keep it real

      Вы когда-нибудь испытывали чувство недоверия к собственному зрению? Я – да. Баки, ты хоть понимаешь, как сейчас всё паршиво? Как паршиво без твоего вечно дурного настроя и взгляда, вечно в хорошее. Ты хоть понимаешь, как паршиво мне? Народники последнее время наседают всё с большей силой. Они захватили трущобы и поднимаются всё выше, идут на мирные улицы, убивают мирных граждан. И ведёт их за собой, кто бы мог подумать, надо же, Дейзи Фицрой. Опасная преступница, втёршаяся в доверие и убившая Леди Комсток, лишившая дитя Пророка, надежду всего колумбийского общества, матери. Люди паникуют. Они бежали сюда в поисках лучшего мира, а теперь и здесь нашлись те, кто хочет и может этот мир разрушить. А кто потом будет строить новый, Баки? Точно не мы с тобой.       Полицию отправили разведать положение, пройти незаметными и не попасться. Отправили маленьким отрядом, так что высовываться равноценно стать решетом без выяснения причин. Или подвергнуться допросам. И ещё неизвестно, что хуже. Когда-то я пообещал себе найти друга. Ха, друга. Если бы. Мы как раз с ребятами выходили из района, считай, всё закончили удачно. Но нет. Судьба всегда была той ещё мерзавкой. А я так хотел найти друга. Друга.. Сейчас ты, Баки, у костра, в красных цветах Народников. С измазанным краской лицом. Краска это или кровь? Ну же! Отвечай, Фицрой, чьей кровью ты крестила своих солдат?! Сколько раз им довелось омыться кровью невинных людей? Скольких ещё вы заберёте с собой?       Народники вышли на улицы. Я и подумать боюсь, что в одном из них я узнаю тебя. Тогда у меня не будет выбора. У меня в любом случае его не будет, знаешь ли. Не будет и у тебя. Как думаешь, что хуже, Баки: найти тебя в одном из мятежников или найти твой труп на обочине?       Голос Дейзи Фицрой звонкий, сильный. За кем, как не за ней идти восставшим в трущобах нищим, рабочим и цветным? Она сама такая: человек из народа. Жестокий, безжалостный, харизматичный. Лидер. За ней ты пошёл так уверенно и под её предводительством ты собрался вершить людские судьбы? Пробивать им путь наверх? Лестница в небо, а? Мы уже на небесах, Баки, и у каждого здесь должно быть своё место. Я бы очень хотел, чтобы моё место было рядом с тобой. Но я не чувствую близости или родства, спускаясь в твои трущобы. Господи, не дай мне подохнуть здесь, в безлюдном, но оттого не менее шумном переулке. Кто-то здесь ещё работает, гремят станки. Этот звук бьёт по ушам и вгрызается в мозг. А ещё кто-то сжимает мою шею и от недостатка кислорода всё вокруг сливается в мешанину из шума и красок. – О.. – рядом что-то шуршит и надвигается, – думал, не оклемаешься. – Ты кто т.. – кажется, я нашёл друга. Только Баки мог вытащить меня из дома в полночь, чтобы поздороваться. Только ты, Баки. Если ты пошутишь сейчас, то я совсем поверю. – Я думал, опять переборщил. Эй, посмотри на меня. Я скучал.. Я смотрю. Зрение фокусируется, наконец, и я смотрю. Смотрю долго. Боже. Баки просит сказать хоть что-нибудь, кажется, даже искренне волнуется, и это как будто из старых воспоминаний кто-то сгенерировал в новых красках. Красных. И если это всё моё видение, то я хочу поскорее проснуться. А на щеках у него всё-таки краска. Когда я растираю её между пальцев и принюхиваюсь, Баки смеётся. Тихо, но я больше не замечаю на его красное знамя. Ровно как и забываю про свою полицейскую форму Колумбии. Баки склоняется над моим лицом и мне на щёки падают его отросшие волосы. Он целует меня, и я сжимаю его волосы в кулаке. Как всегда хотел, даже забавно. Всё действительно кажется сном, потому что я уже не надеялся. Эта тонкая грань между отчаянием и привычкой скашивать взгляд на каждого хоть отдалённо похожего – .. а ты берёшь и ловишь меня сам. – Он выдыхает мне в шею и кладёт ладонь на затылок. Будто успокаивает. Но не говорит ничего, из-за чего мне нужно было бы волноваться. Значит всё впереди, – Не говори пока ничего, пожалуйста. – Проницательный, надо же, – щекотно. А когда он касается губами кожи, почему-то становится страшно. Если это всё ещё моё видение, то пожалуйста.. я не хочу просыпаться более. Почти непроизвольно, как дитя малое, честное слово, я сжимаю в пальцах ткань его куртки. – Ты ведь понимаешь, что это наша последняя встреча? – смотришь ласково, как раньше. Почти как раньше. На этот раз младший брат должен решить раз и навсегда. – Я не могу предать Пророка. – А я не могу предать свой народ. – Дейзи хочет господства бедных? – Дейзи хочет равноправия. Я узнаю тебя. Это в точности то, чего я боялся и то, чего ожидал. Если будет восстание, то ты будешь рядом с его предводителями стоять у его истоков. Что же.. так тому и быть. Зато я, наконец, нашёл друга.       Я поднимаюсь с земли и, глядя в след уходящему Джеймсу Бюкенену Барнсу, достаю из кобуры пистолет. За Пророка.