И тогда рассвет настанет

      На улице слякотно, холодно и неприятно. Капли мелкого дождя заливают всё вокруг, но они не попадают на Бекхёна, потому что, как ему самому кажется, он перестал что-либо чувствовать после того, как надежда на любовь со стороны Чанёля исчезла.       Парень, как обычно, заторопился в сторону метро, хотя на самом деле до своей квартиры ему рукой подать… Что он здесь забыл? Бекхён давно ответил себе на этот вопрос: он оставил здесь своё сердце. Каждый день примерно в такое нераннее время, неизменно в последнем вагоне с работы едет его любимая длинноногая шпала, Пак, мать его, Чанёль. Такой ослепительно красивый, с небрежно уложенными волосами, весёлыми глазами и идиотской лучезарной улыбкой во все тридцать два. Сказать, что Бекхён в него влюблён, — безбожно солгать, потому что он уже долго и болезненно любит его каждой своей клеточкой и нуждается в нём каждую секунду.       Впервые Чанёль и Бекхён встретились где-то полтора года назад, и похлопотали об этом две матери-подруги. Чанёль был младше своего хёна, поэтому до момента их встречи Бекхён уже на протяжении года снимал однокомнатную квартирку в Сеуле и успешно обучался в столице. Когда пришла пора Чанёля поступать в высшее учебное заведение, госпожа Бён решила облегчить задачу поиска квартиры для него. Женщина попросила своего сына немного потесниться, насколько это возможно, и поделить место жительства с сыном подруги — тем самым она оказала семье Пак значительную помощь. Да и с арендной платой Бекхёну теперь стало в два раза легче. Квартиры в густонаселённой столице стоят нынче дорого.       Парни неплохо поладили вместе. Чанёль оказался очень весёлым, он мог ладить с окружающими людьми, вызывая у всех чувства восхищения и восторга собой. Поддаваясь его мужскому обаянию, студентки-одногруппницы всегда готовы были оказать Чанёлю любую услугу. И в общем, Чанёль не обладал слишком глубокими познаниями в учёбе, но был достаточно успешен в загадочной дисциплине под названием "Физика", отчего все перед ним преклонялись по умолчанию. Он всегда светился весь изнутри и был вполне доволен собой, — такой вывод сделал Бекхён, познакомившись с ним.       Несмотря на то, что Чанёль и интроверт — слова несовместимые, Бэку пришлось искать путеводные ниточки к сердцу своего соседа, ибо тот, как оказалось, далеко не всех людей мог впустить в свой мир, настоящих друзей у него было раз, два — и обчёлся. Чтобы жить с ним в дружбе и мире, Бекхён старался делать милые вещи для Чанёля, которые могли бы поднять младшему настроение. Всё-таки, Бекхён был старше и считал своим долгом позаботиться о Чанёле, как того просила госпожа Пак. Тем не менее, сын её был куда более самостоятельным, чем нерасторопный Бекхён, который за целый год учёбы в столице не выходил никуда дальше университета, супермаркета на углу и кафе, в котором подрабатывал для оплаты квартиры.       С появлением соседа рента поделилась надвое, и необходимость подрабатывать пропала. У парня появилось больше времени на учёбу и на самого себя. Будние Чанёля же стали загруженными уже после первой учебной недели. Поэтому, когда у младшего выдался один из сложных дней, Бекхён приготовил ему ужин: тонкасы и рис. Чанёль был приятно удивлён поступком хёна и уплетал блюдо за обе щёки. Старший взволнованно следил за тем, как Чанёль ест порцию и переживал, действительно ли младшему понравилась его стряпня, ведь сам он даже не попробовал.       — Почему ты не ешь вместе со мной? — внезапно спросил Чанёль, отвлёкшись от еды.       — Я не хочу, то есть я уже поужинал раньше. Ты был так увлечён учёбой, что не заметил о том, что уже поздний вечер, — ответ Бекхёна получился невнятным, он не ждал прямого вопроса.       Желудок парня решил ответить за него и предательски заурчал. Бекхён засмущался и отвёл взгляд, а Чанёль до глубины души поразился. Никто никогда не старался так для него.       — Это не стоило того, чтобы оставаться голодным, правда, — Чанёль решительно отложил палочки в сторону. — Это глупо, — парень взялся подогревать порцию, которую Бекхён оставлял ему на завтра.       — Я действительно не голоден. Я распробовал тонкасы, пока готовил.       — Отлично. Значит ты знаешь, что это пища богов, и с удовольствием всё съешь.       Несмотря на то, что Бэк был голоден, он ел медленно, будто нехотя — тем самым мучал и себя, и Чанёля, который, хоть и был неимоверно благодарен, но всё уже съел и неловко наблюдал за кушающим хёном.        — Может быть, я поставлю чай? — спросил Бекхён.       — Я сам, жёнушка моя, — ответил Чанёль, а Бекхён чуть палочки не уронил — его так огорошило этим сравнением, однако похвала за вкусную еду всё ещё грела душу, Бекхёну было приятно.       Младший заразительно засмеялся, ставя возле хёна сахарницу. Тщательное пережёвывание пищи старшего его порядком раздражало, поэтому он вытащил палочки из руки Бекхёна, захватывая кусочек мяса из тарелки и кладя его парню в рот. Бекхён вполне себе с аппетитом начал есть, и Чанёль искренне не понимал, в чём было дело до этого, пока не заметил на ладони неаккуратный длинный порез. Парень перехватил руку старшего за запястье, раскрывая ладонь, и Бекхён негромко взвизгнул от боли, которую доставляла свежая рана.       — Торопился, когда посуду мыл, — объяснился старший.       Чанёль вздохнул и продолжил кормить Бекхёна, пока тот не доел всё и не начал младшего благодарить.       — Послушай, хён, это я должен быть тебе благодарен, — спорил Чанёль. — Ты приготовил мне вкусный ужин.       Чанёль бережно обработал руку Бекхёна антисептиком и немного криво завязал ему бинт на бантик. Старший наслаждался неловкими касаниями, а Чанёль заметил вслух, что хоть ладонь хёна намного меньше его собственной, у Бэка красивые длинные пальцы, как у музыканта.       — Золотые руки, — произнёс Чанёль, целуя пальчики напоследок, и забрал кружку с чаем в комнату, оставляя старшего в комнате одного.       Слово «жёнушка», кривой бантик и невесомый поцелуй на долгое время и прочно осели в сердце старшего.       Чанёлю, в отличие от Бекхёна, понадобилось много времени, для того, чтобы узнать хёна ближе. Бекхён был парнем простым: довольно тихим, совсем не спортивным, и с течением времени становился каким-то печально умиротворённым. Однако он по-прежнему всегда дарил людям улыбки и старался помочь, когда мог, будь то помочь подключить смарт-доску в университете или просто бабушка, которой нужно было поднести тяжёлую сумку. Люди умилялись, глядя на юношу, и встроенное солнышко внутри него светило для всех.       Чанёль действительно не понимал, что меняло его хёна в грустную сторону, пока сам не оказался на его месте и не прочувствовал всю дурь на себе. А хён в него влюбился. Втрескался по уши. Да, да, в те самые кривые ноги, которые всё время заплетаются, в идиотскую непробиваемую улыбку, от яркости которой ослепнуть можно, в странную привычку бить людей по спине, когда он хохочет, и фотографировать всех и вся в неподходящий для этого момент. Бекхён много думал об этом. Тогда на кухне Чанёль не бинт кривым бантиком на ладони Бекхёна завязал, он сердце его связал. Для себя самого. Подарочной такой ленточкой. При прикосновении чанёлевых пальцев сердце Бекхёна сказало своему хозяину: "Увы, но теперь я принадлежу не тебе", — и забилось с бешеной скоростью в грудной клетке, убегая к своему новому хозяину.       Чанёль не мог видеть тот ураган чувств, который бушевал внутри старшего. Бекхён всегда умел создавать настроение и, в принципе, парням было очень даже комфортно жить вдвоём. Было комфортно, пока у Бекхёна не начало болеть от неправильной любви к младшему сердце, и пока у Пака не щёлкнуло в голове.       — Нет, ну так же невозможно смотреть! — сказал однажды Бекхён, указывая ладонью на ноутбук.       Парни развалились на полу, расстелив мягкий плед, и смотрели чемпионат по футболу, поедая чипсы. Начался футбольный сезон — что может быть лучше, чем поболеть за любимую сборную, когда дух футбола витает по всей стране?       — Бэк, давай пообещаем друг другу, что при первой же возможности купим телек, — согласился Чанёль. — Да как ты жил тут до этого?       — В прошлом году не было чемпионата Европы!       — В прошлом году был Золотой кубок КОНКАКАФ.       — Что!? Но это же вовсе не интересно, — Бекхён надулся и поправил съехавшие очки.       Чанёль посмеялся с него, сказав, что Бэк сейчас выглядит как обиженный щеночек, но сразу же принялся предлагать реальные варианты, как можно накопить денег.       В результате парни нашли в интернете информацию о сети пиццерий и кафешек, принадлежавших одному владельцу и открывшихся в Сеуле не так давно. В новые заведения требовались официанты. Ради футбола по телеку парни готовы были на всё, и, собственно говоря, к вечеру, работа была у них в кармане. Определив на «Кай-бай-бо» кому какое место работы достанется, Чанёль устроился в пиццерию, а Бекхён в тематическое кафе неподалёку от неё.       На работу парни вышли уже через пару дней. Они просили дать им смены попозже, чтобы днём и вечером оставить время для учёбы. Работодатели с большим удовольствием отдали студентам более-менее поздние часы: так получилось, что Бекхёну — более, Чанёлю — менее.       — Чанни, ты не видел мою чёрную майку? Я её надеть хочу сегодня на работу. — Бекхён ходил из ванны в спальню и обратно в поисках вещи, которую вроде как кидал в корзину для стирки, но не мог её там найти.       — Хён, что ты митусишься? Твоя смена через полтора часа и… Ба… Бэ… Баек, — вот тут в мозгу парня и щёлкнуло, когда он увидел аккуратно подведённые подводкой глаза старшего, — фига себе дресс-код у вас!       Да, в мозгу щёлкнуло так, что у Чанёля теперь горло пересыхало и воздух в лёгких заканчивался, потому что глядя в сторону такого хёна, парень даже дышать не мог. Во время перерыва на работе Чанёль, ничего не перекусив, буквально схватил телефон и судорожно начал искать ссылку на инстаграм Бекхёна в социальных сетях.       «Я ещё очень давно начал краситься… Во все места, кроме школы, потом университета, ну и продуктового на углу», — стеснительно сказал перед уходом младшего хён.       Фотографий в инстаграме Бекхёна было не очень много, но они все были настолько хороши, что Чанёль присел, чтобы не получить сердечный приступ сию же минуту. С тех пор инста хёна оказалась в закладках, а при очередной публикации парень однажды сконфуженно подметил, как его тело отозвалось на острые ключицы, на контур аристократичных губ, до которых невесомо дотрагивались аккуратные пальчики. С яростным и низким «чёрт» он залетел в кабинку служебного туалета. Целый месяц внимательной слежки и сталкерства.       Но, блять.. что это за публикация такая???       В голове не было ничего, кроме фоток Бэка. Чанёль сжал член в ладони, начиная надрачивать, представляя себе профиль Бекхёна в очках, чуть спущенных на переносице, его прикрытые глаза и губы, тянущиеся в поцелуе. Далее фото, где Бекхён пальцами оттягивает ворот какой-то растянутой чёрной майки, и Чанёль чуть ли не давится воздухом, понимая, что, скорее всего, именно о ней речь шла тогда дома. Он надавливает большим пальцем на головку — в глазах появляются цветные круги и снова лицо Бекхёна с его блядски накрашенными глазами и тонкими пальцами, показывающие "V". Чанёль представил эти пальцы на своём члене и кончил, частично осознавая проблему того, что только что он подрочил на парня. На своего хёна, милого и домашнего. И охереть просто насколько соблазнительного.       И это пиздец, товарищи, иначе не назовёшь.       Весь остаток смены Чанёль старался сосредоточиться только на работе. Чем становилось позже, тем больше появлялось новых клиентов. Собираться Чанёль начал минут за десять до конца смены. Парень вышел на свежий воздух, стараясь выветрить из головы назойливые мысли о хёне и его фотографиях, пиная серые камушки. Первоначальное наваждение кое-как стало спадать, но всё же подведённые глаза запали в душу так, что ночью Чанёль не мог ни спать, ни есть, хотя маячил возле холодильника в это время суток с завидной постоянностью каждый день — не мог заснуть на голодный желудок.       Чанёль ждал Бекхёна двадцать минут, ждал тридцать, но старший никак не появлялся. Парень хотел зайти внутрь кафе, чтобы подождать хёна там, но он всё же боялся проворонить момент, если Бэк выйдет. Наконец-то двери открылись, но, к сожалению Чанёля, это были всего лишь два мужика, которые вышли покурить и направились куда-то за угол здания. Они говорили о какой-то «работе» и о «плате» громко и практически неразборчиво. Скорее всего, они были пьяны. Чанёль инстинктивно пошёл в ту же сторону. Он хотел осмотреть здание на наличие служебного выхода: может быть, Бекхён выйдет с другой стороны? Поразмыслив, парень решил, что станция метро тут всё равно одна, а значит, старшего он заметит в любом случае.       Двое мужиков резко загоготали. Во тьме Чанёль увидел, как открылась дверь. Он не ошибся: это был действительно служебный выход, и Чанёль быстрым шагом пошёл туда. Из-за двери показалась фигурка человека, который, по-видимому, попросил нарушителей ночного спокойствия вести себя потише. Однако мужчины посчитали такое замечание за оскорбление, выволакивая человека на улицу. Как оказалось, это был маленький юноша-официант, судя по униформе. Он громко взвизгнул, когда ему начали скручивать руки и толкнули лбом к кирпичной стене, вцепляясь в бёдра.       — Ты ещё не так повизжишь, маленькая сучка, — противно сказал один из них.       Чанёль в беспамятстве кинулся на этого мужика, ударяя рукой по пьяной роже и расквашивая его харю об асфальт.        — А ты ч-ч-что, этого педика ебарь что ли? — гадко усмехаясь, спросил второй.       — Вот мудачьё! — ругнулся Чанёль, отрывая его за шкирку от официанта и мимолётно замечая до смерти перепуганный взгляд и наполненные отчаянием глаза своего Бекхёна, который держался рукой за ноющее плечо.       Ударив и второго по морде, Чанёль так же швырнул его на асфальт и подошёл к своей спасённой «жёнушке-принцессе», зажимая в крепких объятиях. Старшего всего трясло. Чанёль долго гладил его по голове, успокаивая, периодически зарываясь носом и пальцами в мягкие волосы. Цепляя ворот чересчур растянутой майки, той самой, младший потянул её вверх, прикрывая ключицу, проводя собственными пальцами по ней. Бекхён покрылся мурашками то ли от прикосновений, то ли от холода, как посчитал Чанёль, но успокоился, почувствовав горячее дыхание возле шеи.       Горячее дыхание ни о чём хорошем Чанёлю не говорило. Не совладав с порывом, он дотронулся губами до плечика хёна через тонкую ткань, которая тут же снова сползла, и Бекхён натянул её обратно, задерживая ладонь на месте поцелуя.       К счастью, случай с двумя неадекватными мужиками оказался единичным, и больше такого не происходило. Но Чанёль, кажется, пропустил тот момент, когда это стало нормальным: каждый раз целовать хёна в лоб или нос на прощание, ежедневно перекидываться тоннами сообщений в Kakao Talk, несмотря на совместное проживание, подходить сзади и обнимать за округлые бёдра тогда, когда старший начинал критиковать эту часть тела. Так стало часто случаться после приставаний тех мужиков, а Чанёль, между прочим, эти бёдра чуть ли не боготворил. Дошло до Чанёля это уже слишком поздно. Так вот иногда бывает: приходит влюблённость, как наваждение, внезапно, а бывает — регенерирует в любовь раз и навсегда. И деться от неё никуда уже не можешь, ибо не получается, если даже очень хочешь.       Чанёль хотел избавиться от этих чувств, очень хотел. Однако любовь — исключение из правила, для неё пословица «Где хотенье, там и уменье» не действует.       Одним страшным чёрным вечером Беккхён спросил у Чанёля:       — Почему те мужчины домогались меня, я же всё-таки парень... Ты бы смог когда-нибудь захотеть человека своего же пола? Вот теоретически: ты бы мог полюбить парня?       — Нет, Бэк, — ответил Чанёль, по идее ведь даже и не думая.        Но выстроенные на этих многозначительных для него знаках внимания и прикосновениях, иллюзии Бекхёна разбились о реальность.       Бекхён плакал, рыдал долго, кусал подушку, когда пришла ночь. Выливал всю жизнь из себя через слёзы, клацал зубами по стеклу, бил стаканы один за другим, будучи не в состоянии сделать глоток воды, а потом нервно собирал осколки, снова оставляя раны на ладонях. Все чувства в себе хотелось выжечь, сердце — вырвать, глаза закрыть на неопределённый срок так, чтобы открыть их, и всё произошедшее оказалось бы лишь страшным непонятным сном, который забудется, как забываются со временем все остальные.       Чанёль пришёл на кухню весь сонный, долго ругал Бекхёна за то, что он такой нерасторопный, потом за то, что собирал осколки руками, а теперь сидел и плакал. Младший не знал, из-за чего плакал хён на самом деле, когда Чанёль обещал ему обработать все ранки и в этот раз. Рану на сердце обработать он, увы, не смог.       Дальше всё происходило как в тумане: через неделю Чанёль заявил о намерении переехать в другую квартиру, чтобы не стеснять старшего в его однокомнатной. Бекхён думал, что это даже хорошо: чем меньше он будет видеть младшего, тем лучше. Однако Чанёль напоминал о себе каждый день, дожидаясь конца рабочей смены старшего и провожая его до станции метро. А потом ещё и шеф решил не останавливаться на достигнутом: открыл новый клуб, фешенебельный такой, и пригласил всех своих работников на корпоратив в честь открытия.       Бекхён прекрасно понимал, что Чанёль там будет присутствовать. Даже когда он приехал к самому зданию сего увеселительного заведения и расплатился за такси, он всё ещё сомневался, стоит ли туда заходить. Он зашёл и сразу же слился с пёстрой толпой в своей, выглядящей в этой массе людей не так уж и вызывающе, чёрной майке и узких джинсах. Парень напился, чтобы расслабиться, и принял решение признаться в чувствах Чанёлю сегодня или никогда.       Бекхён долго собирался, чтобы решиться на данный поступок. Алкоголь действительно помог ему в этом по большей части. Сложным делом оказалось отыскать Чанёля в толпе танцующих и присоединиться к нему. Младший улыбнулся Бекхёну в приветствии, он был в очень хорошем расположении духа, аура вокруг него прямо-таки сияла. "В принципе, как всегда," — подумал Бекхён.       Парни неплохо пообщались и даже смогли потанцевать вместе, пока всё тут же в один момент не полетело к чертям, когда к Чанёлю подошла высокая девушка, довольно симпатичная, и указала взглядом на соседнюю комнату, тут же увлекая за собой. Бэкхён сжал губы в тонкую полоску, стараясь переступить через свои эмоции и не дать им выплеснуться. Сквозь завесу алкоголя, рассеянную в воздухе, Чанёль чувствовал неопределённую тревогу, глядя во взволнованные глаза парня. Страшное чувство холодило лёгкие изнутри, и Чанёлю казалось, что сейчас может произойти нечто непоправимое, что прямо сейчас он может потерять какую-то первостепенно важную частицу своей души. Так или иначе, Чанёль понял лишь то, что это связано с Бекхёном. И с этим надо что-то делать. Оставить парня в очередной раз одного, после того, как он переехал, показалось сродни кощунству. Он понял, что готов молиться этому святому существу, прося о покаянии. Ибо некоторые догадки смогли зародиться в голове у Чанёля. Бекхён никогда бы не смог стать парню безразличным снова. В одну и ту же реку дважды не ступают. Жизнь идёт, вернуть какой-то момент времени назад нельзя. Бекхён, словно действительно святой, посвящал всё своё свободное время Чанёлю, не требуя никакой благодарности к себе. Осознав, что почти не заметил самого важного человека в своей жизни, отношения с которым показались теперь на грани беспросветной пропасти, Чанёль захотел отплатить ему самым наивысшим чувством, которым он умел и которым был готов это сделать.       Пак Чанёль и Бён Бекхён — они стояли сейчас в одной из приватных комнат вдвоём, чтобы поговорить. Вдвоём с кем? Скорее не друг с другом, а каждый наедине со своими мыслями. Кстати, да, Чанёль не ушёл никуда с девушкой. Он понял, что не должен сейчас упустить Бекхёна. Бекхён знал, что он всем сердцем желает приобрести Чанёля заново, не в качестве друга. Однако он не мог знать, насколько далеко этим вечером может зайти его безрассудность, вызванная алкоголем. Ибо когда он скажет слова, которые он собирается, он не сможет забрать их обратно. Если не из памяти настолько же пьяного Чанёля, то из своей души — определённо.       — Чанёль, мне нужно сейчас сказать тебе одну вещь. Ты меня послушай, ладно?       — Хён, я тоже хочу сейчас тебе кое-что сказать...       — Нет, то есть... Конечно, только можно я первый? Это очень срочно. — Бекхён старался не растерять остатки своей смелости.       — Стой, нет, подожди! Давай я скажу, а потом... — на этом моменте Бекхён помотал головой и закрыл уши. Инстинктивно Чанёль сделал то же самое.       — Я люблю тебя... — они прочитали это по губам друг друга. Бекхён не мог поверить тому, что он увидел.       Чанёль набросился на Бекхёна с объятиями первый, чтобы обескуражить того полностью, целовал глубоко, пока у старшего не подкосились ноги. Младший приподнял его за бёдра, прижав к себе, а Бекхён зарылся пальчиками в мягкие чёрные волосы, лохматя их в поцелуе.       А ещё:       как нельзя кстати они были в приватной комнате;       как нельзя кстати старший снова надел эту растянутую футболку;       как нельзя кстати Чанёль заметил в блядски накрашенных глазах озорной огонёк;       как нельзя кстати в комнате было хотя бы открыто окно, потому что запах эфирных масел заставлял голову отключиться окончательно.       Чанёль легонько толкнул Бекхёна на покрывало, приподнимаясь над ним, и взглянул в блестящие глаза напротив: страсть опьяняла старшего намного больше, чем какой бы то ни было алкоголь. Он провёл пальцами по щеке Чанёля, который тут же поцеловал их, единожды мысленно спрашивая себя: «Всё ли мы делаем правильно?» и сразу же сметая излишние глупости из головы. "Любить — правильно всегда," — будто читая его мысли, внезапно прошептал Бекхён. Губы парня тотчас же накрыли мягкие губы хёна. Их поцелуи были отчаянными: такими, будто они делают это в первый и последний раз. Кто знает? Время подумать у него будет потом. Сдержанность, самообладание, даже доброжелательность по отношению к любимому — никакое из этих чувств, — услышьте меня — никакое из них не выигрывает, когда любовь вступает в эту борьбу. Это тот случай, когда в идеале обстоятельства не должны быть превыше чувств, ничто не должно. Даже рискуя, можно попробовать что-то изменить. У каждой истории должен быть если не счастливый, то положительный конец. Ведь должен же?..       Бекхён позволил оттянуть ткань хлипкой тонкой майки и провести губами по своей ключице. Он резко притянул голову Чанёля ближе, заставляя губы касаться наиболее чувствительных мест.       — Чан-нии... — этот полустон породил внутри Чанёля нечто иное, замещая безграничную нежность на пламя. В тусклом свете двух лампочек, не способных в полной мере осветить просторную комнату, Бекхён выглядел соблазнительно: русые волосы заметно растрепались, губы припухли и блестели от влажных поцелуев, кожа ключиц оголилась, взывая Чанёля скрасить её бледноту способом, которым он давно желал.       — Бекхённи, ты же знаешь, насколько сексуальны все твои фото в инстаграме? — Парень вспомнил последние публикации и не смог не покрыть этот участок тела засосами. Чанёль то и дело прикусывал или засасывал кожу, красневшую в этих местах. Русоволосому парню определённо шло быть помеченным Чанёлем: в глазах Пака парень стал ещё притягательней.       Дыхание Чанёля стало глубоким и рваным; он прикусил ключицу парня, отчего тот выгнулся и коснулся чуть присогнутой ногой стояка Чанёля. Младший прорычал что-то несвойственным ему хриплым голосом и резко раздвинул ноги Бекхёна. Тот обвил ими талию младшего так, что их стояки потёрлись друг о друга. Хён уткнулся носом парню прямо в шею, опаляя горячим, таким же сорванным дыханием, а затем резко кусанул его за плечо. Младший глухо выдохнул, сжимая хёна в объятиях.       Тут Чанёль решил, что он достаточно долго наблюдал хёна в одежде. Освобождая части тела от ткани, он покрывал оголившуюся кожу поцелуями. Бекхён стонал и выгибался, когда младший кружил языком вокруг сосков и впадинки пупка. Бекхён неохотно расцепил свои ноги и мутным взглядом наблюдал, как Чанёль со скоростью света стаскивает с себя одежду, открывая взору великолепное подкачанное тело. Бекхён подумывал уже начать стесняться, ведь у него самого тело не было таким замечательным и прекрасным, однако Чанёль не давал грешить мыслями о накаченных мышцах. Фигурка худенького хёна ему нравилась без всего этого.       Справившись со своей одеждой, парень стащил со старшего чёрные скинни, целуя голени и внутреннюю часть достаточно широких бёдер, то и дело будто бы "невзначай" прикасаясь к члену своего хёна, у которого от этого яркие пятна в глазах.       — Чанни, пожалуйста... — проскулил Бекхён, после чего младший снял с хёна боксеры и начал медленно водить по стволу его члена, доводя и Бекхёна, и себя до исступления. Поднявшись повыше, Чанёль засунул три пальца руки старшему в рот, и Бекхён пошло, прикрыв глаза, не с напускным удовольствием начал их посасывать. Чанёль заворожённо смотрел на подрагивающие реснички хёна и высоко вздымающуюся грудную клетку.       — В следующий раз в твоём ротике будет мой член, — горячо прошептал Пак, и щёки Бекхёна вспыхнули, раскрасневшись больше прежнего; в некотором роде, ему польстила эта идиотская глупость не в тему, хотя думать и соображать в такие моменты, на самом деле, довольно-таки сложно.       Чанёль же думал, что видеть Бекхёна так гораздо лучше, чем даже в инстаграме. И если секс с парнем раньше казался чем-то аморальным и абсурдным, то на практике сейчас это казалось довольно естественным занятием с Бекхёном и самым лучшим времяпровождением из всех, что у них были.        Чанёль очертил колечко мышц Бекхёна подушечкой указательного пальца и вставил его внутрь, отчего старший сильно вздрогнул. Младший провёл внутри по стенкам ануса и, немного беспокоясь, ввёл второй палец, раздвигая их внутри. Бекхён болезненно всхлипнул и зашипел: боль была резкой и жгучей, но попросил младшего не останавливаться ни в коем случае. Так надо. Чанёль продолжил растягивать хёна, добавляя уже третий палец. Привыкнув к заполненности, старший постарался сам насадиться на пальцы; когда Чанёль немного присогнул одну фалангу, он внезапно вскрикнул от наслаждения, вцепившись в плечи парня над ним. Член Чанёля изнывал, выделяя естественную смазку; одна мысль о том, что он нашёл нужный угол, заставляла терять от нетерпения рассудок.       — Чанни, прошу, не сдерживайся, делай всё так, как ты хочешь, — еле проговорил Бекхён. Его трясло от возбуждения, но Чанёль всё почему-то медлил. Ему не хотелось причинить боль Бэку, а ведь это действительно будет больно. — Умоляю, войди в меня, — шептал Бекхён, и Чанёль не смог ему отказать.       Парень вошёл медленно, но заполняя собой всё. Оба сходили с ума: Бекхён кричал от точных толчков, а Чанёль входил до основания, с пошлыми шлепками, выходя неожиданно; его хён выгибался, выстанывая имя младшего в бреду, сначала переплетая пальцы одной руки с пальцами Чанёля, а потом уже сминая фиолетовую простынь, понимая, что на запястьях будут такого же цвета синяки.       Они упивались друг другом, но этого было мало. Где-то недалеко от двери послышались голоса, и Чанёль ускорился, вколачиваясь в хрупкое тело. От особо резкого толчка по простате Бекхён мелко задрожал и выгнулся, сжимая член Чанёля внутри крепче и кончая вместе с ним, однако Бекхён попросил не выходить из него ещё немного. Сославшись на то, что их могут застать, Чанёль не согласился и сделал правильно. Быстро одевшись, он успел только скинуть смятое постельное бельё на пол: дверь открылась, из проёма высунулась голова в стельку пьяного Сехуна.       — Чуваки, ну у вас и вытрезвитель! Тут что, окно открыто? — проворчал друг и ушёл, повторив: — Ну и вытрезвитель!       Парень тут же вышел. Бекхён повернулся лицом к Чанёлю и спросил, глядя прямо в глаза:       — Чанни, это так неправильно. Разве мне позволено любить тебя?       — А мне позволено? Мы на равных условиях.       Для Чанёля всё случилось слишком сумбурно, по-пьяни, так сказать, чтобы понять, что правильно, а что нет. Может, если бы Сехун их застал, дальше бы что-нибудь пошло по-другому?.. Оставив и смятое бельё, и Бекхёна в комнате, Чанёль сказал:       — Бекхён-а, давай обсудим всё то, что между нами, чуть позже, ладно? — с этими словами он вышел и был таков.       С одной стороны, чувства старшего перестали быть тяжестью на сердце. Ведь Бекхён теперь знал, что Чанёль его любит. А Чанёль знал, что Бекхён любит его. Но какой-то осадок остался от того, что Чанёль, как младший, предпочёл избежать серьёзного решения.       Они не поговорили через день, они не поговорили через неделю, они не поговорили через месяц.       Очередной нервный срыв случился у Бекхёна, когда Чанёль перестал ждать его после работы, и Бэка уволили за то, что жалоб на его поведение и рассеянность от клиентов стало слишком много за последнее время. И он даже не знал, что причина исчезновения Чанёля такая же. А чуть позже по воле судьбы Бекхён увидел Чанёля в метро, и с того дня он тоже каждый день проезжает четыре остановки в совершенно противоположном направлении от своего дома.       Сегодня они едут в вагоне снова одни. Каждый наедине лишь со своими мыслями, как и тогда в комнате. Ежедневно здесь, именно в этом вагоне, Бекхён оставляет своё сердце. Рядом с Чанёлем.       Бекхён не будет делать ещё один первый шаг к нему, не сможет. Поток эмоций внутри высох, Чанёль его испепелил, осталась апатия и дикая усталость от всего. Парень уничтожен изнутри, и самому уже сил не будет восстановиться. Он устал от отношений, которые придумал сам себе, которых не было и нет. Такое бывает?..       Любви к Чанёлю, конечно же, меньше не станет, Бекхён даже не будет стараться забыть его. Чувство болезненной любви — единственное, которым он живёт, и без которого он ещё не умер. И он уверен: если когда-нибудь узнает, что Чанёль несчастлив — на следующий день рассвет для него уже не настанет.       Однако Чанёль не собирается быть несчастным, и он не даст страдать Бекхёну. Он соберёт его чувства заново, потому что он его любит, и в жизни Бекхёна Чанёль тот, кому позволено всё. Он разрушил, он и соберёт. Он станет для него Фениксом: восстановит внутри парня огонёк тепла, нежности и надежды. Чтобы для его Бекхёна наставали только самые красивые и яркие рассветы, потому что с ним Чанёль будет счастливей всех.       Когда-нибудь, чуть позже они найдут в себе смелость и силы продолжить этот путь вместе, потому что Чанёль уже понял одну истину:       Любить — правильно всегда.