Need you now

Уже не первый раз они выступали вчетвером. Он, Адам, Кристина, Си Ло. Команда, четыре наставника Голоса. Их общим номером открывался сезон; Блейк привык к этому, но что-то изменилось теперь. Он не знал, что именно, и не мог толком объяснить даже себе; просто они четверо вышли на сцену, а Блейку казалось, что там, на сцене, никого нет, кроме них с Адамом. Музыка унесла его. Он ничего не видел и не слышал — ни зал, ни коллег-наставников — во всём мире были только Адам и музыка. Странный момент, словно застывший во времени, — и Блейк вдруг захотел, чтобы это длилось вечно. Стоять на сцене с Адамом. Играть на гитаре, петь, чувствуя музыку под кожей — как она бьётся с пульсом, — смотреть на Адама и видеть, что и он чувствует так же. Сколько раз Блейк наблюдал за поющим Адамом? Да сотни раз. И на концертах Maroon 5, и на Голосе. И ни однажды он выступал вместе с ним. Так что изменилось сейчас? Почему всё теперь... по-другому? Почему тянет смотреть без конца на то, как Адам закрывает глаза и поёт, и обнимает рукой стойку микрофона, и растворяется в музыке? Блейк смотрел, как заколдованный. А позже, прогоняя этот странный момент в памяти, не мог понять, что с ним было. Наваждение какое-то. И в нём, конечно, музыка виновата. Он же, в конце концов, всегда считал Адама хорошим музыкантом... — Я тебя люблю, Блейк. Обычные слова для Адама. И для Блейка тоже. Они привыкли обмениваться такими шуточками, обниматься и всячески радовать публику. Это было ещё одной фишкой шоу, как и вечный флирт Си Ло с красивыми участницами. Да и просто — они же друзья, почему не обняться и не сказать друг другу какие-нибудь глупости-нежности? Больше на камеру, конечно, а всё же. Адам был искренен в своих словах, и Блейк тоже, и объятия честными были. Дружескими. Блейк Шелтон и Адам Левин — лучшие друзья, это все знают. Но как-то раз Блейк обнял Адама и подумал, что не хочет отпускать. Совсем. Так бы и держать его, и к чёрту выпуск... Но Адам выкрутился у Блейка из рук и назвал противным. Шакира и Ашер посмеялись, публика тоже, ну и Блейк с ними — ведь это была шутка, да, просто очередной момент «броманса» парочки наставников с Голоса... Карсон потом, после эфира, припомнил его Блейку и ещё раз похохотал. А вот Блейк уже не мог смеяться. Не смешно ему было... почему-то. Он снова не сумел объяснить себе, что такое с ним произошло и что за странное желание — прижать Адама к себе и замереть так примерно на вечность. Всё становилось хуже и хуже. Между выпусками Голоса они с Адамом не очень часто виделись — концерты, встречи, интервью, — и забыть о тех глупых эпизодах было легко. Но стоило Блейку сесть в кресло — через два кресла от Адама, — и всё опять возвращалось. Он даже сам не замечал. Просто ловил себя на том, что смотрит на Адама — чаще, чем нужно; смотрит и подмечает мелкие детали, на которые раньше не обращал никакого внимания. Вот Адам слушает участника слепых прослушиваний — очень внимательно, чуть склонив к плечу голову; вот Адам вскакивает с места и стоя хлопает певцу, который ему особенно понравился; вот Адам с улыбкой вышучивает Си Ло, отвергнутого красавицей-участницей; вот Адам, гордо вздёрнув подбородок, рекламирует себя кому-то, кого очень хочет в свою команду. Блейк пытался сосредоточиться на другом и других, но взгляд против воли всё равно соскальзывал к Адаму. Это было как наваждение. Бороться бесполезно. — Я тоже люблю тебя, Блейк. Конечно, не в сексуальном плане. — Не могу сказать того же. Это сорвалось у Блейка раньше, чем он успел подумать. Но брать свои слова обратно он бы не стал, потому что сказать тянуло именно это; Блейк замер и вгляделся в лицо Адама, пытаясь там увидеть... Чёрт знает, что он хотел увидеть, но не увидел и почувствовал вдруг странное, горькое сожаление. Адам любит его, ну разумеется, но не в том смысле, а Блейку, кажется, хотелось, чтобы именно в том. Он не знал. Он не хотел даже думать об этом своём безумном желании. Лучше засунуть его подальше и не углубляться, не пытаться понять и разложить на части, может, само пройдёт. Не прошло. — Не трогай меня! Отпусти! Адам терпеть не мог, когда Блейк лез к нему с объятиями и уж тем более с поцелуями. А Блейк стал делать это при любом удобном — а чаще и неудобном — случае; по-честному, слишком часто, чтобы это могло сойти за шутку для публики. Но никто ничего не заподозрил. Ни Адам, ни зрители, ни коллеги-наставники. Разве что Карсон поглядывал как-то странно и будто уже собирался сказать что-то Блейку, но в последний момент решал молчать. Неужели он понимает?.. Да что понимать, Блейк и сам не знал, что такое с ним творится, но за рамки шуток и дружеских объятий это уже точно вышло. Потому что обнимать и целовать Адама ему хотелось всё чаще. А заключив в объятия, не разжимать рук, не отпускать, не отдавать... В такие моменты Блейк думал о Миранде. Но Адам сразу же вытеснял из мыслей и Миранду, и всё на свете. Блейк просто помешался на Адаме Левине. Иначе, чем «помешательство», не назовёшь. «Я сошёл с ума» — поставил сам себе диагноз Блейк, когда выступал на Голосе с Шакирой. I can’t fight it anymore. And I wonder if I ever cross your mind? For me it happens all the time.* Такие слова он должен бы петь Миранде — или, во всяком случае, какой-нибудь красивой женщине. Но Блейк смотрел со сцены только на Адама и чувствовал каждое слово как резкий удар в солнечное сплетение... слишком они были правдивы, эти слова. But I lost all control and I need you now.** «Ты точно потерял контроль, Шелтон. Совсем. Спятил...» И это сумасшествие не излечивалось. Блейк пытался снова и снова. Но однажды понял — без толку; всё уже зашло слишком далеко. *Я больше не могу с этим бороться. Интересно, думаешь ли ты обо мне хоть иногда? Потому что со мной это случается постоянно. **Я потерял контроль и сейчас мне нужен ты.