Одержимые

В этом месте лето 2006-го проходило, оставляя самые теплые воспоминания о себе. 26 августа. Несколько дней до того, как мы с братом уедем к родителям в город. Почти все лето мы жили у ба и деда. Говоря о моих чувствах к Черной –деревни, в которой мы сейчас жили, я мог сказать не много: я любил местный лес, он казался загадочным, сторонился кладбища и терпеть не мог местных детей, проще шпану, как говорил дед. Но, несмотря на, казалось бы, перевес минусов, я любил Черную за собственную свободу. В Черную я всегда приезжал один, меня никто никогда не провожал. Гордо сходя с автобуса, я шел до дома лесной тропой. Когда я подходил к своему шестому дому, бабушка уже стояла в калитке и ругалась, что я опять шел по лесу один. Как она это делала, до сих пор не ясно. Мама никогда не предупреждала ни меня, ни Ба о том, когда я окажусь у последней. Но меня в отличии от бабушки всегда радовали такие одиночные прогулки. Ба никогда не злилась дольше пяти минут. Даже если я всерьез косячил, моим основным наказанием были ее грустные глаза и терзание совести. Сюда редко приезжали из города, поэтому природа не была «потопанной». Я с легкостью мог найти себе укромный угол близ деревни и наслаждаться книгами или же наблюдать удивительно суетливую жизнь маленькой деревни. Я должен сказать, что местные плохо принимали чужих, да и люди попросту не любили эти места. Кладбище соседствовало с деревней в шесть домов не просто забор к забору. Некоторые старые захоронения находились на участках местных, а те участки, что были выставлены на продажу и вовсе широким шагом заходили на кладбище. Местных давно уже перестала волновать эта проблема, участки были большие и нужды трогать могилы не было. При обработке земли, силы стариков кончались еще на середине участков. Потенциальные покупатели недвижимости же просто предпочитали обходить это место стороной. Прямо за могилами находился лес. Здешняя ребятня его просто обожествляла, ночи и дни проводя там. Мне чаще всего места там не находилось, и я скитался вокруг деревни по холмам, покрытым деревьями, но отчего-то не считавшимися «лесом». Нарицательное имя «лес» или "черныш" носила густая посадка за кладбищем. Несмотря на не многочисленность домов и жителей, детей набиралось а ж девять человек. И почти все они меня гнобили. В основном численность детей была заслугой восьмого дома, достопримечательностью которого были четверо мальчишек близнецов. Дом Пеутовых был самым большим и далеким от леса, но именно их семья активнее всего боролось с кладбищем, как только это могла делать семья с четырьмя малыми на руках. Но и у них, как можно видеть и сейчас, ничего не получилось. Не знаю, как в такую глушь занесло относительно молодых родителей, но подозреваю, что численность мальчишек сыграла не последнюю роль в этом происшествии. Их участок перешел по наследству, и поэтому старожилы приняли их более-менее не плохо. Квартиру отца семейства они продали и построили дом. Другого жилья с того момента у них не было. Это сильно растаивало Алину, старшую сестру близнецов. Моя погодка вовсе не была в восторге от всей этой жизни в деревне: четыре свалившихся брата и прочие беды. Сейчас я приехал сюда уже шестое лето подряд. Когда я впервые приехал сюда, местная ребятня встретила меня враждебно. Тогда еще маленькая компания, состоящая только из троих детей, напрочь меня игнорировала. В первый же день, когда я подбежал к ним поздороваться, они организованно прошли мимо, даже не посмотрев в мою сторону. Казалось, они просто отрицали мое существование, не отвечали на вопросы и игнорировали предложения. Несмотря на все мои ухищрения, попытки привлечь их внимание и завоевать доверие, я каждый раз оставался ни с чем, а они уходили на свою «базу» в лес. Я терял кучу времени, придумывая способы сдружиться, но говорить с ними было, что со стеной. Компания трёх мальчишек все так же круглыми сутками торчала в лесу за кладбищем и не давала мне никакого шанса за ними даже проследить. А я пытался! Оооо как я пытался! Они, казалось, просто исчезают, растворяются среди деревьев в один момент! Было дико интересно, чем они занимаются в глубине леса. Мне казалось, там за изгородью могил, через ручей, творится настоящее чудо. Однажды я смог проследить за ними до ручья, но ни к чему хорошему это не привело: местному «дядьке», семнадцатилетнему парню, пришлось вытаскивать меня из воды. Они схватили меня, прошипели что-то про то, что я не достоин этих мест, побили и просто бросили ошалевшего там. Мне было восемь, и я просто разревелся прямо там, на берегу чуть не захлебнувшись, расстроенный тем, что, по их словам, я был просто недостоин . Их интонация, безудержный и беспочвенный гнев, мало походили на человеческий. С тех пор они еще долго задевали по любому поводу при любой встрече. Отстали они только через года два-три, когда я окончательно перестал на них реагировать. Я бы сказал, они смирились с моим присутствием. Примерно тогда я стал общаться с Алиной, и она быстро стала мне хорошим другом. А я даже помогал ее отцу строить «антипроходную» в Черныш, проще высокую изгородь для кладбища. И вот, этот год все поменял. Я приехал сюда снова с Темкой, моим братом, который младше на четыре года. Он умен, серьезен, закрыт в себе и надменно весел, как раз в той степени, когда все эти черты не вызывают у взрослых желания подтрунивать ребенка. К моему ужасу и изумлению, он удивительно быстро сошелся с моими бывшими обидчиками. Впрочем, потом подумав, я решил, что это был закономерный поворот. Ужасный, но закономерный, учитывая характер Темы. Все лето я ждал подвоха. Все лето я жил напряженном ожидании. Но оно почти подошло к концу, и я решил расслабится. Мы должны были уехать за две недели до конца лета. Наши вещи собраны уже третью неделю. Мы должны быть дома уже больше недели. Что-то шло совсем не так .Мы ждем команду, как «сидеть» или «голос», обычно она поступает вовремя. Она означает, что все готово к возвращению: няни, репетиторы, секции, даже новые увлечения и полный подробный план, казалось бы, не нашей жизни. Я ненавижу всё это, как и свою безучастность и бесправие, но сейчас отсутствие этого тревожит, такого никогда не было. Но ба и дед спокойны и говорят, что всего-то возникли легкие трудности, и, кажется, от их слов отлегает. Ведь лишние дни каникул еще не вредили?