North (Север)

- Шерлок. Все, о чем Шерлок должен думать - Джон. Неважно, зачем он здесь; неважно, кто он; неважно, кто эти люди, которые его пытают; неважно, что стоящему справа изменяет жена; неважно все, кроме голоса Джона, который он слышит почти наяву. Спина болит. Джон. Джон. Джон. Его лицо, когда Шерлок закрывает дело серией блистательных детективных выводов. Его улыбка, которая, удивительно, означает ярость: гневная, безумная улыбка. Его дурацкие опечатки в блоге. Удар. Желание стать “настоящим писателем”, которое Джон сам считает глупым; это не так. Удар. Его улыбка, когда в комментариях кто-то хвалит его стиль. Удар. Этого недостаточно. Шерлок думает о Джоне. Встреча в Бартсе. Афганистан или Ирак? Лицо Джона рассыпается перед глазами, когда спина вспыхивает. Первый выстрел, убийство человека ради него. Они и его убьют. Его отвязывают… Нет, завязывают глаза, кладут куда-то, закрепляют тело. Вопросы. Он их почти не слышит: звуки перемешиваются между собой, отказываясь становиться словами. Это хорошо. Так он ничего не расскажет. Он тонет. Джон. Телефон в руке, беспомощно глядит вверх, нет, не беспомощно, Джон никогда не беспомощен. Он солдат. Он доктор. Шерлок - беспомощен. Задыхается на холодных плитах, сознание утекает вместе с кровью. Боль же прибывает. Ему нельзя сдаваться. Ему нужен только один вдох. Пожалуйста, Джон. Ты же доктор. Вылечи меня. Мне не хватает воздуха. Всего один твой вдох, Джон. Какая глупость. Джона здесь нет, замечательно, что нет, Шерлок бы не простил себе, если подверг его такой опасности. Нужен только один вздох, одна мысль, за которую нужно зацепиться. Он не имеет права сдаться. Джон. Ради Джона. Очнись, Шерлок. Не смей умирать. Шерлок. Шерлок. Джон. Он любит Джона. Да. Шерлоку дают сделать вдох. Боже. Чушь, ты жалок. Он любит Джона Уотсона. Всего один вдох, Джон. Всего один. Его должно хватить. - Джон. - Бога ради, мы не виделись всего неделю! Шерлок, ты придурок, как умудрился довести себя до такого состояния?! Кипение чайника успокаивает. - Джон, я в порядке, - раздражение в голосе Шерлока совершенно неуместно. - Конечно, ты в полном порядке. Упал в голодный обморок. Более нормального состояния и представить себе нельзя. - Что это? Джон улыбается, указывая на пробирку, и детектива эта улыбка почти пугает. - Эксперимент для сайта. Проверяю воздействие… - Прекрасно, - прерывает его Джон, посылая все труды за последние двенадцать часов в последний полет. - Лейстред сказал, у тебя нет дела. Шерлок рассеянно смотрит на шкафчик, в котором прячется мусорное ведро, полное _его_ опытных образцов, не понимая, почему позволил Джону это сделать и почему ничуть не злится. Странное ощущение. Апатия? Равнодушие? Размышляя, он едва замечает, что Джон со стуком ставит перед ним чашку со сладким чаем. Теперь добрый доктор, наверное, станет чаще навещать своего друга, думает Шерлок. Неожиданная выгода от голодания. - Что, наигрался, да? - Он помог мне простить тебя. Помогает до сих пор. Миссис Уотсон виновато отводит взгляд. Джон вздыхает и подкатывается ближе. - Мэри, я люблю тебя. - Джон улыбается, и в его улыбке: все. - Никогда не переставал. Он целует ее в плечо, и чувствует, как его миссис расслабляется под нежным прикосновением. - Я просто... - Мэри нервно хихикает. - ...ревную. Как глупо. Джон тихо смеется, согласно кивает и прокладывает дорожку из поцелуев от шершавой бретельки бюстгальтера к основанию шеи. От нее пахнет теплом и отчего-то мёдом. - Мы друзья. Ни разу даже не целовались. Джон подавляет желание сказать "никогда", потому что знает, что повторяющиеся отрицания подозрительны. Фрагмент давно прочитанной книги всплывает в его разуме, и Уотсон, со всей осторожностью держа себя на весу, склоняется над Мэри. Он старается не думать сейчас о том, что скрывает от жены и от самого себя то, что, в сущности, не является правдой. И не будет. Никогда. - Я не играл. Шерлок кладет скрипку на плечо и отворачивается от Джона к окну, демонстрируя, что всякое дальнейшее обсуждение бессмысленно. Шерлок доверяет Джону, всегда доверял, всегда будет. Но он не помнит, когда начал его бояться. Наверное, все началось в том ресторане, когда его опрокинули на спину, на плохо заживающие раны. Джон не знал, но инстинкт выжил. Шерлок доверяет Джону. Он заваривает ему чай. Кладет руку на плечо. Старается выслушать. У Мэри буйство гормонов. Шерлок обнимает Джона - так, как умеет. Ему так неловко. Но он знает - окситоцин должен помочь его другу, и он не жалеет объятий и прикосновений. Шерлока тоже бережет его брак, его гетеросексуальный обет. - Ты знаешь, это ничего не изменит между нами. Однажды, когда Шерлоку внезапно становится одиноко: потому, что не видел друга уже неделю (зависимость), а дело (великолепное!) закрыто, Джон приходит, они смотрят дурацкое шоу, и детектив засыпает у него на коленях. Шерлок счастлив. - Пожалуйста, Джон, прекрати. - Я не имею ни малейшего понятия, чего ты от меня хочешь, - признается Джон однажды. Он смотрит на своего друга сверху вниз. Шерлок раздумывает, поджимая пальцы на ногах, и говорит: - Спасибо, у меня все есть. Слова будто взяты откуда-то, но смысл они передают прекрасно. - Скажи мне, почему ты против. В прошлый раз ты не возражал. Шерлок просыпается посреди ночи от эрекции Джона. Он не сводит глаз с таблицы Менделеева, подвешенной на стене, и его сердце колотится быстрее обычного. Шерлок в замешательстве. Он абсолютно, совершенно, обнажен. Как и Джон. Процесс растянутого во времени разоблачения оказался невероятно захватывающим. Все началось с того, что Джон пришел без предупреждения, а Шерлок всегда предпочитал засыпать без одежды, если не было причин делать иначе. Джон надел пижаму [подарок Мэри], которая лежала в шкафу на Бейкер-стрит. Уютная, мягкая на ощупь ткань нравилась Шерлоку. Джон лег к нему в кровать, вздох коснулся кожи, крепкая ладонь военного доктора привычным жестом легла на талию... почувствовав беззащитную кожу вместо безопасной текстуры старой футболки. Шерлок сквозь сон ощутил это прикосновение, но не счел нужным высвобождать сознание из сна, в котором разоблачал серию убийств, произошедших в одно мгновение и спланированную через интернет. Лучший сон за последние годы. Ему было даже жаль, что по пробуждении он забудет все детали. Джон не убрал руку. На следующее утро Шерлок уловил признаки сомнения во взгляде своего блоггера. Сомнение было неприемлемо. Шерлок определённо хотел избавить Джона от мыслей "Не гей", которые попросту его раздражали и не приносили никакой пользы. Дело было в Мэри. Во всех окружающих. Шерлок не считал, что Джон изменяет Мэри, засыпая с ним голым в одной постели. Он же всегда возвращается к ней. Не в квартиру, в которой пахнет формальдегидом, хотя детектив божится, что не проводил никаких экспериментов на кухонном столе, пока он почти целиком был занят готовкой. К жене, которая встречает его поцелуем и вопросом о том, как прошёл его день. Шерлок никогда не спрашивает, он вычисляет. Они играют в "Не расскажи свой день", и однажды, когда Джон подключает свои навыки покера, получается, что на больницу напали инопланетяне, а спас её человек в синей будке, похожий на Шерлока. Детектив счастлив и раздосадован одновременно. Вечер он проводит, изучая теорию микромимики Экмана. Дело в том, что после этого вопроса жены Джон должен был бы рассказать одну и то же историю дважды, а Шерлок знает, как это _убивает_. Тут, в этой ситуации, понимает Шерлок, к сожалению, важна лишь одна пустая клеточка: секс. Пока он не занимается сексом с Джоном Уотсоном, все в порядке. Шерлок не собирается, хотя желание такое было, но скорее из области фантазий - почувствовать поддержку, власть и... немного давления. Да. Немного давления - это хорошо. Они смотрели фильм про Темпл Грандин. Ну, Джон смотрел, а Шерлок поглядывал одним глазом, другим скользя по страницам юридического романа [нужно для дела], но в какой-то момент поймал себя завороженно глядящим в экран. Джон прятал улыбку, возникающую из-за встрепанных кудрей, окрашенных голубым светом, и _кошачьего_ интереса в глазах Шерлока. Он задавался вопросом, чувствует ли детектив свою связь с героиней этого фильма, или заметил, что обнимательная машина хороша для убийств, или же он просто смотрит куда-то мимо экрана, охваченный своими мыслями. Шерлок смотрел на Темпл Грандин. Он не мог мыслить картинками полностью, но могут ли считаться картинками те слова, которые возникают в воздухе? Да, иногда у него появляются такие визуальные ассоциации - буквально на мгновение. У него никогда не получалось захватить картинкой всю страницу, читая, только общий план либо детали, особенно те, что были интересны. Какая глупость, он не Темпл Грандин. Но интересно, что подумает Джон?.. Давление. Обнимательная машина подарила Шерлоку фантазию ощутить такое же спокойное давление, как с Майкрофтом в детстве. Он ложился на живот, а брат перекидывался через него, изучая свои отчёты. Давление было почти блаженством. Шерлок хотел бы лечь на диван и позволить Джону растянуться на нем. Джон меньше ростом, так что должно сработать. Маловероятно, что они идеально совпадут всеми своими изгибами, но это могло подарить хоть какое-то облегчение. Шерлок попытался изобрести план, в результате которого Джон бы лег так сверху без всякой сексуальной подоплеки, но потерпел поражение. Пока он не занимается сексом с Джоном Уотсоном, все в порядке. По крайней мере, в глазах окружающих. Пока он не целует его губы по утрам, как делала бы это скучная_банальная любовница, сомнения Джона не пересекают той границы, за которой начинается хаос. Хаос той битвы, в которой Шерлок проиграет. Так что в следующий раз Шерлок одевается перед сном. Это ему не нравится, но ночью Джон заваливается на него - чуть-чуть, и это приятно. Шерлок лежит на животе и немного вбок, вытянувшись вдоль всей кровати, руки вытянуты вверх, правая под подушкой. Половина грудной клетки друга всем весом прижимается к его спине, голова лежит на плече, дыхание бьется о кожу. Вес Джона приятен. Это почти исполнение его фантазии. Он надевает пижаму еще несколько раз, но Джон больше так не делает. - В прошлый раз все было иначе. - Ты не против, если я буду спать без одежды? - спрашивает его Шерлок, когда Джон зачерпывает себе немного карри. Джон странно смотрит на него, моргает. - Мне не нравится пижама, - поясняет детектив. Задумчивый кивок принимается за согласие. - Шерлок… Шерлоку никогда не было так хорошо. Его разум переполнен окситоцином. - Что я думаю? О, так ты действительно хочешь знать. Хорошо. Джон пьян. Праздновали день рождения коллеги, или что-то подобное. Доктор вяло хихикает, когда Шерлок затаскивает его наверх и начинает шарить по карманам в поисках телефона. Набирает смс Мэри: *Набрался в пабе. Буду на Бейкрстрит. Целую.* Смотрит на Джона, развалившегося на диване. В гостиной тепло, на улице было холодно. Неудивительно, что его развезло. Оставить его здесь или перетащить в кровать? С одной стороны, Джон заполучит ломоту в плече, ноге и шее в дополнение к похмелью. С другой стороны, Шерлок не знает, будет ли Джон к нему приставать, и если да, то вспомнит ли это утром. Ни к чему нарушать хрупкое равновесие. Шерлок приходит к выводу, что Джон уже не в состоянии даже шнурки завязать, что уж говорить о соблазнении. Он вынимает руки Джона из рукавов куртки, даже не пытаясь прислушиваться к его бормотанию. Снимает и отставляет в сторону ботинки. Задумывается, потом приносит Джону футболку и штаны. - Что ты длшь? – спрашивает Джон, разлепляя глаза. - Раздеваю тебя, - отвечает Шерлок, и в самом деле расстегивая на Джоне рубашку. Джон молчит, усваивая информацию. - Нет, я сам! - неожиданно воинственно отказывается доктор, отталкивая руки друга. Шерлок с сомнением поднимает бровь, но отходит. И Джон действительно справляется сам. Ну, почти. Он расстегивает ремень, снимает джинсы, стягивает рубашку через голову, так как пуговицы «стали слишком мелкими», надевает футболку, буквально чудом не падая. На штаны его уже не хватает. А еще все это время он хихикает. Шерлок смотрит на это зрелище без особого восторга. Джон вешается на него у самого порога. Пьяные объятия, какая прелесть. Шерлок позволяет Джону скользнуть на кровать, тот раскидывается в позе морской звезды, закрывает глаза, кажется, почти утопая во сне. - Иди сюда, - бормочет он кому-то, и Шерлок не знает, кому, но предполагает (надеется), что не Мэри. Детектив ложится на свою половину, и Джон обвивается вокруг него, словно гигантский осьминог. - Ты мой самый лучший друг, - сообщает доктор его спине перед тем, как заснуть. В следующий раз Джон засыпает в футболке и боксерах. Потом исчезает футболка. Эта самый приятный этап; Шерлоку, по крайней мере, он нравится. Но в итоге /сейчас/ он оказался в пикантной ситуации. Поэтому Шерлок встает и уходит досыпать на диван. Он делает так всегда, когда Джон возбуждается во сне, потому что не хочет смущать друга, потому что хочет, чтобы они спали так и дальше. Ему совсем не нужно, чтобы у Джона были лишние ассоциации между сексом и Шерлоком Холмсом. Затем Шерлок принимает решение (в очередной раз) и всегда следит за том, чтобы Джон был одет хотя бы во что-нибудь во время сна. Я думаю, меня тебе недостаточно. Джон думает: даже Шерлоку Холмсу нужны прикосновения. Он ему их даст. Джон не замечает никаких реакций со стороны Шерлока. Он сам пару раз заполучал случайную утреннюю эрекцию, Шерлок же невозмутим, точно греческая статуя. Джон иногда думает, что Шерлок так утоляет свой тактильный голод. Он утоляет Джоном тактильный голод. Это не может не вызывать трепетания сердца в груди - маленькая глупая птичка. Похоже, пристрастие к социально неприемлемым экспериментам заразно. Я думаю, тебе не нужен я. Тебе нужна - снова - славная женщина, которая выйдет за тебя, будет готовить завтрак утром и отдаваться вечером. Он улыбается, когда после того, как он дошел до последней точки (лег в постель с другом совсем голым, боже, что творится в его голове), Шерлок начинает подсовывать ему различную одежду, видимо, пребывая в святой уверенности, что этого никто не замечает. Джон тайно целует его в лоб после этого. Боже, он любит Шерлока. Шерлок так прелестно наивен: точно семилетний ребенок. Джон счастлив. - Шерлок, пожалуйста, тише. Разбудишь ребенка. Мэри приходит на Бейкер-стрит и устраивает скандал. Обнаруживает постель наверху неразобранной. Шерлок спал на диване, и только потому, что это правда, это прокатывает. - Мы не спим вместе! - доносится возмущенный голос доктора. Джон впервые лжет своей жене о чем-то серьезном, отмечает Шерлок. Знаменательная дата. Он играет на скрипке аллюзию на Чайковского: никто все равно не догадается, это его маленькая шутка. Он, конечно же, понимает: спать вместе - эвфемизм для "заниматься сексом". Важно ли это, если они никогда не целовались в губы? Важно ли то, что он никогда не хотел поцеловать Джона Уотсона так, как это описывают в книгах и фильмах - именно как желание само по себе? Хотел бы он поцеловать Джона? Да. Ему интересно. Но его интерес не стоит того. Если его поцелуй отнимет у друга семейное счастье, жену и ребенка, он не хочет его целовать: ведь поцелуи имеют смысл, только если одаряют Джона. - ...И даже если ты преодолеешь своей маленький кризис, ты не хочешь _меня_. Он никогда бы с ним так не поступил, и никогда бы не позволил ему поступить так с самим собой. Ты хочешь другого Шерлока Холмса, который такой же, как тот, которого ты любишь, но при этом еще и восхитительно занимается сексом. Я заинтересован в Джоне сексуально не более, чем в тебе, - говорит Шерлок Мэри, понимая, что это правда. - А ты мне в этом плане неинтересна, - на всякий случай уточняет он, окидывая взглядом сначала Джона, смотрящего на него неожиданно испуганно, а потом его жену. [Чего он боится? Того, что Мэри распознает ложь, или того, что это правда? Хочет ли он, чтобы это оказалось умелой ложью?] Мэри искренне смеется и смущенно извиняется, списывая все на бушующие гормоны. Джон готовит чай им троим. Что, скажешь, это неправда? Хотел бы Джон, чтобы Шерлок хотел его? Мучался бы ночами и думал бы о нем в душе? Шерлок не мучается, он спит. В душе Шерлок думает о том, можно ли убить человека, подлив кислоту ему в шампунь. Химический ожог обеспечен, а ведь жидкость наверняка попадёт ещё и в глаза... Мэри подливает ему не кислоту, яблочный сок, а Джон слегка переживает, что не привлекает своего лучшего друга. Семейная идиллия. Я ведь бы мог, знаешь… Заниматься сексом с тобой. С реакцией на стимулы у меня все в порядке. Шерлок чувствует, как Джон вздрагивает в постели. Джон плачет, понимает он. Шерлок обнимает его, крепко-крепко и целует туда, куда может дотянуться. Он думает, должен выработаться окситоцин, и Джону станет легче. Джон внезапно оказывается над ним и целует его в губы так, будто собирается съесть, и это откровенно пугающе, но Шерлок не смеет сопротивляться. Его глаза широко распахнуты, и он любуется таким Джоном - со слезами, скользящими по щекам, запечатленным на радужке отчаянием и жадно алеющими губами. Потом Джон резко отстраняется и откатывается на другую сторону кровати. Шерлок больше не пытается его обнять и засыпает в одиночестве, впервые за много дней без человеческого тепла под боком. Его кровать слишком большая. Шерлок думает, должен ли он что-нибудь сделать. Проблемы, братец? МХ Шерлок в ответ посылает ему в офис половину кондитерского магазина с оплатой по факту доставки. Скажешь, никогда не фантазировал обо мне? Они празднуют Рождество, и Шерлока омела настигает рядом с Джоном. Как он мог не заметить. - Сегодня можно, Шерлок, - подкалывает его Мэри. Детектив презрительно фыркает. - Когда мне захочется кого-нибудь поцеловать, это произойдет без лишних глаз, если позволите, - всеобщее внимание раздражает его. "Когда... Значит, Шерлок все-таки рассматривает потенциально такую возможность?" - мелькает у всех присутствующих одна и та же мысль. Джон же думает: Шерлок не хочет его целовать? Он хочет целовать (целует?) кого-нибудь другого/другую в уединении своей спальни? Джон не имеет права на ревность, но может позволить себе любопытство. Слова о поцелуях, кажется, привлекают к нему ещё больше внимания. Шерлок поцеловал бы каждого в этой комнате, только бы они от него отстали, но чувствует, что это не сработает. Дыхание Джона сбивается. - Я люблю ее. Я _действительно_ люблю ее. Шерлок на секунду отрывается от микроскопа. - Тебе не нужно в этом меня убеждать. – Уголок его губы поднимается. – Ты ведь, в конце концов, женился на ней. Джон смотрит на него так, будто только сейчас осознал, что его лучший друг – абсолютный безумец. - Я бы мог. Я бы был потрясающим, веришь? То, что Шерлоку нравится золотой ободок на пальце Джона, который с уверенностью вечно дорогого металла (деньги можно хранить в золоте) говорит: у Джона есть жизнь помимо Шерлока. У Джона есть все, в чем он нуждается. Джон счастлив. Детектив осторожно снимает его, оно легко соскальзывает, и Шерлок с любопытством смотрит на обручальное кольцо, вертит его в руках: такое маленькое, но тяжелее, чем он ожидал. Выражение лица Джона совершенно нечитаемо. Шерлок одевает его обратно. - Я могу... Снять его, если хочешь. - Оставь, - говорит Шерлок. - Мне оно нравится. Джон рефлекторно облизывает губы. Верит. Шерлок, кажется, совсем перестал о себе заботиться. Позвонки безуспешно прячутся за тонкой кожей: Джон мог бы их пересчитать, коснувшись пальцами каждого. То же и с ребрами. Когда Джон просыпается с рукой на его боку, талия кажется ему женской, и им на мгновение завладевает впечатление, что он с Мэри, а не на Бейкер-стрит. Он прижимает тело ближе к себе, вытягивается вдоль, и только уткнувшись носом в плечо, которое гораздо выше, чем обычно, и коснувшись сводом стопы голени, замечает, что этого никак не могло произойти, будь он в постели с Мэри, которая примерно его роста. Но ему так лень что-то делать, чтобы исправить ситуацию. Их соприкосновение невинно и имеет совершенно случайную природу и совершенно естественное объяснение: Джон женат, и он привык обнимать Ее, Мэри, очаровательную женщину с его золотым кольцом-обещанием на пальце. - Я бы это возненавидел. Джон вздыхает. Шерлок опять забрался на него среди ночи: вероятно, раскрыл дело и без своего блоггера. Уотсон немного расстроен, что не удалось увидеть комету гения, но винить в этом детектива было бы неправильно. Зато обвинить его в том, что он заползает на Джона в… два часа ночи, не заботясь, что может его разбудить – вполне реально. Но Джон не будет этого делать, потому что Шерлок не спал уже вторые сутки. Шерлок пролез под его руку, и теперь она покоится на ткани футболки, настолько старой, что, кажется, порвется после следующей же стирки, но это неверно: она выдержала уже не один десяток подобных «последних» стирок. Шерлок ворочается, подползает чуть ближе к Джону, одновременно отворачиваясь в другую сторону. Кончики пальцев Джона проскальзывают по его спине, совсем легонько царапая эпидермис. Джону кажется, что он чувствует, как Шерлок выгибается под этим прикосновением. Он не двигается, слушая дыхание друга. Оно ровное и создает полное впечатление, что детектив спит сном младенца. Вот только минуту спустя младенец снова ворочается, таким хитрым способом снова заставляя ногти Джона пройтись по нежной коже. И это не случайность, убеждается доктор, потому что еще через энное количество времени Шерлок совсем поворачивается к нему спиной, при этом прикосновение задействует уже всю ширину спины, и только потом успокаивается. У Джона есть гипотеза. И он немедленно проверяет ее, сгибая пальцы и осторожно проводя ими вдоль позвоночника детектива. Детектив издает восхитительный звук, похожий на мурчание настолько же, насколько на блаженный стон, и сворачивается в позе эмбриона, еще больше выставляя напоказ позвонки под ветхой тканью футболки. Джон не сдерживает улыбки, даже не пытается. Шерлок недовольно гудит, и ему приходится возобновить легкие касания. Боже. Это полное безумие. Шерлок мирно засыпает, наслаждаясь наглой эксплуатацией Джона Уотсона. Джон Уотсон засыпает, наслаждаясь знанием о том, что _Шерлоку_Холмсу_нравится_когда_ему_чешут_спинку_. Он улыбается этой мысли весь обеденный перерыв. - Скажешь, не представлял меня стоящим на коленях перед тобой. Я бы мог встречать тебя с работы вот так, каждый день. - Извини, - шепчет Джон. Его голос натянут от сомнений и вызываемой ими вины, которая съедает его изнутри. - Ничего страшного, - отвечает Шерлок и отворачивается. Целое мгновение пропасть между ними кажется Джону непреодолимой. А потом Шерлок придвигается ближе, берет его руку и кладет себе на бедро. Джона это почти убивает. Он думает: Шерлок идиот. Совершенно ничего не понимает. Слеп, как новорожденный щенок. А может, это он, Джон Уотсон, старается увидеть то, чего нет? Привыкший к прикосновениям, которые значат «Я хочу тебя», «Коснись меня здесь», «Вот так хорошо», а не тем, что шепчут «Я держу тебя», обещают быть рядом, клянутся в вечной преданности. Может, это Джон совершенно ничего не понимает. - _Ты_идиот_, - слышит он кричащий самодовольством голос внутри своей головы. – Ничего страшного, все идиоты. Конечно, первые несколько раз меня бы тошнило, но ко всему привыкаешь. Шерлок ластится к руке Джона. Боже мой, он словно большая кошка, мелькает у Джона мысль, заставляя ухмыльнуться. Пантера. Или снежный барс. Его единственный в мире детектив-ирбис почти мурлычет под его рукой. - Мы были бы на месте преступления, ты бы сказал свое “Потрясающе” - таким тоном, каким ты обычно говоришь, я бы возбудился, привез тебя сюда и заставил бы забыть все другие слова, кроме моего имени. Я бы позволил тебе войти в меня, или оттрахал тебя сам - вероятно, ты универсал, я могу видеть это по твоей реакции. Шерлок кормит Джона насильно - тот поссорился с Мэри и отказывается от еды. - Это что, месть? - устало шутит доктор. - Да! - подтверждает Шерлок, и он абсолютно серьезен. ...Но тебе достался дефектный вариант. Шерлоку легко дается общение с Джулией. Легче, чем Мэри. У нее, похоже, послеродовая депрессия. Но вроде все понемногу налаживается, счастливо обманывает себя Джон до тех пор, пока Мэри не погибает в автокатастрофе. - Не смей. - Ты был осторожен, ни одного странного синяка, ничего. Только твой запах, будто впитавшийся в его кожу. Мэри отчего-то улыбается. “Мне не нужны его губы на моих губах, мне не нужны его руки на моих бедрах,” - думает Шерлок, но молчит. Из-за этого она знает то, чего не было, и то, что он позволил ей убедить себя в этом (то, что он позволил Майкрофту каким-то образом убедить ее в этом) - одна из причин того, что она ушла. О. Джон в гневе. Отчего? Как ты посмел? ШХ Это ради ее же пользы. МХ Не лезь. ШХ Так лучше для всех. МХ А конкретно для тебя. ШХ Ты знаешь ее бывшую профессию, Шерлок. Такие люди никогда не могут быть в полной безопасности. Она жива, под защитой, а ты можешь развлекаться со своим блоггером, как пожелаешь. Джон, конечно же, не одобрил бы подобное, но какие претензии у тебя? МХ Мой брат - жирный придурок с манией величия. ШХ Шерлок, манеры. МХ Отвали. ШХ - Не смей так о себе говорить. Шерлок решает, что должен показать свои намерения, потому что в его планы не входит, абсолютно не входит женитьба Джона на какой-нибудь скучной женщине, которая заберет у детектива не только друга, но и Джулию. Джон не имеет права. Вот что Шерлок хотел сказать ему, когда тот собирался на свидание с этой ужасной женщиной. Он и сейчас собирается, только по-другому. Он покупает Джулии лучший подарок на день рождения. Джулия хочет играть на скрипке, но визги строптивого инструмента вызывают у нее перегрузку. Шерлок расчищает бывшую комнату Джона и ставит там синтезатор. Теперь из комнаты слышно, примерно в такой последовательности: мучения скрипки - тишина - импровизация на синтезаторе (ритмы успокаивают, поверьте) - тишина - еще более яростная борьба за овладение скрипкой. Никто не способен это вытерпеть. Когда в первый свой выходной после дня рождения Джон растягивается на диване с медицинским журналом в надежде расслабиться, до него некоторое время спустя доходит, что это невозможно под такой аккомпанемент. Доктор с тоской косится на Шерлока, который экспериментирует на кухне с человеческими ногтями, как бы говоря, что скучает по его интерпретации скрипичной музыки, но еще больше - по благословенной тишине. Вторую часть мысли Шерлок, видимо, упускает, если судить по его дальнейшим действиям. Детектив отрывает глаза от журнала, в которым фиксирует результаты опытов, взвешивает что-то в своей голове, встает и, с видом абсолютно невинным, уходит в свою комнату. Джон устало закрывает глаза руками, а потом находит своим ладоням лучшее применение: прижимает к ушам как можно сильнее. Что не сильно спасает, тем не менее. Статья в журнале действительно интересная, так что через некоторое время для него становится неожиданностью, что его ладони мягко отнимают от головы, а вместо них на него одевают наушники, идеально поглощающие звук. Джон облегченно стонет. Его коротко целуют в висок, а потом небрежно проводят по волосам. Шерлок встает со своей скрипкой у окна, и Джон думает "Бедные соседи", а потом "Бедная миссис Хадсон", а потом "Бедный я", когда оказывается, что наушники каким-то образом подключены к этой скрипке, и теперь его уши, которые устали от громких звуков вообще, вынуждены наслаждаться “Божественной рапсодией”. А Шерлок тем временем воссоздает в уме женскую логику. Вероятность того, что Джон начнет встречаться с мужчинами, отметается как нулевая. Джон привлекателен (разумеется). Джон - доктор. Мечта любой мамаши, желающей найти подходящего спутника жизни для своей дочери. Джон интересен. Джон уже не молод. Очевидно, это только плюс для тех женщин, которых это привлекает, но вероятность встречи с такой достаточно мала. У Джона есть дочь. Еще больше снижает шансы, хотя женщина его возраста, вероятно, уже не захочет иметь собственных детей (риски). У дочери Джона инвалидность. Да, к сожалению, Шерлок и это должен учитывать. Он, конечно, считает, что врачи просто не способны видеть дальше собственного носа, и с Джулией все в порядке. Она просто... Джулия. И есть одна вещь, которая не делает чести Шерлоку, и за которую Джон бы его убил - но он, к счастью, никогда не узнает. Джулия учится играть на скрипке. Шерлок мог сделать комнату хотя бы частично звуконепроницаемой, но не стал. И для этого было несколько причин, весомых причин. Но существовала ещё одна, предельно эгоистичная. Та самая, по которой Шерлок также позволил Джону привести коллег на праздник к ним домой. Они поумилялись "милой Джулии", особенно женская половина, отдельные экземпляры которой с интересом поглядывали на Джона. Но их улыбки скисли сразу, как только из музыкальной комнаты ребёнка полились сладкозвучные трели, которые можно было добровольно вытерпеть лишь из мазохизма. Так были повержены самые стойкие. Шерлок надеялся, что Джон слишком ленив и занят работой, в том числе детективной, и ребенком, чтобы искать специально, так что самые опасные кандидатуры - коллеги - считались выбывшими. Предварительная оценка Шерлока: 7%. Семь процентов на то, что Джон уйдет от него к другой женщине. Но Шерлок боится не этого. Шерлок боится того, что Джон не придет к нему. Шерлок хотел бы сделать Джону предложение. Шерлок делает предложение Джону. Джон, очевидно, в ступоре. Шерлок стоит на одном колене, в правой руке коробочка с кольцом и говорит слова, которые, вылетая из его уст, сразу лишаются для него самого всякого смысла. - ...поэтому, Джон Уотсон, я предлагаю тебе заключить договор о гражданском партнерстве, который позволит нам иметь сходные права, что и после заключения брака у разнополых пар. Сходные, что, очевидно, является нарушением Европейской конвенции по правам человека, но люди часто закрывают глаза на очевидные вещи. Последнее предложение, похоже, было лишним. Должно было вызвать у Джона улыбку. Джон не улыбается. Джон стоит, держит на весу миску с мюслями, залитыми молоком, и молчит. В подбородке у него белое пятнышко и крошка в уголке губ. Шерлок ждет. Джон ждет, что проснется, ждет, что Шерлок вскочит и спросит, достоверно ли получилось [ведь это наверняка для расследования], ждет, что мир рухнет. А потом спрашивает как можно более спокойным тоном: - Шерлок, какого черта ты делаешь? Детектив растерян. А ещё, кажется, немного разочарован в интеллектуальных способностях друга. - Я делаю тебе предложение гражданского партнерства. Могу повторить с самого начала, если хочешь. - Не нужно. - Голос у Джона какой-то странный, думает Шерлок. - Шерлок, ты _понимаешь_, что ты делаешь? Отрывистый кивок в ответ. Джона спасет только логика. - Ты не любишь меня. - Люблю, - возражает Шерлок. У Джона кружится голова. - Я же сказал, тогда еще, на свадьбе. Свадьба была местом для признаний между женихом и невестой, а не между женихом и его шафером. Как глупо было предположить, что эту фразу Шерлок просто вычитал где-то. А может, и вычитал, только теперь использует как аргумент. - Это другое, - говорит Джон, уже зная, что это бесполезно. Он добавляет в отчаянии: - Мы даже не целовались. Шерлок моргает. - Это проблема? - Ээ… Не знаю? Люди делают… такие вещи в настоящем браке, знаешь ли. Боже, неужели он будет вынужден объяснять тридцатилетнему мужчине про птичек и пчелок? Пожалуйста, только не это. - Я не хочу фиктивный брак. Да, зря Джон на мгновение понадеялся, что это часть очередного безумного плана по поимке преступника. Шерлок делает неуверенный шаг вперед, приближаясь к Джону с неясными намерениями. Облизывает губы. - Эй, ты чего? - восклицает Джон, отступая назад. Нет, такого просто не может быть. Он явно спит. Детектив замирает на месте. Склоняет голову набок. - Ты сказал, нужен поцелуй. Я могу это обеспечить. Это абсолютное безумие. - Нет, не можешь. - Почему? Джон вздыхает, перехватывает ложку и начинает есть мюсли, держа тарелку на весу. - Потому что ты не хочешь этого делать, - отвечает он не совсем внятно. - Откуда ты знаешь? - возмущается Шерлок. - Вставай давай с колен, - говорит ему Джон. Шерлок встает. Шестеренки крутятся. - Я, наверно, сделал что-то неправильно, - медленно произносит Шерлок. [Да неужели?] - Попробую ещё раз позже. Удали, пожалуйста, этот раз. Он удаляется в свою комнату с задумчивым видом, чёрная коробочка с кольцом удаляется вместе с ним. Джон несколько раз легонько ударяется лбом о холодильник, и думает: “Боже. А ведь еще только утро”. Ты прекрасен. - Боже мой, Шерлок, я _люблю_ тебя, - говорит Джон так, будто это его последние слова в этом мире. - Благодарю за комплимент, - Джон по его тону слышит, что Шерлок почти растаял. - Но, возвращаясь к предыдущей теме разговора: нет, мы не будем заводить еще одного ребенка.

Черт, а ведь почти получилось!