Религиозность в голове

Как же это банально звучит, но Стайлзу, к счастью плевать. Он — задыхается от пахучих духов, которые разносятся по школьному коридору магическим шлейфом. Лидия всего лишь жертва, продавшая колдунье свои эмоции взамен на неземную красоту и величественное обаяние. А может, она и сама ведьма, забравшая чью-то королевскую внешность вместо жизни простолюдинки. Никто не знает её прошлой жизни и не узнает, царица достаточно неприступна. Но Стилински упорный и способный малый пробьется сквозь неприступную скалу, жертвуя порою ценой своей жизни. Попадает в различные уловки и выкручивается из трудных жизненных ситуаций. Просто он — сын копа и привык выходить из любых перепалок сухим, абсолютно сухим. К такому порядку пора бы и приучать всю стаю, но Скотт — его лучший друг, обменял в младенчестве этот дар на большое и любящее сердце, иначе как объяснить простодушную улыбку, способную очаровать саму тьму? Если у него спросят: «Есть ли у тебя вредные привычки?». Он точно отрицательно помашет головой, ведь таковых не имеется. Но на вопрос Мелиссы МакКолл о каких-либо болезнях в последнее время, смущенно закусит губу и неуверенно помашет головой вправо-влево, давая нетвердый ответ «нет». Как соврать маме друга, что его длинные пальцы могут легко набрать имя, не глядя на клавиатуру? Он болеет им давным-давно и от него не прописано лекарств, да и он не хочет лечиться от столь великолепной болезни под названием « Лидия Мартин». Звучит слишком по-девчачьи наивно и слащаво, но Стайлз адерроловозависимый романтик. Такова уж судьба обыкновенного юноши тире мечтателя. Ярко-красная помада на пухлых губах, глаза цвета малахита и острый на резкие слова язык — это его почти что религия, не будь богохульство грехом, Стилински явно бы ударился в отшельничество и создал свою церковь. Но чрезмерная безответная влюбленность нынче распространена на всех подростков, он не единственный такой — отвергнутый. Больно забивать занозы под кожу, создавая витиеватые тянущиеся от ладоней до предплечий шрамы. Вены пробиваются синим пламенем сквозь аристократическую бледность, и сжимать руки до тряски становится порою невыносимо. Трудно жить вот так! Вдыхать аромат духов и понимать, что человек не твой и не будет им! Стилински не хочет становиться религиозным фанатиком, потому что атеистов нынче слишком много и его просто сожгут, ведь «не пихайте свою религию мне в голову» . Небо человека над головою голубое с перламутровым окрасом, чертовски красивое. А ещё трудно нести свой груз на искореженном сердце алого цвета. Голова по-своему тяжёлая и мысли путаются-путаются-путаются в плотную паутину размышлений. И кто наделил людей способностью рационального мышления? Самое обидное, что эмоции и чувства подавлять нельзя, поэтому иногда человек не знает, как же поступать под напором. — Стайлз? — она смотрит с укором, ну конечно, потому что он  — сдался и поддался жалкой игре тьмы в облике Ногицуне. Рубашка, джинсы и кеды, поверх толстовка, всё тот же никчемный парень из средней школы. — Лидия? —  она как всегда огненно-рыжая и неприступно-опасная для всех Банши, но не для Лиса, не для него. Юбка, каблуки и укладка, девушка-королева из старших классов. — Что ты делаешь здесь? — выделяет интонацией последнее слово. Да, действительно встретиться в двенадцатом часу ночи на городском кладбище, весьма странно для подростков, но не этих. — Тот же вопрос хочу задать и я тебе, милая. Одиночество в толпе, слышали ли Вы о таком широко распространенном понятии в обществе? Тёмный кицуне осознал всё это на себе. И сейчас, когда этот чертов дух, в этом тощем не его чертовом теле, говорит не те чертовы слова для этого рта — Мартин хочется заорать, чтобы ему голову снесло. Так легче станет. Но где-то за темнотой, толщиной в один сантиметр и шириной в чёрную дыру прячется её Стилински, спрятан, если быть вернее. Она чувствует эту красную соединяющую их ленту и то, как она натягивается, желая оборвать всё, но законом так не писано. — Почему так? — Лидия плюёт на правила и короткое платье, садится на капот синего стайлзовского джипа, тот скрипит ворчливо, но чувствует родную душу. Лишь протянуть время, а там и Малия подтянется. — Как? — не-Стилински садится рядом с ней и смотрит на сумерки ночи. Философия. — Ты поглотил Стайлза, но ты ведь не злой, зачем ты это делаешь? — она заглядывает своими изумрудными глазами фонариками и сводит его с ума. И Лис теряется, не зная, что ответить на такой простой вопрос. И где-то внутри него живым пламенем бьется настоящий обладатель этого имени, он не сдаётся, пробивает стальные стены иллюзий и рвется в бой, хоть и неравный. — Откуда ты знаешь, что, — останавливается и машет головой в сторону, намекая на парнишку, — он настоящий, вдруг я — его отражение? Юноша соскакивает с места и начинает протаптывать маршрут от машины до раскинутого дерева с извилистыми ветвями. Тишина властелин всех разговоров, дающая паузу в неловкий момент. — Он умеет любить, а ты — нет, — говорит и улыбается накрашенными алыми губами. — Безмозглых стерв, не видящих дальше, чем свой туалетный столик, уж нет, извольте, — машет руками: « пожалуй, не сегодня ». Она молчит. Обидно, если честно. — Ты слабый, — утверждает это для себя и совсем каплю для Ногицуне, который начинает надвигаться на неё и орать неестественно громко для их тихого общения пару минут ранее. — Я? Да мне тысяча лет, это Вы жалкие дети не сможете убить меня! — Поэтому и говорят, что женщины гораздо сильнее в моральном плане, нежели мужчины. Позади него загораются голубые огни койота. Тейт рычит, готовится запрыгнуть на врага, но останавливается под взглядом Банши, временно заменявшей ей Альфу. — А ты, чертовка, позвала подмогу, впрочем, она не пригодится. В следующий момент Кицуне, нет, Стайлз падает на землю в конвульсиях и молится-молится-молится. Его религия — красные губы с ухмылкой, зеленые глаза и неизменные колкости на кончике языка.

Молится-молится-молится. Желая, чтобы однажды Лис исчез. Такого счастья на свете не случается.