Заветные слова

Каон сидел на подоконнике и задумчиво поглаживал турболиса меж локаторами. Зверь урчал, иногда зевал, но не спешил сбежать от ласки хозяина. Она была ему приятна, да и куда бежать, когда все дела сделаны, пленники в камерах, а члены Дивизии заняты кто где и кто чем... Вот они двое, например, сидят и ждут. Точнее, ждёт Каон, а он, Искроед, просто всегда находится рядом с ним. Так уж повелось с давних пор... Турболис зевнул, поднял морду и ткнулся ею в ладонь слепого. Мол, гладь ещё, чего остановился, всё равно ведь ничего не делаешь. Они сидели так уже не один брийм, а может, даже орн. Каон перестал обращать внимания на показания внутреннего хронометра, стоило ему занять место у иллюминатора. Здесь, вообще-то, было хорошо. Так тихо и спокойно на Искре давно не было, тишина вокруг окутывала и согревала. Не было желания подзаряжаться или заправляться, не было и скуки. Сидеть и ждать можно было бесконечно, так казалось слепому... Турболис знал, кого именно ждал хозяин. Он ощущал это в его фоне, в изменениях движений пальцев, поглаживающих за локаторами и под нижней челюстью, которые становились медленнее и плавнее, когда Каон глубже уходил в свои мысли. И тогда зверю приходилось вновь привлекать к себе должное внимание: ронять что-то, бить, или просто утыкаться мордой в корпус хозяина и тихо рычать - "не забывай обо мне, я ведь Тут, с тобой". Каон любил своего питомца, ведь его подарил командир, просто однажды притащив его и сказав, что теперь турболис будет частью команды, а Каон должен обучить его всему: чтобы не путался под серво, выполнял некоторые приказы и вообще - чтобы был полезен Дивизии, а не даром потреблял казённый паёк. Тарн умолчал лишь о происхождении зверя, о его некогда принадлежности к автоботам. Но Каону было все равно - за короткое время Искроед стал частью его актива, лучшим другом, не считая Воса, но не смог заменить внимания командира, которое слепой потерял, стоило на горизонте появиться этому безумному медкону, Фарме... И новой цели - уничтожить Мегатрона. Это была, вне всяких сомнений, навязчивая идея, от которой Тарна не мог отвратить никто - да никто и не пытался. Они всегда шли за своим лидером до конца, не оспаривая его мнения и тем более приказов. Всегда, как единое целое, словно маленькая, но очень крепкая семья... Искроед вновь поднял морду, положил лапу на коленный шарнир хозяина и совсем тихо тявкнул. Он ощущал эмоции слепого, как свои, словно был с ним одним целым. - Он придёт, Искроежка, и все объяснит, - тихо прошептал Каон, чуть сильнее сжав острый локатор питомца, - он когда-нибудь придёт и расскажет нам все, что бы мы ни спросили... Если бы ты знал, как сильно я хочу заглянуть ему в оптику. Узнать, какого она оттенка, увидеть его улыбку, когда он скажет, что с войной покончено. Если бы ты знал... Турболис заскулил. Он прекрасно понимал, о ком говорит хозяин, и почему его Искра наполняется болью и грустью. - Я верю, - из черных провалов потекли слезы омывателя. Это все, на что была способна выжженная оптика. Черные, точно смоляные дорожки на щеках, капельки на корпусе. Он никогда не сомневался в выборе своего пути, своего командира. Всегда готов был идти за ним и в Плавильню, и в любую битву. - Он ведь объяснит, должен рассказать, почему так поступил, почему так больно во всем корпусе. В Искре... Тарн все расскажет. Каон шумно стравил воздух и отпустил турболиса. Фантомных болей он очень быстро научился не замечать, но порой они все же досаждали ему. Искроед, однако, не убирал морды с колена хозяина, продолжая глухо рычать, когда мимо проходил кто-то из автоботов. Ему не надо было даже видеть инсигний, чтобы чуять их издалека... Больше всего он не любил шумного синего меха, который уже несколько раз пытался заговорить с хозяином. Разве он не видел, что не желает бывший член Дивизии Правосудия с ним общаться, ну что тут непонятного... Не хочет, и всё, казалось бы, зачем лезть снова и снова. Кажется, меха звали Скидс, так он представился Каону в первый орн пребывания Тут. "Привет, дружище, кажется, наша война окончена. Можно забыть про цвет инсигнии, про оружие"... Автобот тогда попытался сочувственно коснуться манипулятора Каона, когда увидел его оптику, точнее ее отсутствие, но ему пришлось спешно отступить - рычание турболиса не сулило ничего хорошего. В тот орн Скидс больше не делал попыток наладить с Каоном общение, зато каждые последующие разы что-то приносил. - Не будешь заправляться, быстро лишишься сил, - болтал автобот, и однажды Каон не выдержал. Полетели на пол кубы с энергоном, разбиваясь вдребезги, заливая все своим содержимым, а сам слепой стоял перед Скидсом, сжимая кулаки. - Какой смысл во всем этом, если мы уже дезактивы! Нам больше не нужно подзаряжаться и заправляться, запомни это и оставь меня в покое! Больше Скидс не приходил, лишь иногда заглядывал в пустую кварту, словно проверяя, там ли еще чокнутый десептикон... Каон сидел на подоконнике, словно и не намеревался слезать с него никогда. Он ждал... Тарн ведь все ему расскажет, объяснит, а потом обнимет, и они никогда больше не будут расставаться. Они ведь, несмотря ни на что, одна семья. Что бы ни случилось. Всему есть объяснение, даже если на первый взгляд его не существует. - Эй, может, ты все же слезешь с этого подоконника? Там вроде бы... - очередная попытка Скидса привлечь к себе внимание закончилась рычанием турболиса, рванувшего за слишком словоохотливым надоедой. - Искроед, оставь его! - лениво остановил зверя Каон, неохотно слезая. Он прекрасно понимал, что Тут клыки и когти не причинят вреда автоботу. Проще уйти и поискать другое место, а то некоторым словно магистральным намазано, лезут и лезут!.. Или у автоботов в ходу другие поговорки? Неважно. Тут - все это не имеет никакого значения, надо лишь привыкнуть, это вопрос времени. Которого, впрочем, Тут в прямом смысле как раз и нет. Выйдя в коридор следом за Искроедом, Каон вдруг замер, прислонившись к стене плечом. Что-то привлекло его внимание, да и лис прислушивался, судя по напряжённому гудению его вентсистем. В такой привычной уже тишине были слышны голоса. Много, по крайней мере, мехов было не меньше четырех. Они о чем-то шептались, кажется, ворчали и смеялись. - Вот он удивится, - знакомое чириканье донеслось до аудио, и слепой резко обернулся. Он не мог бы спутать свет этих Искр ни с чем другим, ведь слишком хорошо их знал. Всех четверых. Турболис радостно взвизгнул и рванул в направлении новоприбывших. - Ого, неужели решил сам нас встретить... Эй, Искрожуй, хорош лизаться, и тут от тебя покоя нет! - послышался знакомый хриплый звук вокодера Хелекса, смешок Тезаруса, поддакивающего приятелю, чириканье Воса... Каон смотрел на их приближающиеся к нему Искры и не мог понять, радоваться или грустить, ведь если они Тут, значит, война проиграна, они дезактивы, как и он. - Эй, чего замер, как статуя? Только идиотских синих цветочков не хватает, - тяжелая ладонь Хелекса легла на плечо Каона, а потом его крепко стиснули маленькие манипуляторы ганформера, его напарника. Слепой не реагировал. Он смотрел прямо перед собой - на ярко пылающую зеленую Искру, принадлежащую меху, которого он ждал больше всех. Такая знакомая, почти родная. Несмотря ни на что. - Ты же расскажешь мне... – выдохнул Каон, делая шаг вперёд и оказываясь в объятиях фиолетового танкбота, - я лишь хочу знать причину... почему... По щекам вновь побежали чёрные слезы омывателя. - Прости, Каон... - только и смог ответить Тарн, а потом - долго-долго не двигался с места. Они так и стояли в коридоре, даже когда разбрелись остальные, которым наскучило ждать, пока этим двоим надоест красноречиво молчать друг с другом. Да и командиру, надо думать, не понравится, если кто-нибудь хотя бы краем оптики заметит блеск омывателя на его больше не закрытой маской лицевой обшивке... - Пошли, Вос, поищем сверхзаряженного. Повод есть как-никак... О, а вот кто нам все тут покажет, - знакомые голоса и чириканье слышались уже на приличном расстоянии. Судя по всему, Скидса они сходу определили к себе в проводники, а тот был и не против. ...Тарн улыбнулся и отстранился, но тут же сжал Каонов манипулятор, словно боялся потерять снова. - Идем к ним?.. Зелёная Искра теперь пылала ровным светом. Да и как иначе: вся их маленькая семья вновь была в сборе. Навсегда.