Волки

Они не говорили о Патронусе Сириуса. Все ожидали, что это будет Бродяга, как у Джеймса — Сохатый, у Питера — Хвост, а у Ремуса — волк. Никто даже не спрашивал, к какому счастливому воспоминанию он обращался, чтобы вызвать его. Это было щекотливой темой для Сириуса, так что они оставили его в покое. Но все, конечно, нужно обсудить в определенный момент, и не важно, насколько не хочется этого делать. Вот и обсуждение Патронуса Сириуса всплыло на шестом курсе после случайной встречи с дементором в Хогсмиде. Выходные в Хогсмиде были обычно любимыми у Мародеров. Эти несколько часов вдали от замка и уроков они проводили, как правило, за угловым столиком в «Трех метлах», планируя новые розыгрыши, или в «Сладком королевстве», запасаясь конфетами на неделю вперед. Никто из ребят не ожидал встретить блудного дементора в маленькой деревне в середине ноября именно в эти выходные, но это все равно случилось. Каждый из Мародеров покинул «Сладкое королевство» с пакетом сладостей, направляясь в «Три метлы», когда Сириус заметил его. Он ощутил внезапную волну отчаяния до того, как увидел дементора, и холод, пробежавший вдоль позвоночника, не упрощал ситуацию. Он выхватил палочку, направляя ее на стража Азкабана, и сконцентрировался на самом счастливом воспоминании, о каком только мог подумать. — Экспекто Патронум! — выкрикнул он, и с кончика его дубовой палочки сорвался серебристо-голубой волк. Ближайшая к ним группа студентов замолчала, глазея на полностью сформированного волка, преследующего дементора. Как только проблема была решена и Патронус растворился, по окружавшей их толпе прошелся ропот: о дементоре и о том, кто от него избавился. Сириус убрал свою палочку в карман, не говоря больше ни слова, и суетливо двинулся к «Трем метлам», опережая других Мародеров. Он наверняка поджал бы хвост, если бы был Бродягой. Скользнув в паб и оккупировав их обычный столик, он открыл одну из конфет, занимая себя. Остальные зашли позднее, рассаживаясь за столом возле Сириуса. Ремус, как обычно, занял место рядом с ним, но Блэк отодвинулся. — Это было ловко, Бродяга, — прокомментировал Джеймс, пытаясь разговорить друга. — Мы не успели даже достать наши палочки, но ты справился на отлично. — Ага, — пробубнил Сириус, опуская голову. Он правда не хотел говорить об этом, но знал, что должен. — Мы не видели твоего Патронуса годами, — невинно отметил Питер. Он был несколько наивен, особенно когда дело касалось эмоций. — Я знаю, — пробормотал Сириус, все еще не поднимая взгляда. Этому была причина; Блэк не стеснялся своего Патронуса, но он не любил показывать его. Это напоминало ему о кое-чем безнадежном, том, чего у него никогда не будет. Ремус молчал, поглядывая иногда на Сириуса, пока другие двое разговаривали. Он догадывался, почему Сириус избегал вопросов и заявлений, но не поднимал эту тему ради друга. Если тот не хочет говорить об этом, Ремус не станет заставлять. Но Джеймс Поттер, конечно, был адски любопытен. Он продолжал давить, пытаясь добыть информацию из своего лучшего друга: — Так что у тебя за воспоминание? — словно вскользь спросил он. — Я бы предпочел не говорить об этом, — ответил Сириус, вертя в руках свою палочку в попытке отвлечься от этого разговора и того, к чему он вел. — О-о, ну Сириус, — донимал его Джеймс. — А я расскажу тебе свое, — торговался он в надежде, что это сработает, но Сириус лишь покачал головой. Поттер решил пока что оставить эту тему, но он точно не сдавался на сегодня. Он не остановится, пока не получит все ответы. Сириус не использовал заклинание Патронуса с тех пор как они его учили, а это было аж на третьем курсе. Все вернулось в старую колею, когда Джеймс наконец отстал, и ребята стали планировать розыгрыш на конец месяца, включавший в себя пузыри, фейерверки и клей. Вернувшись вечером в замок, Сириус сразу пошел в комнату и задернул полог своей кровати, чтобы друзья не доставали его. Правда его действия не принесли плодов, так как Джеймс как ни в чем не бывало отдернул полог назад и плюхнулся на край блэковской постели. — Так что-о? — протянул Поттер, заглядывая Сириусу в глаза. — Все еще не хочешь говорить об этом? — Нет, Сохатый, — буркнул Блэк. — Я правда не хочу. — Джеймс, оставь его в покое, — окликнул друга Ремус, видя, что тот нервирует Сириуса. — Ты знаешь что-то, чего не знаем мы, Лунатик? — спросил Джеймс, оборачиваясь к молодому оборотню. — Нет, — ровно ответил тот. — Я просто вижу, что ты раздражаешь его. Джеймс снова бросил эту тему, хотя ему все еще было любопытно. В конечном счете, ребята сели делать домашнюю работу; Поттер уснул через час, а Питер вскоре после него. Ремус и Сириус лежали без сна, пялясь в потолок. Через полчаса Сириусу надоело, и он выполз из своей кровати и перешел к Ремусу, давая о себе знать перед тем, как отдернуть полог и сесть на край. — Я хотел бы поговорить об этом, — прошептал Сириус. — Просто... не с Джеймсом или Питером. — Что такое? — мягко спросил Ремус, усаживаясь в своей постели. — Это насчет моего воспоминания, — сказал Сириус, избегая пересекаться взглядом с Ремусом. — Что с ним? — спросил Люпин, стараясь не давить, испытывая лишь любопытство и беспокойство за друга. Сириус никогда не был таким тихим и уж тем более не был никогда таким робким. — Оно... — замялся тот, наконец глядя Ремусу в глаза. — Оно о тебе, — пробормотал он. Ремус моргнул в удивлении пару раз. Самое счастливое воспоминание Сириуса о нем? Но что это за воспоминание? — Правда? — прошептал Люпин. — Помнишь Хэллоуин на третьем курсе? — тихо сказал Сириус. Когда Ремус кивнул, Блэк продолжил: — Помнишь, как мы застряли в том шкафу на три часа? Как мы проговорили ни о чем все это время? Это мое самое счастливое воспоминание. Ремус моргнул еще несколько раз. Стоит ли ему сказать, что это и его счастливейшее воспоминание? В тот день Ремус понял, что пропал, просто слушая, как Сириус часами говорил о том, что любит, и делал это с такой страстью, что сердце Люпина трепетало. Сириус начал думать о худшем, когда Ремус никак не реагировал несколько минут, теребя подол пижамной рубашки. Как только Ремус принял решение, он положил свою руку поверх руки Сириуса, что заставило того поднять взгляд. — Мое тоже, — мягко сказал Люпин, растягивая зарубцованные губы в небольшой улыбке. — Да? — пораженно выдавил Сириус. Наступила его очередь шокировано моргать. Ремус кивнул, делая глубокий вдох: — В тот день я понял, что, вероятно, люблю тебя, — прошептал он в надежде, что Сириус не расслышал его слов. Блэк моргнул еще несколько раз. Он правильно все расслышал? Ремус только что сказал, что, возможно, любит его? Это поселило в груди странное чувство, словно там бились сотни стрекоз. — Это было слишком? — взволнованно спросил Ремус, видя затихшего друга. — Нет, — обнаружил себя говорящим Сириус. — Потому что тогда я понял, что, возможно, люблю тебя, — тихо произнес он, вновь встречаясь глазами с Ремусом. Странное ощущение стрекоз в груди, кажется, перешло к Люпину, сопровождаемое теплом, заставившим того улыбнуться. Вид улыбающегося Ремуса умножил количество стрекоз в груди Сириуса, и что-то заставило его податься вперед. Ремус встретил его губы на полпути. Поцелуй вышел немного неловким и грязным, но это был лучший поцелуй, что только был у обоих. — Так мы теперь?.. — спросил Сириус, когда они отстранились. — Вместе, я надеюсь, — тихо проговорил Ремус. Он должен был понять раньше, ведь обычно Патронусы совпадали у предназначенных друг другу людей, а у Сириуса и Ремуса были волки. Это должно было что-то значить. — Вместе, — согласился Сириус, улыбаясь и крадя еще один поцелуй.