Ему семнадцать!

      Ну вот, опять он. Говорит на непонятном языке, ведь Боунс доктор, а не научный сотрудник. И пусть он почти ничего не понял, только в общих чертах, ему нравится видеть, как Павел показывает свой ум. Действительно русский вундеркинд, особенно для своих лет… — Малыш, — вырывается невольно, но МакКой продолжает с непоколебимым спокойствием, — сколько тебе лет? — Семнадцать, сэр! — О, прекрасно! Ему семнадцать! — и тут Боунс понимает… «Ему всего семнадцать, а ты теряешь контроль только от одного его вида! Старый извращенец!». Больше диалогов между юным энсином и доктором в этот день не было. Когда вечером Леонард вернулся в свою комнату, ему было о чем подумать. Чехов еще совсем юн и едва ли обращал внимание на взрослого тридцатипятилетнего доктора. Поэтому, приняв решение о том, что никакого внимания Павлу Боунс оказывать не будет, МакКой отправился к Кирку, чтобы поговорить о дальнейших действиях. «U.S.S Энтерпрайз» медленно направлялся к Сатурну, чтобы высадить Спока и Джима на «Нараду» незаметно от врага. Кирк сидел в своей комнате и размышлял о сложившимся положении, когда в дверь постучались. — А, Боунс, что-то стряслось? — капитан выглядел уставшим, но старался не подавать виду. — Все в порядке, заглянул посмотреть как ты. — Честно говоря, я немного волнуюсь… — Держись, друг. Уверен, что вы справитесь, — Доктор похлопал друга по плечу и сел рядом. — Ты какой-то не такой. Боунс, — Кирк сделал акцент на прозвище, — что случилось? — Все в порядке, — Маккой уселся в кресло на против друга. — Слушай, я знаю тебя не один год. Что стряслось? — Ладно, расскажу. Только сначала достань коньяк и пообещай, что будешь держать язык за зубами. — Коньяк? Все настолько плохо? — спросил Джим наклоняясь к тумбочке. Он достал небольшую бутылку алкогольного напитка и поставил на стол, — Ладно-ладно. Обещаю, буду нем, как рыба. — Тогда наливай, — Маккой почесал ладонь и уставился на собеседника. Когда они осушили два бокала за пару минут, МакКой, выдержав небольшую паузу сомнений, начал говорить. — Дело в том, что я, кажется, влюбился. — О… — протянул Джим, но Боунс продолжил говорить. — Но есть проблема, — Маккою не сиделось на месте, и он встал с кресла и подошел к книжной полке, отвернувшись от напряженного взгляда друга. — И какая же? — Это энсин Чехов, — почти шепотом протянул Леонард, проводя пальцами по корешку какой-то фэнтези книги. — Что?! — повысив голос, Кирк удивленно посмотрел на друга. — Я влюбился в энсина Чехова, — повторил Боунс более уверенно, но все так же смущенно, а потом подошел к столику, взял бутылку и налил коньяка в стаканы. — Стой-стой, — Кирк отодвинул стаканы в сторону и пристально посмотрел на друга, — ему же всего семнадцать, я уже молчу про то, что он парень. — Я знаю. Именно поэтому решил, что не буду обращать на него внимание и попытаюсь заглушить свои чувства. Знаю, что это практически совращение малолетних… — Так, — перебил Джим, — заткнись и дай подумать.       Наступила тишина, капитан, сделав пару глотков алкогольного напитка уставился на картину, висевшую к комнате. Мысли блуждали в голове мечтая собраться в единую субстанцию, и когда это всё же произошло, Кирк заговорил. Все это время Боунс смотрел на него внимательно и вслушивался в каждое слово. — Слушай меня. Конечно, все это очень странно, но я помогу тебе. Недавно заметил, как энсин отчаянно пытается завести отношения хоть с кем-то. Выходит у него это плохо. Как вариант, ты можешь просто прийти и поговорить с ним. Может быть, он тоже влюблен в тебя и просто пытается отвлечься на других, — умозаключил капитан.        На самом деле он это не предположил, а знал. Слухи на «U.S.S. Энтерпрайз» расходятся быстро, поэтому вот что произошло двумя неделями ранее. Чехов явился к Сулу немного пьяный, это было впервые, как признался потом энсин. Он много говорил, а потом уснул. Хикару запомнил всё и чуть позже рассказал эту информацию капитану Кирку. — Капитан! Капитан, постойте! Есть минута поговорить об энсине Чехове? Отлично, давайте отойдем. Сэр, дело все в том, что мистер Чехов пришел ко мне вчера около двенадцати ночи в подвыпившем состоянии. Он рассказал мне о том, что влюблен в мистера МакКоя, но из-за разницы в возрасте, боится что-либо делать, поэтому он собирается отвлечь свое внимание на каких-нибудь молодых девушек. На правах его друга я решил помочь, поэтому и пришел к вам. Как мне известно, мистер МакКой ваш хороший приятель. Не могли бы вы с ним поговорить и выяснить, как он относится к Павлу? Я понимаю, что всё это абсурдно, но боюсь, своей идеей «отвлечься» он только испортит свое состояние. Я переживаю. Если у Паши есть хоть малейший шанс на что-то, то нужно помочь ему воспользоваться этим. Вы поможете мне?       И вот теперь, Боунс сидит напротив Джима, и у них происходит почти идентичный разговор, как у Сулу и Чехова. Только вот Леонард еще не пьян, да и не должен быть. Кирк принимает решение отправить друга к энсину для разговора незамедлительно. И это не просьба, а приказ. — Нет! Ты с ума сошел! Как ты вообще можешь говорить о том, чтобы нам быть вместе? Энсин Чехов еще молод, у него вся жизнь впереди, Джим! Мой мозг находится в смятение от влюбленности, но поэтому я и обратился к тебе, как к разумному человеку, но, похоже, это не твой вариант. Надо было идти к Споку… — Прекращай ныть, Боунс. Это приказ! Иди к Павлу и, если я завтра не услышу из твоих уст ваш разговор, пеняй на себя! — Кирк захлопнул перед другом дверь и со спокойной душой направился спать.       Леонард медленно шел по палубе. Он размышлял и побаивался, что после этого дня Павел вовсе станет сторониться доктора. Конечно, еще бы, приходит к нему взрослый мужик и признается в любви. Как на это еще можно среагировать? В итоге МакКой просто направлялся к каюте Чехова, возможно, его подпитывала невероятная уверенность Кирка, а возможно, он сам порой ловил на себе неоднозначные взгляды, в которые не верил, но надеялся.       Подходя ближе к комнате Чехова, Боунс застал необычную картину. Молодая девушка, судя по ее форме, инженер, выбегала из комнаты Павла с криком «Ну и иди ты к черту!». Павел же пытался ее догнать, но та скрылась за поворотом, поэтому парень, с обреченно опущенной головой, подошел к двери своей комнаты и сел на пол, облокотившись на нее. Сердце Боунса сжалось и, подойдя к энсину, он без лишних слов просто сел рядом, а тот никак не отреагировал. Пару минут они просидели в тишине, а потом Чехов начал немного тихо говорить. — Скажите, мистер МакКой, есть ли у меня хоть какой-то шанс понравиться хоть кому-то? — Что за дела, Паш?! Конечно, есть! — сердце Боунса сжималось от невероятной боли и желания закричать энсину прямо в лицо «ТЫ МНЕ НРАВИШЬСЯ, МНЕ!». — Тогда почему каждый раз, когда я говорю, что не хочу так рано заходить далеко, они как ошпаренные выбегают из моей комнаты? — Потому что они глупые и не понимают, чего теряют. К тому же, думается мне, все из них находятся в космосе так давно, что личные отношения им кажутся странными. Нас постоянно кидает в опасные зоны, мы часто терям свои друзей, и, наверное, одна ночь — не сделает никому больно, а любовь… Например ты, почему так отчаянно пытаешься с кем-то завести отношения? — Потому что люблю одного человека, — шепотом заговорил Чехов, — с которым мне быть просто не суждено быть вместе, и я пытаюсь забыться, пытаюсь влюбиться, пытаюсь найти замену… Знаю, что это не правильно, но, что же мне делать? — А ты, говорил с этим человеком? Рассказывал ему о своих чувствах? — Боунс отчаянно надеялся, что сейчас энсин говорил о нем, и понимал… как же больно будет ему, если Чехов назовет имя какого-нибудь офицера.       Чехов медлил, пальцы хватались за значок на форме и губы, чуть дрожавшие, произнесли: — Я сейчас говорю с ним. — Глупенький ты мой… — сердце Боунса билось так сильно, что его стук можно было услышать на мостике. Он наклонился к энсину и робко поцеловал в щеку. А после, отстранившись, МакКой заметил на щеках парня слезы. — И что ты плачешь? — улыбаясь, проговорил доктор, вытирая слезы с щеки энсина ладонью, поглаживая подушечками пальцев мокрые следы. — Наверно, от счастья, — Чехов прижался к Боунсу и уткнулся своим маленьким носиком в его грудь. А ведь Кирк и Сулу сделали все правильно. Теперь на корабле «U.S.S. Энтерпрайз» на двух счастливых людей больше. Никто не знает, как завтра повернется судьба, но одно было ясно… — Я никуда не убегу, малыш, и буду рядом, потому что тоже влюблен и потому, что беспокоюсь о тебе, — Маккой гладил Чехова по спине, а когда тот успокоился, они пошли в комнату энсина и всю ночь разговаривали, о прошлом, о будущем и о любви.