Joker

Дэн слышит крики. Сначала крики доносятся откуда-то издалека, но потом становятся ближе. Уже не просто крики, а рыдания. Судорожные, громкие, хриплые. Непрекращающиеся. Дэн хочет закрыть уши руками, но руки не слушаются его. Вопли раздирают его барабанные перепонки, пробираются под кожу, въедаются в череп. В доме тихо. Закрыты все окна. Вязкая темнота комнаты не пропускает ни единого звука. Крики — в голове Дэна. Его собственные крики. Дэна трясёт. Крик уже больше похож на хриплый лай. Под Дэном чуть скрипит кровать. Его руки лежат на его груди, придавливают его к матрасу, дрожат крупной дрожью. Дэн пытается поднять их, накрыть уши вспотевшими ладонями, чтобы не слышать криков. Руки заламываются, ломаются, не слушаются. От крика раскалывается голова, и парень начинает скулить от боли. Но вот наконец ему удаётся поднять свои жилистые, такие страшные в темноте руки и прижать их к ушам. Крики в голове Дэна мгновенно стихают. Никто не кричит. Не лает. Но парень знает, что наступит после этого. Когда замолкают крики в его голове, начинает кричать его дом. Сначала Дэн ещё надеется, что на этот раз этого не произойдёт. Он стискивает зубы, сжимает губы и медленно убирает руки, не издавая ни звука, мысленно молясь, чтобы дом молчал, чтобы приступ закончился, и Дэн мог уснуть. Но дом не молчит. Дэн уже слышит, как на кухне звенят в ящике стола ложки и ножи. Чей-то вздох доносится из прихожей. Если бы рядом был кто-то, кто помог бы ему справиться с очередным приступом… но Дэн одинок. Был лишь один человек, который мог ему помочь, но звонить ему и звать его на помощь нельзя, Дэн запрещает себе даже думать о нём. И что самое омерзительное — в ту ночь случился перебой с электричеством, и Дэн не может включить ни одну лампу. Он наивно полагал, что сможет справиться с приступом в одиночку. Он думал, что стойко перенесёт все нападки чудовищ, которых рисовало его воображение, и сможет их прогнать. Но чудовища ещё даже не появились, а Дэн уже сломлен. Словно маленький мальчик, он плачет, полусидя в своей кровати, ища спасения под старым клетчатым одеялом. Маленький мальчик внутри Дэна снова хочет кричать. Крики рвутся наружу: мальчик знает, что за ним опять пришли Чудовища. Но Дэн не даёт ему воли, стискивает рукой свои челюсти, давит, давит подступающие рыдания, глотает их, давится ими... Маленький мальчик, дрожащий на кровати, натянувший одеяло до подбородка. Дэн с радостью ушёл бы под одеяло с головой, но тогда, он точно знает, чудовища обступят его кругом, будут смеяться, а потом схватят клетчатый кокон и раздерут на куски. В комнате Дэна темно. Во всём доме темно. Серо. Благодаря тусклому свечению луны видны только очертания предметов. Страшные очертания. На кухне что-то с грохотом падает на пол, и Дэн скулит, кусая свой костлявый палец. Он чувствует железный вкус крови. В темноте его палец из серого превращается в чёрный, окровавленный, и Дэн хочет закрыть глаза, чтобы не видеть, как кровь стекает по ладони. Но закрывать глаза нельзя. Они только этого и ждут. Дэн должен смотреть. Дэн должен всё видеть. Даже когда придёт Он — самый страшный монстр из всех — Дэн должен смотреть. Дэн ненавидит ночь. По ночам для него начинается сумасшествие, по ночам приходят Чудовища, от которых может спасти... теперь уже только утро. Только утром, когда поднимается солнце, Чудовища отступают, а маленький мальчик больше не хочет кричать и засыпает. К счастью, сейчас лето, и парень умоляет солнце взойти пораньше. В комнате очень душно. Дэн весь промок от пота, ему тяжело дышать. Одеяло не спасает, а душит. Ему хочется разрыдаться, убежать, сброситься с балкона. Но Дэн не может пошевелиться. Он может только трястись и ждать. И он трясётся и ждёт в своей постели, вздрагивая от каждого шороха пустой квартиры, от каждого стука голой ветки по окну, от каждой капли воды, падающей из крана на кухне. Каждый звук — пропущенный удар измученного сердца Дэна. Возможно, он слышал бы гораздо меньше этих звуков, если бы была закрыта дверь в его комнату. Он пробовал закрывать её на ночь, но тогда он не мог избавиться от чувства, что за закрытой дверью, в гостиной, над дверной ручкой склоняется горбатое чудовище, которое вот-вот опустит эту ручку, толкнёт дверь и войдёт в комнату. Поэтому Дэн стал держать дверь открытой. Поэтому терпел все эти звуки, убивающие его. Дэн смотрит на дверь, зная, что должно произойти. Он уже слышал вздохи в прихожей. Он уже видел, как тень от вешалки, стоящей в прихожей, превратилась на полу гостиной в тень горбуна. Дверь спальни качнулась и заскрипела, открываясь ещё сильнее, и Дэн заскулил вместе с ней: все окна были давно закрыты, и не было никакого ветра. Кто-то вошёл в спальню. Остекленевшим взглядом Дэн смотрит на дверной проём, хотя прекрасно видит боковым зрением, как слева от него, у двери на балкон, выросла тень. Когда Дэн, сделав невероятное усилие, поворачивает голову и смотрит на тень, она сползает вниз и растекается по полу смолой. Парень уверен, что вот-вот тень снова вырастет уже около кровати, склоняясь над ним, беззвучно смеясь... но этого не происходит. Дэн открывает рот, чтобы сделать выдох, но в ту же секунду слышит под собой быстрый топот. Будто стая крыс под кроватью мечется по полу. И вот уже все четыре угла комнаты наполняются шумом. Там шепчутся, там хихикают мерзкие слепые карлики в замызганных халатах. И теперь всё, что есть в комнате, таит в себе угрозу. Из-под кровати вот-вот покажутся серые призраки-облака и обрушатся на Дэна тяжёлыми тучами; из-за каждого угла могут выглянуть мерзкие чудовища; на полках шкафов прячутся ядовитые змеи; под кроватью крысы топают своими скользкими лапами. Сердце Дэна уже ни на секунду не успокаивается, бьётся со страшной силой и вызывает боль во всей грудной клетке. Он всхлипывает и умоляет непонятно кого, чтобы всё это поскорее закончилось. Дэн знает, что может прекратить этот ад одним телефонным звонком. Он может позвонить тому, кто тут же приедет, успокоит, прогонит всех чудовищ и поможет уснуть... но Дэн дал себе обещание — больше никогда ему не звонить, больше никогда не просить приехать. Дэн болен и знает об этом. Он не хочет становиться для кого-то обузой, поэтому отталкивает этого человека — наверное, единственного во всём мире, кому не наплевать на него. Даже в памяти Дэна образ этого человека искажается, его лицо, будто сделанное из белого мрамора, покрывается трещинами, рот расползается в уродливой улыбке... неизменными остаются только глаза. Глаза, светящиеся синим. Дэн знает, что может успокоиться, лишь заглянув в эти глаза. Но продолжает бороться со своими кошмарами в одиночку. А квартира всё наполняется звуками. На кухне из крана течёт вода, в ванной кто-то звонко смеётся, в прихожей скоблят по стене ногтями. Карлики в углах спальни тихо хихикают, и Дэн знает, что они смеются над ним — беззащитным мальчиком с заплаканным лицом, который сжимает в кулаках мятую простынь и пытается не закричать. Страх уже не парализует Дэна, а наоборот, заставляет искать спасения. Он пытается найти выход, успокоить себя, иначе его сердце, уже бьющееся где-то в горле, разорвётся. И Дэн опять вспоминает Фила. Он старается удержать в мыслях его силуэт и лицо — настоящее лицо, светлое и улыбчивое, а не уродливое и раскалывающееся на части. Фил с самой первой их встречи начал заботиться о нём. Он просто чувствовал, что Дэну нужна помощь, и, как бы Дэн ни отталкивал его, всегда оказывался рядом в трудную минуту. «Почему ты плачешь?» — спрашивал Фил, когда заставал его в слезах, и синие глаза смотрели на Дэна с такой теплотой и грустью, что ему немедленно хотелось перестать плакать. Ничто не успокаивало Дэна так, как тёплый взгляд Фила — в сравнении с ним тускнело даже солнце. Вспоминая Фила, парень улыбается, но потом опять сдавленно скулит и трясётся, рыдая. Потому что Фил сейчас не здесь. Фил у себя дома, спит, и ему ни в коем случае нельзя знать, что где-то в тёмной-тёмной комнате Дэн льёт слёзы и слетает с катушек от страха. Пусть Фил спокойно спит. Пусть Фил навсегда забудет о существовании сумасшедшего Дэна Хауэлла. Дэн скорее умрёт, чем позволит себе втянуть Фила в свой кошмар. И кошмар сгущается. Звуков становится ещё больше, темнота наполняется кривыми тенями и бликами, в воздухе пахнет гнилью. Звуки невыносимы. От звуков вскипает кровь в венах, лопаются сосуды в глазах, надламываются кости. Усиливается стук под кроватью, будто уже не крысы, а один из слепых карликов лежит под кроватью на спине и сучит ногами по деревянному каркасу. Из горла Дэна вырывается мученический стон, который он пытается подавить, стискивая пальцами челюсти. Карлики по углам комнаты взрываются хохотом, а вскоре шум в квартире немного стихает. Дэн уже задыхается, он разжимает пальцы, от которых на лице остаются синяки и глубокие шрамы-полумесяцы. Дэн давится спёртым воздухом, кашляет, сжимая руками живот. Но по-прежнему не позволяет себе закрыть глаза. Если закрыть глаза, слепые карлики обступят тебя и выколют их. От одной мысли об этом Дэна бросает в ледяной холод. Он всхлипывает, зарывается в мокрое от пота одеяло. Он обнимает себя ледяными руками, пока тени танцуют вокруг его кровати. Но вот все звуки начинают тонуть в темноте, а тени боязливо отступают к балконной двери и растворяются. Теперь Дэн слышит самое главное. Он слышит, что из гостиной доносятся уже не просто щелчки или шорохи. Это треск и громкий смех. Внутренности скручиваются в узел. Дэн хочет сжать веки так крепко, чтобы мгновенно заснуть, но вместо этого ещё шире открывает глаза и приподнимается, чтобы заглянуть в гостиную. Чтобы убедиться, что Он снова пришёл. Он — Фарфоровый Джокер. Худшее из чудовищ. Дэн не знает, почему его так зовут. Дэн вообще ничего о нём не знает. Он лишь помнит, что Джокер стал появляться после того, как Дэн познакомился с Филом. Все чудовища боятся Фарфорового Джокера, и только мальчик с воронками вместо глаз почему-то всюду ходит за ним. Джокер приходит редко, но с тех пор, как Дэн поссорился с Филом, Джокер стал наведываться чуть чаще. Фил... расплывчатое воспоминание о нём ни капли не греет, не спасает, пока Дэн плачущими глазами смотрит на урода, разместившегося в его гостиной. Фарфоровый Джокер, словно кукла в человеческий рост, сидит на диване. Он сияет серебряным блеском, будто луна, и Дэн видит его стройную белую фигуру в синих и золотых цветах, его длинные руки с синими венами и поблёскивающую фарфоровую голову. Дэн всхлипывает, видя, что на пол летят рваные комки бумаги. Джокер смотрит на парня красными глазами, хохочет, лязгает огромным зубастым ртом и дерёт его старые рисунки длинными когтистыми пальцами. Ужас переполняет грудную клетку Дэна, когда он снова видит это чудовище. Но на этот раз к ужасу добавляется что-то другое. Это гнев. Дэн больше не может терпеть, он хочет разбить Фарфорового Джокера, хочет раскромсать его на черепки. Дэна трясёт со страшной силой: страх тянет его назад, к балконной двери, где спрятались от Джокера тени; а гнев и злоба тянут вперёд, в гостиную, расправиться с уродливым монстром. Сомнения так невыносимы, что Дэну уже становится всё равно. И гнев побеждает. Дэн стаскивает с себя липкое одеяло, опускает на пол босые ноги и, всхлипывая, встаёт с кровати. Ненадолго лязг челюстей в гостиной прекращается: Фарфоровый Джокер смотрит на него с удивлением, если не с восхищением. Пока Дэн, хватаясь за воздух, на ватных ногах идёт в гостиную, Джокер опять начинает хохотать и манит его к себе длинным указательным пальцем. Дэн скулит, но его шаги, похожие на шаги старого больного человека, становятся всё твёрже. Когда он переходит порог гостиной и останавливается, Фарфоровый Джокер склоняет голову набок, и его огромный рот ещё сильнее растягивается в дикой улыбке. Даже в темноте Дэн может отчётливо видеть все сто блестящих фарфоровых клыков, между которыми застряли кусочки бумаги. Дэн не знает, что делать дальше. Джокер смотрит на него так, будто чего-то ждёт, его челюсти снова угрожающе лязгают. Он откладывает книгу в сторону и разводит руками, будто приглашая Дэна в свои объятия. Дэн хватается за голову и чуть ли не вырывает клок волос. Он хочет уйти обратно, запереться в своей комнате, полной чудовищ, лишь бы не оставаться здесь с фарфоровым монстром. Но колени Дэна подкашиваются, а кровь стынет в жилах, когда в лязге челюстей слышится человеческая речь. «Почему ты плачешь?» — спрашивает Джокер. Его мерцающие алые глаза становятся синими. «Почему ты плачешь?!» — повторяет Джокер. Его улыбка превращается в яростный оскал, а из ноздрей идёт пар. «ПОЧЕМУ ТЫ ПЛАЧЕШЬ?» — верещит Джокер, и Дэн не может не закричать, когда белое лицо монстра покрывается трещинами. Дэн теряет голову. Его руки наливаются свинцом, в глазах темнеет, и он на ощупь бросается на Фарфорового Джокера. Ему всё равно, чем это кончится — разобьётся Джокер или поглотит его своей зубастой пастью. Дэн просто. Не может. Вынести. Его. Слов. Вместо того, чтобы столкнуться с ледяной фарфоровой фигурой, Дэн просто падает на диван. Монстра нигде нет — он испарился. Клочков бумаги нет. Дэн в гостиной один. На несколько коротких мгновений Дэн чувствует облегчение: Джокер ушёл, может, хотя бы теперь это всё прекратится... может, Дэн даже сможет уснуть... Но чей-то громкий вздох, снова донёсшийся из прихожей, даёт ему понять, что его надежды напрасны. Дэн не хочет знать, кто стоит сейчас в прихожей. Дэн хочет оставаться в гостиной, оставаться неподвижным до тех пор, пока не наступит утро. Но он не может больше лежать, уткнувшись лицом в подушки, он не может дышать. Ему приходится встать. Он не хочет приближаться к прихожей, но иначе ему не вернуться в спальню. Он делает несколько шагов, глядя в пол. Что-то мелькает в темноте прихожей, и Дэн машинально поднимает взгляд. Этого нельзя было делать. Дэн ненавидит себя за то, что позволил себе увидеть того, кто обитал в прихожей по ночам. Он дрожит, глядя в пустые глазницы мальчика, неподвижно стоящего у входной двери. Чёрные дыры вместо его глаз становятся всё больше. Мальчик начинает медленно двигаться по направлению к Дэну, и тот уже просто кричит. В его воплях можно различить лишь одно слово: «Нет!», которое он выкрикивает так истошно, что кажется, вот-вот порвутся связки. Заливаясь слезами, он хватается за дверной косяк, сползает по нему вниз и без сил опускается на пол. Его сердце, такое же распухшее от боли, как и его глаза, разрывается в грудной клетке. И мальчик будто бы решает сжалиться. Сквозь слёзы Дэн видит, как мальчик с каменным лицом и двумя огромными дырами на месте глаз медленно просачивается сквозь дверь. Ничто на свете, даже сам Фарфоровый Джокер, не пугает Дэна так сильно, как мысли о лишении зрения. Дэн знает, что скоро его измученные, вечно плачущие глаза ничего не смогут видеть. Редкая болезнь поражает его глаза. Эта болезнь не убивает, но конкретно для него она смертельна. Дэн не сможет жить, не видя ничего, кроме бесконечной тьмы. Мальчик с пустыми глазницами вселял в Дэна ужас, ему казалось, что вот-вот и его глаза превратятся в чёрные воронки. Дэну трудно перестать думать об этом, трудно остановить истерику, перестать бесконечно повторять слово «нет». Но в конце концов он находит в себе силы подняться. Он хочет вернуться обратно в постель и попытаться уснуть. Но в дверях спальни Дэн останавливается. Видимо, он уже начинает привыкать к кошмару, окружающему его. Потому что он даже не кричит, когда видит, что на его кровати фарфоровый монстр светит сине-золотыми глазами, улыбается огромным ртом и дерёт когтем простынь. Теперь Дэн знает, что нужно делать. Непонятно откуда взявшаяся сумасшедшая уверенность помогает ему подойти к фарфоровому уродцу, размахнуться и толкнуть его в плечо. Кулаки Дэна сталкиваются с твёрдой поверхностью. Фарфоровый Джокер не исчезает. Его улыбка расплывается до ушей, пока до Дэна доходит, что произошло. Дэн опять не может дышать. Он больше не отдаёт себе отчёта в своих действиях. Схватив с тумбочки давно молчащий телефон, он бежит на балкон, а сопровождает его дружный хохот уродцев, опять наполнивших спальню. Дэн захлопывает за собой дверь и мгновенно замерзает: ночь холодна даже летом. Синие пальцы, некоторые из которых раскусаны и окровавлены, не слушаются, и ему стоит больших усилий найти в телефоне номер Фила Лестера. Наконец, Дэн звонит ему и жадно слушает гудки, мысленно посылая к чёрту свои обещания никогда не звонить Филу. Гудки идут невыносимо долго. Дэн нервно кусает губы, глядя, как фарфоровая дрянь с комфортом располагается на его кровати, вспарывает подушку и с удовольствием пожирает синтепон. В дверях спальни появляется чей-то силуэт... По-прежнему гудки. Дэн уже думает, что Фил так и не ответит, а сам он обречён умереть от страха на этом балконе, на глазах у всех этих чудовищ... Но вдруг слышится хриплый голос парня: — Дэн?.. Сердце Дэна будто запускается заново, начинает гонять кровь с новой силой, когда он слышит этот голос. — Фил, я прошу тебя, приезжай, умоляю, быстрее! – сипит Дэн и вскрикивает, когда Джокер резко смотрит на него из спальни и лязгает огромной пастью. — Дэн?! — Парень, кажется, моментально просыпается, слыша страшный голос Дэна. — Что с тобой? Дэн ничего не может ответить, видя, что в спальню входит мальчик с пустыми глазницами. Джокер жадно смотрит на него, а потом мальчик, выставив перед собой руки и передвигаясь на ощупь, подходит к кровати и ложится рядом с Джокером. Тот так мерзко ухмыляется... Дэн пытается собраться с мыслями, но их становится слишком много, когда он слышит напряжённое дыхание Фила. Он беспокоится за Дэна. Беспокоится достаточно сильно, чтобы не разозлиться, получив от него звонок посреди ночи. Дэн зажмуривается и наконец проговаривает: — Прости меня. Ты мне нужен. В моей комнате столько чудовищ, монстр с огромными зубами лежит на моей кровати, и мальчик без глаз... — Дэн захлёбывается словами, видя, как Джокер накрывает мальчика своим телом. — У тебя приступ? Ты видишь галлюцинации? — догадывается Фил, и парень согласно скулит в ответ. Слышится скрип кровати, и Фил уверенно говорит: — Считай, что я уже еду. Сколько сейчас? Час ночи. Отлично. Я буду через полчаса. Гудки. Дэн выдыхает и дрожащей рукой кладёт телефон на столик. Ни Джокера, ни мальчика на кровати уже нет, но Дэн всё равно не решается вернуться в спальню и ждёт Фила на холодном балконе. Неуверенно отвернувшись от двери, Дэн подходит к балконной перегородке и смотрит вниз, на серую землю. Здесь совсем не высоко, он мог бы спрыгнуть с балкона, сбежать из этого дома, но он даже не может представить, что ему может померещиться ночью на улице, на пустой дороге. Минутное спокойствие сменяется страхом. Снова пищат чудовища в спальне, и Дэн дёргает на себя балконную дверь, чтобы убедиться, что она крепко заперта. Дует сильный ветер, становится ещё холоднее. Дэн всхлипывает. Ему одновременно стыдно, страшно, тошно, холодно и противно. Прошло пятнадцать минут. Дэн плачет, хотя слёз уже нет, сжав рот рукой и свесившись через парапет балкона. Его мутит. В голове Дэна мелькает мысль, что он может подняться в мастерскую и, разогнавшись посильнее, выпрыгнуть из окна, и, если ему повезёт, он разобьётся. Дэна выворачивает наизнанку, когда вдали слышится рокот автомобиля.

***

Фил обнаружил Дэна в самом плачевном состоянии: парень свешивался с перил балкона, стонал и всхлипывал. Его сильно трясло, он был не в себе. Быстро оценив ситуацию, Фил схватил его и крепко прижал к себе, на случай, если он будет вырываться. Но Дэн об этом и не думал: он мгновенно обмяк в руках Фила и затрясся. — Это так страшно... так страшно, ты не можешь себе представить... — просипел Дэн, и снова всхлипнул. — Господи, как это страшно… Это чудовище… и мальчик без глаз… — Теперь всё в порядке, я же здесь, — успокаивал его Фил, поглаживая по плечу. Он мчался к Дэну в два раза быстрее, чем обычно, дико нервничая и нарушая все правила дорожного движения. На перекрёстке он чудом не задавил человека. И теперь, обнимая своего драгоценного Дэна, Фил окончательно потерял надежду на то, что разлюбит его. Когда парень успокоился, Фил повёл его в спальню. Теперь Дэну уже не было страшно, и на чудовищ было плевать. Он видел, что все подушки и простыни были в полном порядке, значит Джокер, раздиравший их, был всего лишь галлюцинацией. Аккуратно уложив его на кровать, Фил спросил: — Можно мне лечь рядом? — Конечно. Дэн криво улыбнулся, и на душе Фила стало легче: парень больше не отталкивал его. Те несколько дней, пока они были в ссоре, и Дэн запрещал Филу даже приближаться к своему дому, были самыми беспокойными в его жизни. Сняв кроссовки, Фил лёг в кровать и снова обнял Дэна, которого ещё немного трясло. В темноте его лицо было страшным: опухшие глаза с дрожащими ресницами, расцарапанные щёки, раскусанные в кровь губы. Филу стало жутко от того, до какого состояния Дэн дошёл здесь, в этом доме, в одиночестве и темноте, окружённый кошмарными видениями... но вместо того, чтобы жалеть Дэна, Фил улыбнулся ему и проговорил: — Ты так часто плачешь, что у тебя уже не осталось слёз. Почему ты плачешь? Не плачь... я же здесь. Проскулив что-то неразборчивое в ответ, Дэн прижался к Филу сильнее и позволил себе закрыть воспалённые глаза. Кромешная темнота всё ещё пугала, но держать глаза открытыми было слишком больно. Даже так, закрыв глаза и ничего не видя, Дэн знал, что Фил был рядом, мог чувствовать его тепло, слышать его размеренное дыхание. — Тебе нельзя оставаться одному, — прошептал Фил, скорее всего, обращаясь не к Дэну, а к самому себе. Дэн ничего не ответил. Он пытался дышать в такт дыханию Фила и болезненно сжимал веки. Он знал, что чудовища — и карлики в белых халатах, и мальчик без глаз, и Фарфоровый Джокер — не посмеют тронуть его, когда Фил рядом. В какой-то момент Дэн понял, что Фарфоровый Джокер неспроста стал появляться именно тогда, когда в его жизни появился высокий брюнет с сине-золотыми глазами. Дэн знал, что синие узоры на руках Джокера — это синие вены на руках Фила, по которым Дэн любил проводить пальцем: это успокаивало. Знал, что синие воронки на лице монстра — это глаза Фила, в которые Дэн хотел бы смотреть вечно. Искажённый образ Фила стал его кошмаром. С тяжёлыми, утомляющими мыслями Дэн медленно засыпал в руках Фила, который не знал, но мог лишь догадываться о тех ужасах, с которыми сражался его возлюбленный.