Leather Hate

Чанель ненавидит кожу. В любом ее виде. Как настоящую, так и искусственную. Любое прикосновение к коже отдается неприятными мурашками по его телу, передаваясь в мозг, а затем и в сердце, увеличивая эту ненависть до предела. И каждый раз кажется, что куда уж больше, но все домыслы и догадки обрываются на полуслове с новым прикосновением ужасно неприятного материала к телу. Чанель иногда даже думает о том, чтобы сорвать свою кожу с себя. Потому что ему противна мысль, что его жизнь зависит от этого куска ткани. Но больше всего он ненавидит искусственную кожу, так неприлично плохо подделанную под настоящую. Каждый раз, сталкиваясь с изделиями из кожи в магазине, Чанель думает о причине такой нелепой нужды создавать что-то из "второй кожи". Ему и одного слоя хватает, а второй он носить уж в помине не собирается. Ненависть к коже выражается у парня везде. Даже при заказе домашней мебели он уточнял материал, из которого тот или иной предмет интерьера изготовлен. Когда ему привезли синий, до неприличия кожаный, диван, Чанель чуть не наорал на сотрудников данного офиса. Но настроение кричать и метать сразу же перешло в жуткое беспокойство, когда ему сказали, что он обязан заплатить. Спустя пять минут парень стоял посреди комнаты напротив этого злополучного дивана и смотрел на него, как дуэлянт. Действительно, чем не дуэль. Между куском кожи и куском кожи с мышцами и сосудами в комплекте. Через пару часов бесполезного созерцания до одури молчаливого дивана Чанель решил избавиться, если не от дивана полностью - все-таки, он стоил приличной суммы денег - то хотя бы от этой противной субстанции. Сидя на корточках, одетый во врачебный халат и резиновые перчатки, держа в руках длиннющие ножницы с заостренными концами, он разрезал диван по швам, подавляя при этом желание избить этот бесчувственный предмет интерьера. Когда все было готово, парень отошел на пару сантиметров назад и, взглянув на плоды своего труда, глубоко вздохнул. Все же, вид софы оставлял желать лучшего. Непонятная желтая субстанция с торчащими из-под нее подлокотниками. Если бы Чанелю пару лет назад сказали, что он будет шить чехол для дивана, тот бы просто заржал как конь, искренне удивляясь таким мыслям. Сейчас же он спокойно сидел перед этим экс-кожаным чудищем и сшивал края бархатной ткани красного цвета. В мыслях парня творился хаос. Вроде бы, материал великолепен, но цвет... Почему-то Чанелю казалось, что, увидев этот цвет, его нечастые гости посчитают его слишком пошлым и извращенным. Но самое главное, он боялся, что станет ненавидеть красный больше кожи. Вспомнив неприятные ощущения и запах этого дурацкого материала, парень дернулся. Он решил заняться делом, чтобы не думать о наболевшем. У Чанеля не было никого, кому он бы мог рассказать о своей странной фобии. Вроде бы, что тут такого, но для парня это было равно прыжку в бездну, ведь не факт, что люди отреагируют с пониманием. А уж чего-чего, но дружбу терять из-за дурацкого лоскутка ткани не хотелось. А кожаных браслетов в шкатулке на самой высокой и дальней полке становилось все больше... Когда наступала весна, Чанель чувствовал, каково это - быть аллергиком. Ведь, как назло, все надевали свои самые модные и, непременно, кожаные куртки. Казалось, что на коже весь мир клином сошелся, а другой ткани просто не существует. Впрочем, он сам опровергал эту теорию, надевая удобную мешковатую толстовку и пуховой жилет. Чанель всегда предпочитал молчать о кожаных брюках. Будь то самая красивая попа, но если она была завернута в этот жуткий кожаный футляр, его ничего не могло привлечь. Однокурсники даже начали подумывать, что парень импотент, так как его не вставлял вид красивых ягодиц в плотной ткани. Но чего у Чанеля было не отнять, так это терпения. Большая часть страны ходила в этих чертовых кожаных куртках и штанах и носила кожаные перчатки. А ему каждый день приходилось держать чью-то кожаную сумку, пока тот доставал оттуда какую-нибудь совершенно не нужную вещь. Единственым, что неизменно спасало бедного парня от сумасшествия, были походы в клуб. Нет, он не напивался до омерзения, пытаясь заглушить свои чувства. Он просто выбирал те клубы, где верхнюю одежду типа курток носили редко. И только в таких местах он мог хотя бы на частичку забыть про свою ненависть и отдаться музыке и алкоголю. Нет, никто ему не предлагал вип-места с широченными диванами и огромным количеством выпивки. Не потому, что Чанель был обычным посетителем, а потому, что сын главного директора данного клуба предупредил всех и вся о своем единственном табу - никакой кожи рядом. А вип-ложе состояло только из нее, и выбираться туда у парня не было никакого желания. Работники клуба относились к нему не как к сыну директора и общались с ним очень редко, только когда он сам об этом просил. И если сам стафф был готов обсуждать любую тему, то для Чанеля это было пыткой, запивать нелепые разговоры очередным замысловатым коктейлем. Ведь и запить-то выходило плохо: все коктейли, заказываемые Чанелем, были слабоалкогольные. И жизнь в такие моменты казалась сущим дерьмом, если не учитывать все за пределами клуба. Очередной поход в клуб... И снова Чанель не ставит цели напиться до посинения, и он снова заказывает любимый виски, изредка прося смешать его с колой. Его друзья всегда смеялись, что тот может выпить этот напиток и дома, а в клубе у барной стойки лучше испробовать что-либо новое, на что Чанель всегда усмехался и игнорировал тирады о пользе алкоголя. Если уж отец не смог уговорить, то и ненастоящие друзья уж тем более не смогут. Ненастоящими они были, потому что для Чанеля был лишь один друг - Бэкхен, который всегда спасал его от похода в клуб, запихивая последнего к себе домой и угощая вкуснейшими пироженками и ароматным чаем его матери. За это Чанель готов был благодарить вечно, но сейчас Бэкхен был в отъезде, и мир для сына директора клуба стал вертеться между домом, университетом и, все чаще, клубом, а если быть точнее, барной стойкой. Ведь ни танцевать, ни петь он не собирался. Ему достаточно сидеть и тонуть в литрах музыки, которую разбавляли алкоголем, но никак не наоборот. Чанель сидел у барной стойки, потягивая из трубочки вишневый сок, который он терпеть не мог. Но пил его сейчас чисто символично. Раз уж пришел за дерьмом, то и пей дерьмо, чтобы жизнь казалась еще хуже. Каждый глоток заставлял его сморщиться, а в голове появлялось неестественное желание блевануть от приторно-сладкого и до омерзения кислого вкуса на языке. Он бы и дальше продолжал рассуждать о смысле жизни, но его прервали странные звуки в вип-лоджии. Он взглянул наверх, но не смог ничего увидеть за затемненными стеклами. Его отец часто поручал сыну присматривать за порядком, особенно в вип-зоне, поэтому парень отправился туда, да еще и в абсолютно трезвом виде, за что он ненавидел себя еще больше. Когда он открыл тяжелую дверь, ведущую в комнату, откуда и доносились странные звуки, его взору предстала уже обычная картина - два парня избивали третьего. Ну, как избивали, тот мог великолепно ускользать от ударов, нанося свои так точно, что Чанель невольно засмотрелся. Может, этот парень владеет боевыми искусствами? Но когда тот повернулся к Чанелю лицом, у сына директора отвисла челюсть. Разве такие невинные дети могут попасть в клуб, да еще и в зону вип? - Помочь не хочешь, а то они меня убьют скоро, - голос парня был таким бархатным, как чанелевский диван, который стоял дома, ожидая пополнения в списке гостей. Сорвавшись с места, Чанель пригвоздил одного из нападающих к стене, а другой оказался отброшен на довольно далекое расстояние. Жутко хотелось быть злым в этот момент, но у Чанеля было чувство абсолютного равнодушия к таким ушлепкам. - Имена? - парень сам дернулся от своего ледяного голоса. Неужели отсутствие лучшего друга так повлияло на него? Когда оба назвали свои имена, Чанель не удивился - частые гости в этом клубе, которые всегда хватают неприятности. - Отныне для вас клуб закрыт. Я позабочусь о вашем пропуске сюда. Достали уже громить все. А теперь для вас же лучше выйти из клуба без моей помощи, потому что если к этому делу подключусь я, то, уж простите, но ваше дело разойдется по всем клубам и участкам. Чанель смог повернуться к третьему парню только после ухода этих двух верзил. То были главные диджеи музыкальной индустрии самых сомнительных мест Кореи. Но этого паренька он не знал и даже не видел ни разу в клубе своего отца. Когда он обернулся, то увидел невинные глаза и великолепной формы губы. Он был похож на куклу, но из парня как будто сочилась мужественность. Он был одет... В кожаную куртку и штаны. Чанелю даже подумалось, за что ему такое наказание с небес, ведь такие ангелы не должны носить такой ужас. Он взглянул на него еще раз. Красная кожаная куртка. Черные кожаные штаны. Яркая хлопковая футболка. Белые кроссовки. Пара колец и тонкий металлический браслет. Все это выглядело так изящно, что даже ненависть к коже Чанель готов был забыть. - Что смотришь? Спасибо, говорю, или ты глухой? - без всякой злости проговорил парень. - Я тут тебя благодарю, а ты таким ненавистным взглядом смотришь. Прикид мой не нравится? Вкусы у всех разные... - Чанель улыбнулся. Впервые его заставил улыбаться кто-то, помимо Бэкхена. Просто этот парень так смешно надулся, что не улыбнуться было трудно. - Я просто... У меня ненависть не к тебе, а к искусственной коже, прости. А тебе сколько лет и как тебя пустили сюда? - все еще не доверяя коже, пробормотал Чанель. - Мне, как бы, 23 уже, а насчет ненависти... Я все понимаю, бывает. Может, я тогда сниму? Только куртку, прости, без штанов я не останусь, - оба захихикали. Парень снял куртку и отбросил ее в дальний угол. Как оказалось, под ней была не футболка, а обтягивающая красивое тело майка. Чанелю вдруг резко захотелось содрать эти до неприличия кожаные штаны и зацеловать это тело. Он дернулся от таких мыслей. Разговаривали парни долго. Вип-зона оказалась арендована на всю ночь, и, кроме Чанеля, сюда никто не смел зайти. Как оказалось, имя парня было Лухан, родом он был из Китая, а учился в соседнем с чанелевским университете. Чанель впервые за несколько месяцев смог посмеяться от души, слушая рассказы этого паренька. Тот, хоть и казался младше, но от него веяло силой, которую Чанель чувствовал и хотел почувствовать еще сильнее. Его желание увеличилось в миллионы, миллиарды раз, когда он почувствовал сладкие и теплые губы на своих. Лухан хотел было отстраниться, ведь мало ли, что он натворил, но сильные руки притянули его ближе. Младший приоткрыл рот, намекая, что подчиняется этому до одури шикарному парню, а Лухан, не теряя времени, провел языком по зубам и продолжил свой путь внутри этого горячего ротика. Их языки сплелись в медленном и ленивом поцелуе, и Чанель подумал, что как же хорошо, что в вип-зоне не слышно громких битов музыки. Но когда Лухан прикусил и оттянул его нижнюю губу, мысли испарились сами по себе. Но Чанелю было непривычно, он не знал... - У меня это первый раз, и... Научи меня доставлять тебе удовольствие, - прошептал Чанель в раскрытые губы. По телу старшего пробежались мурашки от такого пошлого заявления, а голос парня будто прошелся вибрацией по спине. Он кивнул, и через пару секунд оказался прижат к полу, а руки судорожно сдирали эти чертовы штаны. Лухан улыбнулся напору младшего. Для него было в новинку слышать, что у некоторых людей существует такая ненависть к искусственной коже. Но он и представить не мог, что до его появления Чанелю была противна не только такая ткань, что он ненавидел кожу в любом ее виде, будь она искусственная или же та, которая обрамляла мышцы и кости. Чанель забылся в ласках, он забыл о своей ненависти, которая уступала место возбуждению и невероятному желанию сделать этому парню хорошо. Он его знал всего лишь пару часов, но это не помешало захотеть прочувствовать все прикосновения к нереально гладкой и мягкой коже. Когда его фантазия на прикосновения и поцелуи закончилась, Чанель поднял глаза на Лухана. Старший мягко улыбнулся, тут же переворачивая парня на спину. В это же время послышалось недовольное хныканье со стороны младшего. Лухан замер. Он боялся, что сделал что-то не так, что Чанель сильно ударился спиной. - Я сделал тебе больно? - он обеспокоенно взглянул на младшего. Тот отрицательно покачал головой. - А что тогда? Ты хочешь быть сверху? - снова отрицание. - Чан, я тебя не понимаю, - младший застонал от того, как его только что назвали. Было так возбуждающе слышать, как почти что уже любимый парень говорит его имя хриплым голосом. - Ты обещал научить делать тебе приятно... - Лухан пару секунд находился в прострации, а потом коснулся губами губ младшего. - Я обещал. Но получать удовольствие я буду немного по-другому... - с этими словами он спустился язычком к шее младшего и начал мять губами кожу в опасной близости от пульсирующей венки. Сильные руки схватили того за плечи, а из груди Чанеля начали вырываться хриплые стоны, делая его голос еще невероятнее. Лухан оставлял засосы почти по всему телу, особенно уделяя внимание чувствительным точкам на груди, у живота и внутренней стороне бедра. Чанель извивался, пытаясь схватиться за что-нибудь, чтобы избавиться от такого сильного возбуждения. Когда старший коснулся губами головки его члена, у него перехватило дыхание, а голова сильно ударилась о пол. Но это не помешало Лухану язычком ласкать уретру, а потом и обхватить член на всю длину, плотно сомкнув губы. Чанелю делали минет, но никогда ему не было так страшно за себя. Он боялся, что его разорвет от наслаждения. - Кончи мне в рот, - прошептал Лухан и снова приник губами к плоти младшего. Последний, глухо застонав и вскрикнув, обильно излился в рот старшего. Казалось, что мир разрывают тысячи звезд, и голова начала работать только после того, как взору предстал наипошлейший Лухан, облизывающий свои губы и улыбающийся ехидной улыбкой. - Давай поедем к тебе. А то мне кажется, будто мы занимаемся этим за деньги, - Чанель кивнул. Он был не против продолжения вечера, тем более, что на его машине они доедут быстро... Когда дверь в пустую квартиру открылась, а свет озарил огромное пространство, Лухан присвистнул. Он, конечно, знал, что у сына директора по-другому быть не может, но ведь факт оставался фактом - отец не содержал Чанеля. То есть, выходило, что младший сам все это обустроил... Внимание привлек темно-красный бархатный диван посреди гостиной. Лухан провел рукой по шершавой поверхности, и ему вмиг представился голос Чанеля. Такой же шершавый и страстный, как этот цвет. Чанель обнял его со спины, и спустя мгновение они оба оказались на этом самом диване. Лухан снова сидел на младшем сверху и покрывал его тело новыми засосами и поцелуями. Чанель же стонал и извивался на таком широком диване, ругая себя за то, что ему снова не за что схватиться. Когда он почувствовал два пальца внутри, его тело дернулось. Старший умело задевал простату, отчего приходилось тревожить связки великолепными стонами удовольствия. Словно в тумане он почувствовал легкий, целомудренный поцелуй в грудь и услышал вопрос: - Скажи мне, что тебе нравится? Что бы ты хотел испробовать? Только мои руки, или мне еще что-нибудь добавить? - Чанель мгновенно покраснел, сливаясь с диваном, но очередной толчок пальцев внутри него заставил его закричать и ответить на вопрос старшего. - Руки... Господи... Ах... Дай мне свои руки... - и в то же мгновенье одна рука Лухана оказалась на его члене, медленно поглаживая, а вторая, уже обильно смазанная, начала медленно растягивать узкие стенки. Лухану казалось, что если он войдет в эту узость, то его разорвет на несколько частей. Его мысли прервал крик Чанеля, громкий до безобразия пошлый. Поняв, что от него хотят, Лухан медленно вынул пальцы из тела младшего и склонился над ним. - Ты уверен, что хочешь? – спросил он, наблюдая за тяжело дышащим парнем. Чанель выглядел неописуемо: пухлые и покрасневшие губы, затянутые поволокой глаза, часто вздымающаяся грудь, тихие стоны. Хотелось взять и повалить этого парня прямо сейчас, но он боялся, что тот не позволит. - Да трахни ты меня уже, в конце-то концов, сколько можно терпеть! – прорычал Чанель. Он уже не мог терпеть эту ноющую боль внизу живота, хотелось дернуть рукой и расслабиться, но для него было важнее получить этого парня и, непременно, внутри себя. Потому что он хотел почувствовать мужественность этого, казалось бы, наивного парня, полной силой. Дикое желание захлестнуло его, доводя до той точки, когда тело начинает искать способ разрядки. Поэтому он, не теряя времени, начал тереться своим пахом о явное возбуждение парня. Лухан судорожно вздохнул, еле сдержав стон, что не понравилось Чанелю. Он еще сильнее толкнулся навстречу, и теперь уже громкий стон наряду с шипением вырвался из груди старшего. - Пообещай, что если будет больно, неприятно, ты передумаешь или еще что, то ты непременно мне скажешь об этом, - Чанель мягко улыбнулся такой заботе парня и кивнул, раздвигая ноги в наипошлейшей позе в форме буквы М. И если раньше Лухан умел держать в себя руках, то сейчас ему было откровенно плевать на свои мозги и мысли. Медленно расстегнув ширинку и сняв штаны, наслаждаясь недовольными стонами младшего, который ерзал на диване, трясь попой о мягкую обивку дивана, он медленно начал входить. В глазах помутнело от нереальной тесноты и жара внутри, а большие ладони, которые начали мять плечи от наслаждения, добавляли еще больше остроты. - Двигайся, черт бы тебя побрал, ну же! – Чанелю было явно плевать на то, что он сейчас кричал. Соседей нет, никто не услышит, а атмосфера располагает к пошлости. Лухан неуверенно двинул бедрами, чуть ли не кончая от такой горячей узости, обволакивающей его член. Когда он почувствовал, как стенки сжимаются еще сильнее, он поднял глаза на младшего. Тот хитро улыбался, показывая, что все это он делает осознанно, в том числе и сжимается, чтобы сделать приятно. Старший решил не перечить такому требовательному парню и начал двигаться в неприлично быстром темпе. Чанель впился пальцами в хрупкие, но сильные плечи старшего, пытаясь привыкнуть к ритму и понимая, что никогда не сможет привыкнуть к такому давящему наслаждению. - Сожми меня, - судорожно прошептал Лухан. Чанель зажмурился и попытался сжать стенки так сильно, как только мог. Когда это получилось, оба вскрикнули. Старшему доставляло неземное наслаждение двигаться внутри такой узости, а младший же откровенно тащился, когда головка члена ощутимо проезжалась по простате, что непременно отзывалось по всему телу. Долго так продолжаться не могло, потому что Лухан был на пределе, а Чанелю нужно было всего одно касание… Когда рука Лухана легла на член младшего, по комнате разнеслись два пошлых крика, сливаясь воедино и растворяясь где-то между стен. Оба упали на диван без сил. Чанель сразу же притянул старшего к себе и, уткнувшись ему в плечо, пробормотал: «Я люблю тебя», на что тот не ответил. Но младший знал, что это тоже, непременно, так… Утро встретило Чанеля как-то… пусто. В квартире не было никого, кроме него и, пожалуй, единственного относительно одушевленного предмета – дивана. Боль прошлась лезвием по сердцу, парню стало обидно, что это все было всего на одну ночь. Не то что обидно. Это было больно. Он влюбился в того паренька, не подозревая о том, что тот, может быть, и не думал о таком вовсе. Пассия на одну ночь. Чанель стал его куклой… С ним поигрались, а потом выбросили за ненадобностью. Он не заметил, как по щеке стали течь слезы, как он судорожно цеплялся за обивку дивана, пытаясь выскребать из нее воспоминания прошлой ночи. Чанель ненавидит кожу. В любом ее виде. Особенно на Лухане… Особенно, если это была кожаная куртка красного цвета и черные штаны, которые обтягивали соблазнительные ягодицы старшего. Чанель ждал его каждый день. На третий день его терпение лопнуло, и он направился в клуб, чтобы, наконец-то, напиться до потери сознания. Выбирать долго не пришлось – старая толстовка и штаны. Но когда парень оделся, ему вдруг пришло в голову одеться во что-то другое. Чанель не понял, почему, но ему упорно хотелось надеть на себя черную обтягивающую водолазку с глубоким вырезом и не менее обтягивающие черные штаны. Посмотрев на себя в зеркало, Чанель сильно удивился. Обычно мешковатая одежда придавала ему более детский и веселый вид, но сейчас он выглядел настолько сексуально, что ему стало даже страшно, не изнасилует ли его кто по дороге в клуб. Улыбнувшись своим мыслям, парень отправился в любимый клуб своего отца. Чанель сел на свое любимое место у барной стойки и заказал виски. Лучше начинать с самого плохого, ведь так? Он уставился на вип-зону и прислушался. Никаких звуков. Чанель грустно усмехнулся и продолжил попивать свой напиток. Он просидел за алкоголем более часа, но в голове до сих пор не было ни мысли о жестокой пьянке. Да и было какое-то странное чувство в груди. Пока он думал, его нос уловил до боли неприятный запах кожи. Вскочив с места, парень побежал в администраторскую и попросил ключи от вип-зоны. Администратор улыбнулся, но ответил отказом, сказав, что лоджия занята, а больше вип-зон у них не предусмотрено. С поникшей головой Чанель отправился было прочь, но тут до его слуха дошли глухие звуки ударов. Он резко повернулся в сторону источника звука. Вип-зона. Снеся все, что только можно было, на своем пути, Чанель ворвался в комнату и увидел до боли знакомую картину, но теперь в его сердце неприятно кольнуло. Его парня избивали два бугая. Если бы он не был знаком с ними, то подумал бы, что это те же, что и тогда. Но эти двое были намного серьезнее и беспощаднее. Увидев струйку крови у уголка губ Лухана, Чанель с рыком направился в сторону парней. Он не помнил, сколько ударов нанес этим парням, но отчетливо видел, как их уносят прочь полуживыми. Когда в комнате никого не осталось, Чанель обернулся к своему парню. Тот сидел и грустно смотрел на него. Слова застряли в горле. Сказать было нечего. Лухан, придерживаясь за стенку, встал и медленно подошел к младшему. - Прости меня, Чанель, что не предупредил. Ты не думай… Я, может, скажу бред, но… - у Чанеля уже были готовы вырваться слезы, и старший знал, что он непременно заплачет, а потом еще и ударит, но все же продолжил: – В общем… Я просто избавлялся от кожаных изделий в моем доме, - глаза младшего раскрылись настолько, что Лухан испугался за него. – Я пришел сюда, зная, что ты будешь здесь. Не увидев тебя, решил напиться. Пришел, а тут опять эти… Ну и… Сопротивляться смысла не было. Я подумал, что ты забыл меня и… Вот. Чан, если ты меня простишь… Переезжай ко мне, а? – Чанель стоял в шоке, но через пару секунд Лухан почувствовал крепкие объятия младшего. - Ты заставил меня думать, что это всего на одну ночь… Дебил. Ненавижу тебя. Свалил, даже не предупредив. Да еще и мою девственность забрал, - тут Лухана осенило. Младший… Не видел? - Блин, Чанель, три дня, мать твою за ногу. Я номер телефона тебе оставил, позвонить не дано было? Небось, сопли распускал еще, - тут у младшего съехала челюсть. Он откровенно не понимал, о каком номере телефона идет речь. – Только не говори мне, что ты даже на тумбочку в прихожей не смотрел. Идиот, - буркнул старший и схватил того за руку, ведя к машине. – Вещи свои привезешь, когда удобно будет. Про этот жуткий диван даже забудь. А сейчас поехали. Не прощу, пока не поедешь со мной ко мне домой, не покажешь мне шикарное представление и не доставишь своему хену удовольствие, - младший уже просто кайфовал от такого поведения, потому что понял, насколько глуп оказался. Надо же быть таким идиотом и не заметить на тумбочке желтый листик с номером! - Так что за представление, хен? – оторвавшись от сладких губ, спросил Чанель. Ему было интересно, как его заставят искупить свою вину. И взгляд Лухана доказывал, что сейчас что-то будет. - Раздевайся, - по телу младшего прошлись мурашки от такого повелительного голоса. Он начал было стягивать с себя водолазку, как горячие руки остановили его. – Нет, стой. Расстегни ширинку. Не снимай штаны и кофту. И сядь на то кресло, - старший взглядом указал на мягкое кожаное кресло черного цвета. Чанель поморщился, но спорить с любимым не хотелось. – Хороший мальчик. А теперь раздвинь свои ножки и приступай, - Чанель дернулся от этих слов. Неужели Лухан хочет, чтобы тот подрочил у него на глазах? Увидев легкую усмешку старшего, он глубоко вздохнул и начал гладить внутреннюю сторону бедер. – Стой. Терпение, друг мой. Начни выше, - Чанель тихонько заскулил, поднимая руку к груди. Он боялся представить, как сейчас выглядит. В невозможно обтягивающей водолазке, таких же штанах и расстегнутой ширинкой, откуда виднеется… - Ах! – младший в шоке раскрыл глаза. Ему было так непривычно ласкать себя, но при этом ему было настолько приятно, хоть и ласкал он всего лишь грудь и торс. Лухан дьявольски усмехнулся. Его мальчик ласкал сам себя, получая при этом жуткое удовольствие и смущенно краснея. Тот же умоляюще посмотрел на старшего, но Лухан сдаваться не собирался и рукой приказал продолжить. Чанель глубоко вздохнул и спустился пальчиками к бедрам. От легких поглаживаний ему снесло голову, и он, не дожидаясь разрешения старшего, коснулся члена, проведя ногтями по головке. Рычание со стороны старшего означало, что младшему еще нельзя прикасаться к плоти, отчего тот протяжно заскулил. Лухан же не мог сказать, что ему не нравилось мучить младшего. Его пошлый вид возбуждал сильнее любых касаний. А вид его развратно расстегнутой ширинки сводил с ума. - Можешь дотронуться до себя, - равнодушно сказал старший, но в тот момент, когда Чанель прикоснулся было к своему члену, его парень сорвался с места и, оттолкнув его руку, взял напряженную плоть в рот. Громкий вскрик младшего побудил его к действиям. Все еще держа его руки, Лухан двигал плотно сомкнутыми губами вверх и вниз по стволу, отчего Чанель выгибался в спине, крича и прося большего. Терпеть смысла не было и, сняв с себя одежду, Лухан резко насадился на своего парня. Чанель в шоке посмотрел на него, но следующее движение на его члене выбило все мысли. – Чанни, ты, наверное, страдал, ждал меня. Я плохой мальчик, я должен быть наказан, - пошло шептал он прямо в ухо младшему. Чанель не ждал такого, но, мгновенно подхватив старшего за бедра, он стал яростно вдалбливаться в такое покорное тело. Лухан же решил использовать особый прием, которым когда-то младший довел его до оргазма, и сжал стенки мышц. Громко вскрикнув, Чанель сделал еще один толчок и бурно излился внутрь любимого. Лухан, почувствовал горячее семя внутри и длинные пальцы на своем члене, кончил с именем парня на устах. - Я люблю тебя, хен, - все еще тяжело дыша, прошептал Чанель. - Я тоже люблю тебя, Чанни… И пообещай всегда проверять тумбочку, если с утра меня нет рядом. - Ты не убежишь больше? - Я и не убегал, идиотина ты безмозглая. Я просто убирал все кожаные вещи из своего дома. Прости, но этот диван я оставлю здесь. Слишком красиво ты выглядишь на нем… Чанель ненавидит кожу. Действительно, единственной кожаной вещью в их с Луханом квартире стал этот черный диванчик. И Чанелю он даже нравился. Точнее, нравилось то, что на нем творилось вечерами. Теперь, когда Лухана нет дома с утра, что случается очень редко, младший направляется к тумбочке и видит одну и ту же записку. Ушел в магазин. Вернусь через десять минут. Ты так сладко спал… Твой любимый олененок.