Изгнание не беспокоит его, но волнует выпад, который за ним последовал – бесцеремонность, хладнокровие, осаждающая, диктаторская уверенность, с которой Манвэ приговорил их семью. Никогда не возникало вопроса, последуют ли они за отцом на север, даже когда Нерданэль объявила, что она остается. Тьелкормо не особенно удивило, что и Финвэ последует за Феанаро; для него это только показало, насколько вызывающей была природа вмешательства Валар. – Ты пойдешь? – Спрашивает Питьо, и Тьелкормо одновременно льстит и беспокоит, что его мнение влияет на брата. – Конечно, – говорит он решительно, – я останусь с отцом, что бы ни сказали или сделали Валар. И они уходят; Феанаро яростный и уверенный, как и всегда; его дети тихие, как никогда прежде, полные решимости, наслаждающиеся вновь обретенным единством. Финвэ уходит с ними. Нолофинвэ принимает корону. «Ты специально врала мне, Ириссэ, или ты просто так наивна?» - шепчет он себе. И иронично, что Тьелкормо, ненавидящий Тирион, был единственным, кто оглянулся назад.