К черту

Париж встретил Гарри ярким июльским солнцем, лазурно-голубым небом и ласковым, прохладным ветерком, приятно остужающим лицо и наполняющим легкие легкомысленным французским воздухом. Прежде ему не доводилось бывать за пределами Британии — и, да, здесь, за ее границей, было именно так великолепно, как Поттер себе всегда и представлял. Это был иной мир, казалось, состоящий даже из совсем других цветов и запахов. И если бы он только приехал сюда, чтобы отдохнуть, то Гарри, пожалуй, был бы самым счастливым человеком на свете. Но, увы, в его планы не входили ни отдых, ни праздное шатание по незнакомым улицам дивного города. По крайней мере, не раньше, чем он найдет Малфоя и доходчиво не разъяснит Хорьку, какой же тот на самом деле придурок и как усложнил им с Блейзом жизнь. Как усложнил жизнь Гарри, в один момент лишив Поттера всего. За последний месяц после выпускного бала, жизнь Гарри все больше походила на какое-то локальное сумасшествие. Он делал вещи, о которых еще полгода назад и подумать не мог: разругался с друзьями, общался со слизеринцами, взламывал защиту Малфой-мэнора… Последнее, в свете его несостоявшейся мечты стать аврором, казалось особенно диким. Впрочем, обстоятельства не оставляли выбора. Если говорить обо всем по порядку и опустить тот момент, когда после памятного экзамена по зельям жизнь Гарри пустилась вскачь, то самым неприятным моментом стала ссора с Роном. В принципе, это не должно было стать неожиданностью, но Гарри и впрямь не ожидал. Не ожидал, что известие о том, что он не собирается поступать в Аврорат, Уизли воспримет как личное оскорбление и вспомнит о своей тупой привычке устраивать другу бойкот в любой ситуации, которая его не устраивает. Рон тогда невероятно взбесил Гарри, но даже реакция на друга не шла ни в какое сравнение с моментом, когда Гермиона приняла сторону Уизли, сколько бы «извини» она перед этим не сказала. Нельзя сказать, что Гарри не понимал стремления во всем поддерживать своего любимого человека, но это понимание вовсе не помогло ему смириться с решением их всегда такой независимой Гермионы. «Ему просто нужно время, Гарри, и, если он сейчас останется один, он никогда не успокоится,» — объяснила тогда подруга, и Поттер только молча кивнул. Ей было достаточно и такого согласия, а Гарри просто не хотел с ней разговаривать. Впрочем, как пришлось признать позже, многое и впрямь делается к лучшему — друзья не отвлекали Гарри от поисков и не задавали лишних вопросов. А еще не мешали общаться с Забини. А Гарри общался, и часто. Настолько ненормально часто, что лишь на второй неделе этого самого общения сумел смириться, что у него есть общие дела с Блейзом и что с Блейзом вообще можно иметь дело. Его отношения с Забини складывались не слишком гладко, но общая цель помогала преодолеть многие преграды. Общая цель, то, что Блейз сам первым написал Поттеру, и то, что на них висел взлом Малфой-мэнора. Пусть это было сделано и через личный камин Забини, за которым все еще было закреплено звание особого гостя, но взлом оставался взломом. Тогда им обоим казалось, что это хороший план. Что Драко не мог не оставить ничего, что могло бы им пригодиться в поисках. Какие-то вещи, книги, планы — что угодно, лишь бы им удалось хотя бы узнать направление. В мэноре не было ничего. И когда Гарри говорил «ничего» это не значило «ничего полезного». Там в самом деле было пусто. Теперь это был огромный, серый особняк, с подкопченными стенами и потолком, с выломанными дверьми в некоторые комнаты и с почти не сохранившейся мебелью. В картинной галерее у дальней стены располагались сваленные в кучу пустые рамки, а большинство факелов даже не загоралось. Сохранившиеся ковры были порваны, портьеры наполовину содраны с карнизов, а паркет местами выбит. Это было ужасное место, и Гарри с ужасом думал о том, что Драко провел здесь все лето, а затем и зимние каникулы. Неужели он встречал рождество в этих стенах? Смотрел на эту разруху, одиноко бродил по изуродованным коридорам, выходил в запущенный сад и ничего не желал делать, чтобы вернуть этому дому былое величие? О чем Драко вообще мог размышлять в таком мэноре? И как умудрился не сломаться, если его знакомый и любимый с детства дом выглядел так? Гарри хотел и не хотел знать о мыслях Малфоя. Он разрывался между злостью на Драко, который опустил руки, и сочувствием после всего, через что тому пришлось пройти. Мэнор больше не был тем местом, где можно было жить, не сойдя при этом с ума, и с этой точки зрения побег Драко был вполне обоснованным. За исключением того, что это был побег. Они тогда так и не нашли в разрушенном особняке ничего мало-мальски полезного, но с тех пор Гарри прикладывал вдвое больше сил. Они с Забини штудировали библиотеку Блэков в поисках различных поисковых заклинаний, ходили по маггловскому Лондону с фотографией, ради которой Поттер приобрел маггловский фотоаппарат и битый час фотографировал колдографии. Они даже пытались развешивать листовки. По крайней мере, Гарри пытался, пока Забини не психанул, заявив, что хочет найти Драко, чтобы оставаться ему другом, а не врагом, и что это Поттеру терять нечего. Они тогда изрядно поругались, но позже и Гарри признал, что даже если они найдут Драко при помощи листовок, вряд ли Малфой простит им эту выходку. За спиной был месяц бесплодных поисков, а весь результат Гарри и Блейза заключался в одном слове — «тупик». Тогда-то, когда терять уже было нечего, Поттер и вспомнил про Париж. Про этот город писал ему сам Драко, когда еще был для Гарри просто загадочным Анонимом. «Я хочу показать тебе Париж, — говорилось в одном из писем. — Это на самом деле прекрасный город. И, да, по-своему очень романтичный, но не спеши пугаться. Я хотел бы отвезти тебя туда, но не чтобы кормить мороженым на веранде какого-нибудь кафе. Я хотел бы, чтобы ты вдохнул воздух этого города, распробовал бы его на вкус. Он совсем не похож на тот, что здесь, в Лондоне. Но даже если бы ты и попросил, я не смог бы описать тебе разницу. Это надо почувствовать самому. Я уверен, ты бы влюбился в Париж так же, как люблю его я…» Это было пустое предположение. Пустое предположение, гриффиндорская особенность рубить с плеча и, пожалуй, что-то вроде интуиции — Гарри был уверен, что Драко нужно искать именно в том городе, о котором он писал с такой нежной любовью. В конце концов, если уж бросать все, что тебе близко и знакомо только из-за того, что жизнь там стала кошмаром, то ради чужой, незнакомой, но все-таки сказки? Гарри был уверен, что он прав. И даже Забини после двух дней сетований на тупость гриффиндорцев в итоге согласился с ним. Лучше идеи с Парижем Гарри казалась только мысль путешествовать маггловским способом. Купить билет на самолет, заказать номер в отеле и поехать в другую страну именно так, как это делают обычные люди, не отмеченные магией. Люди, среди которых теперь прятался Драко. И это было хорошее начало, которое, Гарри верил в это, обязано принести плоды. * Итак, Париж был прекрасен, но он все так же оставался огромным городом, в котором живут говорящие на чужом языке люди. Потеряться здесь не составит труда одному скользкому Хорьку. Гарри понятия не имел, откуда начинать свои поиски, а потому для начала решил довериться интуиции, случаю и своей удаче. Не то, чтобы он действительно когда-то в нее верил, но были люди, утверждающие, что Поттер — невероятно удачливый парень. И Гарри впервые всем сердцем хотел поверить этим идиотам. Гарри решил начать издалека — быть здесь всего лишь обычным туристом. Его самолет удачно приземлился в аэропорту Шарль-де-Голль, милая девушка с табличкой с названием его трехзвездочного отеля встретила Поттера на выходе, а небольшая машина мест на пятнадцать развезла Гарри и еще несколько таких же счастливых туристов по адресам, в которых им предстояло жить ближайшее время. Гарри за всю свою жизнь не чувствовал себя большим магглом, чем за эти несколько часов. Начиная с того самого момента, как он отчаянно цеплялся за ручки кресла в самолете и заканчивая совершенно незнакомым языком, на котором переговаривалась с водителем встретившая их девушка. Хотя язык, что ни говори, был чертовски красивым. Дыхание перехватывало от мысли, что Малфой может так же. Гарри даже сделал мысленную пометку непременно заставить его поговорить на французском. Не сразу, конечно. Не раньше, чем Поттер сначала набьет Хорьку морду, а после зацелует до полуобморочного состояния. Но как только Гарри закончит и с первым, и со вторым пунктом, надо обязательно заставить Драко так же сексуально покартавить что-нибудь. И пусть он повторит последние строки своего не отправленного письма на этом проклятом, романтичном и возбуждающем — Поттер почему-то не сомневался, что из уст Драко он приобретет именно такой оттенок, — языке. Путь до отеля не занял много времени, хотя тот и находился почти в самом центре. Гарри еще не успел испугаться, как же он объяснится с портье, не зная французского, а ему уже вручили ключи и помогли найти нужный номер. Это была маленькая комнатка с широкой кроватью, парой тумбочек, столом и телевизором. Ничего особенного, но Гарри он понравился сразу. В очередной раз подумалось, что если бы только его не угнетала сложная миссия, он бы получил от Парижа настоящее удовольствие. Именно то, о котором когда-то рассказывал его Аноним. То, которое хотел подарить ему Драко. Весь его план с Парижем и маггловским перелетом представлялся Гарри идеальным решением до того самого момента, пока он не столкнулся один на один с этим городом, с фотографией в кармане и совершенным незнанием местного языка. Приставать к людям в кафе и на улицах казалось не только глупым, но и совершенно бесполезным занятием, когда даже не можешь им объяснить, что именно хочешь. Но именно так они с Забини поступали в Лондоне, да и других идей у Поттера просто не было. Было бы проще, если бы Поттер мог хотя бы примерно предположить, чем собрался заниматься Драко, но никаких идей, кроме кулинарии, которая казалась Гарри похожей на зелья, у него не было. Так что начать Поттер решил с кафе, которых было в этом городе предостаточно. * Не прошло и недели, как Гарри готов был расписаться в собственном идиотизме. За этот срок он успел побывать если и не во всех заведениях, то очень и очень во многих, начиная от забегаловок с фаст-фудом и заканчивая не самыми дешевыми ресторанами. Гарри упорно казалось, что за этот срок он понабрал несколько совершенно неуместных килограммов и потратил настоящее состояние на чаевых, пытаясь расположить к себе официантов. А еще он мог бы полностью заполнить телефонную книгу номерами девушек и парней, которые строили Поттеру глазки и явно надеялись на продолжение общения, не воспринимая всерьез безуспешные поиски странного посетителя. Забини регулярно писал ему письма, навязчиво интересуясь успехами и раз за разом сетуя, что сам он в поисках не продвинулся совершенно. Блейз был так искренне и откровенно обеспокоен судьбой своего друга, что Гарри чувствовал себя отвратительно, каждый раз отвечая на эти письма сообщениями о собственных неудачах. К концу первой недели Гарри смирился с тем, что идея с кафе была совершенно провальной, и попробовал подойти к проблеме с другой стороны. Драко сейчас было девятнадцать лет и все образование, которое у него было, котировалось только лишь в Магическом Мире. Разве это не значило, что ему стоило бы поступить куда-то у магглов, чтобы продолжить обучение и затем добиться чего-либо в этом мире? Зная об амбициях Малфоя, Поттеру показался этот план просто совершенным, и он с новым рвением кинулся обходить все учебные заведения и опрашивать студентов. Увы, со студентами возникла совершенно другая проблема — и это не говоря о языковом барьере. Помимо того, что все они поголовно не узнавали человека с фотографии, они задавали множество встречных вопросов. А еще пытались предложить свою помощь. В любой другой ситуации Гарри решил бы, что это мило с их стороны, но не в этот раз. Гарри сам был в шоке от той волны негатива, которую он прочувствовал в ответ на это, вроде бы, простое и радушное предложение. Как бы не были милы все эти девицы, выступающие со своей инициативой, Гарри не собирался разделять с ними свои поиски. Не собирался делить с кем-либо свою историю с Драко. Ему вполне хватало и Забини. Он раз от раза вежливо отказывался от любой помощи и спешил как можно быстрее скрыться с глаз очередных не то заинтересованных, не то разочарованных девушек. Это всё их не касалось. Но чем больше шло времени, тем отчетливее Гарри казалось, что у него просто опускаются руки. И все более и более раздраженные письма Блейза не оказывали никакой поддержки. Единственное, что было хорошего во всей этой истории, так это то, что те друзья, с которыми он еще поддерживал связь, спокойно восприняли желание Поттера путешествовать, писали изредка и ничего не подозревали. И, да, то, что это Гарри казалось самыми хорошими новостями, неплохо показывало то, насколько все остальное было хреново. Но он не собирался отступать. * Шла вторая неделя его пребывания в Париже. Этот город уже не казался Гарри такой ожившей сказкой, какой он его себе представлял после писем его Анонима. Теперь Париж представлялся Поттеру не то лабиринтом, не то мышеловкой, не оставляющей никакой надежду, высасывающим всю радость не хуже дементоров. Гарри не радовали ни все эти красивые улицы и уютные переулки, ни переливающаяся трель французского языка, которая так завораживала его поначалу, ни по-настоящему восхитительная архитектура. Все это угнетало, тянуло силы и словно бы делало Поттера слабым и беспомощным. Он не собирался сдаваться, убеждал себя, что не уедет отсюда, пока не перетряхнет весь Париж, а то и всю Францию, если потребуется, но по правде говоря, с каждым днем уверенность в собственных силах таяла на глазах. В один из таких дней, дав себе небольшую передышку и бездумно бродя по городу, Гарри и набрел на ряды художников на Монмартре. Искусство не то, чтобы никогда не было сильной стороной Поттера, он не интересовался им. Но сейчас, шагая по мощеной узкой улице, он помимо воли задерживался взглядом на всех этих картинах в палатках, маленьких магазинчиках, а то и вовсе выставленных на деревянных стендах по краям дороги. Здесь были и портреты, и пейзажи, улицы Парижа, и какие-то совершенно нереальные, сюрриалистичные картины. Неожиданно для себя Гарри заинтересовался этой городской выставкой и, сбавив шаг, стал вглядываться в многочисленные работы. Какие-то нравились ему больше, какие-то меньше. Некоторые приковывали взгляд, а некоторые отвращали, и Поттер непроизвольно ускорялся, спеша оставить за спиной что-то особенно несимпатичное. Краем глаза он скользнул по одному из магазинчиков и вдруг замер, пораженный яркой вспышкой, привлекшей его внимание. Сам еще толком не понимая, что именно его так впечатлило, Гарри вернулся назад и переступил порог художественной лавки. Небольшая комнатка была заставлена разнообразными картинами, не схожими ни по стилю, ни по тематике. Впрочем, как успел заметить Поттер, для подобных магазинчиков это было обычное дело. По краям дороги сидели художники, продающие свои творения, а иногда и предлагающие всем желающим сделать их портрет, в таких же небольших лавках, судя по всему, занимались продажей картин, которые сюда приносили мастера. Впрочем, все это интересовало сейчас Поттера в последнюю очередь. Яркая вспышка, которая сначала показалась Гарри осенним лесом, непонятно почему привлекшим его внимание, оказалась чем-то совершенно другим. Весь холст, казалось, поглотил огонь. Яркие, переливающиеся, поразительно живые вспышки лизали картину снизу доверху, не оставляя ни одного иного цвета. Здесь не было видно ни белого холста, ни дров в костре, ни чего-либо еще, кроме огня. Но этот огонь, казалось, вобрал в себя столько цветов и оттенков, что струился по картине, жил, переливался. Создавалось впечатление, что он вот-вот выйдет из-под контроля, вырвется за раму и поглотит весь мир. А если отойти подальше и внимательнее всмотреться в языки пламени, то они словно бы складываются в морды странных чудовищ. Это была одновременно завораживающая и ужасающая картина. И Гарри ни за что на свете не перепутал бы то, что на ней было изображено — Адский огонь. И он ни на секунду не сомневался в том, кто мог быть ее автором. Холодея от ужаса, восторга и неверия, Гарри на ватных ногах вновь подошел к картине и прочитал маленькую бумажку, приклеенную к раме. «Спасение. Даниэль Блэк.» Если бы у Поттера еще были сомнения, то сейчас они развеялись окончательно. С усилием сглотнув, Гарри буквально заставив себя прийти в себя. Он машинально схватился за раму, словно боясь, что эту картину могут увести у него из-под носа, и испуганно заозирался. — Bonjour, — откуда-то из глубины магазина вышла молодая девушка и приветливо улыбнулась Гарри. — Que puis-je faire pour vous? — Я… — Поттер услышал, как его голос дал петуха и, нервно откашлявшись, попробовал еще раз. — Здравствуйте. Вы не говорите по-английски? Девушка улыбнулась еще шире и охотно кивнула. — С легкостью, месье. Так чем я могу Вам помочь? Хотите купить картину? Гарри растерянно взглянул на свою находку, только сейчас сообразив, что и правда может забрать ее с собой. Это была такая восхитительная мысль, что на мгновение Поттер даже забыл вторую, которая была намного лучше. — Да, — завороженно пробормотал он, не отрывая взгляда от нарисованного огня. — Да, конечно же. Обязательно. То есть! — Гарри опомнился и поспешно обернулся к озадаченной девушке. — То есть, я куплю ее в любом случае. Но, понимаете, я по всему Парижу ищу ее создателя. Художника. Мистера Блэка. Мне очень нужно его найти. Понимаете? Я уже две недели безуспешно ищу его и тут, вдруг… Мне он очень нужен и… — Ох, месье. — девушка выглядела искренне огорченной. И это выражение ее лица так напугало Гарри, что на мгновение он захотел, чтобы она замолчала и не говорила больше ни слова. — Мне очень жаль, но я не знаю, как с ним связаться. Месье Блэк должен сам прийти к нам, но когда это будет я, к сожалению, не в курсе. Гарри показалось, что земля ушла у него из-под ног. Он не мог поверить, что, наконец-то, нашел доказательство присутствия Драко в Париже, почти отыскал его и внезапно потерпел неудачу на самом финише. Конечно же, он будет каждый день торчать у треклятого магазина так долго, как сможет, но он все равно не мог быть уверен, что это и впрямь сработает. — Вы можете оставить ему записку! — вдруг ворвался в унылые мысли Поттера взволнованный девичий голосок. — Напишите, что хотели связаться с ним, оставьте номер телефона, и я обязательно передам ее месье Блэку, когда он придет за деньгами от продажи картины. Вас это устроит? — Да! — Гарри тут же смутился своей бурной реакции и неловко улыбнулся. — То есть, это было бы очень здорово. Огромное вам спасибо. И картину я куплю. Вы же можете мне как-то ее запаковать? — Конечно же, — мягко улыбнулась она. А затем, порывшись за прилавком, протянула Гарри ручку и блокнот. — А вы пока можете написать сообщение месье Блэку. Гарри с благодарностью принял все это и, склонившись над прилавком, стал прикидывать, что же написать. Что-то такое, что бы гордый Хорек не посчитал подачкой и чтобы не спугнуть его. Вот только, сколько Поттер не думал, он так и не мог придумать ничего, в чем был бы абсолютно уверен. Не приходилось сомневаться, что Забини бы нашел «те самые слова», но Гарри не был Забини, да и не уверен, что хотел бы, чтобы тот сейчас оказался рядом. Поттер ни с кем не хотел делить своего Анонима. Своего Драко. И с каждым днем поиска, с каждой очередной неудачей, Гарри все больше укреплялся в мысли, как сильно нужен ему Малфой. Возможно, это и были те единственные слова, которые мог сказать ему Гарри? И, не позволяя себе сомневаться, он написал короткую записку: «Драко! Я ищу тебя все это время. Ты нужен мне. Пожалуйста. Мой телефон: YYY-YYY-YYY Гарри.» Он не был уверен, что этого будет достаточно, но это было все, что было у Поттера. Он сам и его потребность в Драко. И оставалось надеяться, что для Драко этого будет достаточно. Через несколько минут из подсобки вернулась девушка с завернутой в газеты и перетянутой скотчем картиной. Хитро улыбнувшись Гарри, она продемонстрировала ему найденный где-то в недрах помещения конверт и на глазах у смущенного парня заклеила в нем короткую записку. — Чтобы Вы не сомневались, что кто-то кроме месье Блэка прочтет его, — весело пояснила она. — Я обязательно передам его. Думаю, дней через пять максимум месье должен появиться. Гарри горячо поблагодарил девушку, расплатился за картину и даже выяснил, что ее зовут Аннет. Он порывался сбегать за конфетами для нее, но смеющаяся продавщица отговорила его. Тем же вечером, с трудом оторвавшись от завораживающей картины, Гарри написал письмо Блейзу и все ему пересказал. Ему до сих пор не верилось, что он, наконец-то, нашел Драко. Нет, быть может, не то, чтобы тот уже был у Гарри в руках, но, на самом деле, Поттер больше не сомневался, что дальше это только дело времени. * Забини ответил с небывалой для него скоростью и прежде незнакомой Гарри радостью. Он восхищался гриффиндорской интуицией, сетовал о том, что сам не подумал об этом и вспоминал о художественных увлечениях Драко на ранних курсах Хогвартса. В общем, Блейз создавал впечатление человека, находившегося не в себе от радости, и Гарри не мог не признать, что с каждой прочитанной строчкой этот восторг захлестывает и его. Словно бы только после одобрения своего слизеринского компаньона он позволил себе поверить в это чудо — ему и впрямь удалось найти Драко! Во всем этом чертовом огромном городе Малфой был почти что в его руках! Осталась самая малость… Эта самая «малость» заняла все следующие четыре дня Гарри. Все дни напролет, с самого утра и до самого вечера, он проводил на Монмартре, на той самой улице, шляясь взад-вперед и стараясь не уходить слишком далеко от заветного магазина. Какое-то время он всерьез размышлял о возможности засесть в засаде в той самой лавке, но в последний момент Гарри сумел себя отговорить. Он и так походил на одержимого преследователя, не хватало еще, чтобы Аннет приняла его за маньяка и вызвала полисменов. Гарри с максимально беззаботным видом прогуливался по чертовой улице с утра до вечера и был уверен, что у Малфоя нет никакого шанса ускользнуть от него незамеченным. Но когда в конце четвертого дня на улице к нему подошла та самая продавщица, он просто не мог в это поверить. В руках девушка держала такой же конверт, смущенно и чуть виновато улыбаясь. — Месье, я вижу, вы появляетесь здесь каждый день, так что я позволила себе смелость подойти к вам сразу, не ожидая визита. Дело в том, что месье Блэк был в нашей лавке сегодня в обед. Я передала ему ваше послание и…. На самом деле, мне так показалось, что он не будет спешить с вами связываться. Но он тоже оставил записку, если вам интересно… — Да, пожалуйста, — быстро пробормотал Гарри, уже принимая из рук девушки письмо и судорожно отрывая край конверта. Внутри лежал еще более жалкий клочок бумаги, чем тот маленький блокнотный лист, который передал Малфою Гарри. Он поспешно развернул его, стараясь не цепляться взглядом за отдельные «не» и «Поттер». Слишком сильное разочарование накрывало Гарри от этих редких слов. «Понятия не имею, что ты здесь делаешь, Поттер, о чем говоришь и чего ждешь. Если ты собрался спасать меня от каких-то проблем, которые сам себе придумал, то спешу уверить тебя, что я в этом не нуждаюсь. Так же, как не собираюсь связываться с тобой. Приятного посещения Парижа, Поттер, и не лезь ко мне.» Первой реакцией Гарри было удивление. Как только Малфою удалось на такой маленький кусок бумаги вместить столько текста? А потом его словно бы «догнало» содержание письма, и весь воздух выбило из легких — Драко не собирался с ним встречаться. Малфой не хотел идти на контакт. Хорек спрятался в своей норе и собрался все отрицать. Проклятый идиот написывал ему весь год, сдал за Гарри зелья, провалив собственный экзамен, поцеловал его, а теперь собирался делать вид, что он тут совершенно не при чем! Так же быстро, как на Гарри накатила первая слабость, на смену ей пришло когда-то привычное при общении с Малфоем раздражение. Конечно, чертов Хорек скорее спрыгнул бы с Астрономической башни, чем облегчил жизнь Гарри Поттеру, но должны же быть какие-то границы у всего этого! — Если хотите, — вторгся в злые мысли Гарри робкий голос Аннет, — я могу еще раз передать месье Блэку послание от вас. Я так поняла, что он не очень хочет с вами встречаться, но вы так ждете его и… — тут она оборвалась, покраснела и смущенно улыбнулась ошарашенному Поттеру. — Я понятия не имею, что именно происходит, но в этом есть что-то такое… романтическое. Не поймите меня неправильно! Она покраснела пуще прежнего, а Гарри, хотя и чувствовал, как полыхают собственные щеки, не смог не улыбнуться в ответ. — Вообще-то, вы примерно правильно все поняли. Тут правда не обошлось без романтики. И если бы только этот «месье Блэк» не был таким упертым ослом, то… — Поттер буквально заставил себя замолчать и выдохнуть. — Ну да черт с ним. Если честно, этот Блэк никогда не искал легких путей. А ваша помощь и впрямь была бы ужасно кстати. — Париж — город любви, — хихикнув, с чувством пропела девушка и поманила Гарри за собой обратно в лавку. Признаваться во всем этом незнакомке было… ну, вообще-то не так страшно, как даже сама мысль рассказать все Рону с Гермионой, когда он с ними помирится. Зато Гарри как никогда чувствовал себя слизеринцем, умеющим заручиться поддержкой нужного человека. По крайней мере, хотя бы через Аннет у него теперь будет связь с Драко. В магазине развеселившаяся девушка дала Гарри все те же ручку и блокнот, положила перед ним конверт, усадила за прилавок, а сама пошла заносить картины с улицы, видимо, готовясь к закрытию. Поттер навис над своим письмом и крепко задумался. Должен ли он был пытаться не спугнуть Малфоя? Или имея дело с таким Хорьком он имел полное право накричать на Драко хотя бы и на бумаге, потребовав ответа? Забини бы совершенно точно справился бы лучше, но это было дело Гарри, и он был готов подбирать и искать слова так долго, как это потребуется. Но сколько бы времени не проходил, «нужные» слова никак не шли. И тогда Гарри решил писать просто то, что он хотел бы сказать Драко. «Малфой! Порой ты бываешь таким придурком, что я сам поражаюсь, почему готов искать тебя так долго, как это потребуется. Я готов терпеть все твои выходки, вроде этой, и не собираюсь отставать от тебя, что бы ты там не думал. Серьезно, Драко, ты в самом деле считаешь, что так просто от меня отделаешься? Что весь проклятый год ты писал мне эти письма, занимал все мои мысли, сделал для меня этот чертов подвиг с зельями, а потом просто взял и исчез из Англии, чтобы я пожал плечами и пошел дальше? Если это правда так, Драко, то тебе стоит проверить голову — тебе явно что-то не то задуло в нее в этом твоем восхитительном Париже. Итак, еще раз. Мой телефон: YYY-YYY-YYY. Адрес: YYYYYYY YYYYYY YYY YY На случай, если ты думаешь скрыться куда-нибудь, то я на твоем месте не слишком рассчитывал бы, что тебе это удастся. Как бы долго ты не планировал бегать от меня, я совершенно точно собираюсь преследовать тебя все это время. Так что лучше подумай дважды, нужно ли тебе это? И, чтобы ты точно был уверен в глупости подобной затеи, сообщаю, что уже сказал Блейзу о твоем пребывании в Париже. Если тебе вздумается куда-то удрать, то потом придется объясняться еще и с Забини. Навеки на твоем хвосте, Поттер.» Гарри начал было перечитывать то, что у него получилось, но быстро бросил это занятие. Судя по всему, если он перечитает письмо, то просто передумает писать Драко. Тем более писать что-то в таком духе. Пусть уж лучше будет, как будет. В конце концов, он и впрямь сказал именно то, что хотелось бы высказать скользкому, верткому, вредному Хорьку. Не позволив себе больше размышлять, Гарри запечатал конверт и вышел из-за прилавка. — Аннет? Мисс Аннет, я закончил. Девушка вышла из подсобки и все с той же улыбкой кивнула ему: — Хорошо, месье. Я передам Ваше письмо месье Блэку сразу же, как только увижу его. — Спасибо, — Гарри слабо улыбнулся в ответ и протянул ей конверт. — И меня зовут Гарри. Гарри Поттер. Огромное вам спасибо за то, что вы делаете. — Мне всегда нравились романтичные истории, — хихикнув, поделилась Аннет, и Гарри неловко рассмеялся в ответ. Самому ему их история казалась скорее дурацкой, чем романтичной, но он не собирался переубеждать свою неожиданную помощницу. * Конечно, с проклятым Драко все еще было ничего не ясно, но Гарри хотя бы совершенно точно знал, что тот в Париже и что так или иначе идет на контакт. Конечно, это было не так уж и много, но Гарри настолько измучился долгим неведением, что и эта малость казалась ему невероятным прогрессом. Прогресс этот немного успокаивал, так что впервые за все свое пребывание в Париже Поттер понял, что наконец-то может пройти по этим улицам, просто любуясь незнакомым городом. Теперь он приходил в кафе, чтобы поесть, а не придумать, как бы похитрее расспросить официантов, а, гуляя, больше не всматривался с тем же остервенением в каждое лицо. С каждым таким днем Гарри все больше проникался симпатией к Парижу и даже то, что где-то здесь от него прячется Драко, отныне не несло в себе неприятных ассоциаций. Вообще-то, теперь это было даже интригующе, а любовь Малфоя к этому городу смотрелась совсем иначе. Хотя нельзя сказать, что Гарри огорчился бы, реши Драко прекратить свою дурацкую игру в прятки. Но Малфой и не думал сдаваться, и Поттер довольствовался тем, что есть. Он почти не удивился, когда ни на следующий день, ни через день Малфой все так же не спешил ни звонить ему, ни появляться на пороге номера. Разумеется, это было бы слишком просто, а Хорек не мог позволить, чтобы что-то, связанное с ним, было «просто». Так что Гарри позволял себе гулять, наслаждаться городом и каждую свою прогулку заканчивать поднятием на Монмартр, где находил магазин Аннет и интересовался у нее на счет вестей от месье Блэка. Вести пришли на третий день. Не в меру веселая девушка передавала Гарри помятый конверт и рассказывала, что лицо у художника было раскрасневшимся и невероятно возмущенным, когда он писал ответ. А еще девушка рассказала, что месье Блэк принес новую картинку. Гарри не долго думая попросил запаковать ее для него, а сам взял письмо и пообещал завтра вернуться с ответом. Незаменимая Аннет не имела ничего против и удалилась в подсобку, шуршать газетами и скотчем. Поттер же, пока предоставленный самому себе, прошелся по магазинчику, скользя взглядом по картинам и почти не замечая их. Все его мысли были заняты Драко и его непонятным поведением. То есть не то, чтобы оно было так уж непонятно. Оно даже было вполне в духе Малфоя, как на взгляд Гарри. Но тем не менее, последовательным Хорька все равно назвать было нельзя. Тот, разумеется, отказывался от любых встреч и, скорее всего, стремился отвязаться от Гарри, но при этом все равно писал ему ответы. Словно бы Драко всецело принял правила игры с того самого момента, как прочитал первое послание от Поттера, и решился ответить. Вот только что со всем этим делать, Гарри толком и не знал. В скором времени в зал вернулась Аннет, Гарри расплатился с девушкой и, приняв картину, отправился обратно в гостиницу. Всю дорогу письмо жгло карман, а проклятые газеты на холсте хотелось разорвать как можно быстрее. Поттер даже не заметил, как сначала ускорил шаг, а свернув на улицу, в конце которой был его отель, и вовсе сорвался на бег. Переступив порог своего номера Гарри с невероятным трудом отложил письмо на тумбочку и занялся картиной. Со всей аккуратностью он обрезал упаковку вдоль рамы и совершенно безжалостно сорвал бумагу, спеша добраться до самого холста. Когда последняя газета была отброшена в сторону, Гарри отошел на шаг и замер. В углу рамы была приклеена все такая же бумажка с именем художника и одним словом: «Пепел». Однако ни огня, ни пепла на картине не было. Но Гарри все равно сразу узнал, что именно было там изображено. На первый взгляд казалось, что холст просто исписан темно-серым и черным цветом, но стоило вглядеться в него, как постепенно начинали проступать контуры. Покосившиеся колонны, выбитое окно, обвалившийся подоконник. Черные пятна копоти на стене и части потолка и непроглядная, беззвездная ночь там, за навсегда открытым всем ветрам окном. Руины мертвого, когда-то роскошного зала. Гарри видел этот зал в Малфой-меноре и малодушно позволил себе быстрее пройти через него. Поттер никогда не сумел бы передать словами, сколько депрессии на него навевало одно это помещение и даже подумать боялся, каково там было Драко. Теперь Гарри не нужно было думать, он видел, как там было Малфою. Это и впрямь невозможно передать словами, но отлично выражалось маслом по холсту. Тяжело опустившись на стул, Гарри с трудом оторвал взгляд от картины и призвал к себе письмо. вопреки его ожиданиям и надеждам, на листе бумаге было только три слова: «Оставь меня, Поттер.» И эти короткие слова вместе с этой проклятой картиной застывали горьким комом в горле и резью под глазами. Но Гарри не собирался сдаваться. Найдя в своих вещах блокнот, в который он послушно записывал номера всех этих официантов, Гарри вырвал чистый лист и склонился над ним. «Хочешь ты того или нет, я собираюсь спасти тебя, Малфой. И никогда больше не отпускать.» Больше ему нечего было сказать Драко. Кроме, пожалуй, двух слов, которые он и подписал в конце: «Твой Поттер». И это было то, что Драко следовало знать. * Хотя Гарри и должен был этого ожидать, враньем было бы сказать, что он оказался готов к тому, что Драко ему не ответит. Первое время Поттер даже думал, что Малфой просто все еще собирается с мыслями, быть может слишком уязвленный, злой или растерянный. Но время шло, в лавке Аннет появлялись все новые картины Даниэля Блэка, а сама девушка только виновато поджимала губы, словно проклятый характер Малфоя был ее заслугой. Поттер раз за разом отвечал себе, что в поведении Хорька не было ничего экстраординарного. Наоборот, все было очень даже в духе Драко, и тем поразительнее было, что, понимая все это, желание Гарри как можно быстрее найти своего Хорька никуда не делось. Забини писал письма, полные тревоги пополам с язвительным сарказмом, друзья наконец-то начали задавать вопросы и интересоваться, когда же блудный герой вернется на родину, даже Гермиона наконец-то прислала сову, а Гарри все делил свое время между Монмартром и художественной галереей, в которую превратился его собственный гостиничный номер. За прошедшие три недели он приобрел еще три картины. Первая из этих новинок называлась «Магия», и кроме вспышек заклинаний на ней ничего нельзя нельзя было разобрать. Но это было и не важно, потому что хорошо знакомый зеленый луч проходил поверх этой незримой дуэли — конец истории Гарри с содроганием понимал заранее. Вторая называлась «Обреченность»; здесь Поттер с легкостью узнал ступени Астрономической башни и одно из смотровых окон, выходящее на тот самый двор, куда упал Дамблдор. А третья… На третью Поттер смотрел чаще всего и каждый раз в горле вставал горький ком. И ложью было бы сказать, что Гарри всегда мог с ним справиться. Третья картина называлась «Герой»: небольшая фигурка лохматого юноши, закутанного в плащ и стоящего спиной к художнику. А перед ним, насколько хватало холста, возвышалась черная тень на фоне зеленых вспышек. Гарри надеялся, что никогда больше не почувствует той безысходности, отчаянья и необратимости, которые испытал, когда шел на дуэль с Волдемортом. Но, глядя на эту картину, он каждый раз ощущал это снова и снова, не понимал только одного — как все это сумел понять, почувствовать, узнать и передать Малфой? Поттер написал Драко множество записок, особенно после последней картины. Это были короткие просьбы, пространные объяснения, ругань и даже угрозы, но Малфой оставался все так же нем. Аннет всякий раз разводила руками, неловко прося прощения, а Гарри казалось, что его все больше захватывает отчаянье. Из-за поисков, из-за неудач, из-за разочарования. А еще из-за всех тех чувств, которые передавали висящие на стенах его номера пять картин. Всех этих чувств и осознанием, что Драко живет в смрадном болоте этой беспросветной депрессии. Гарри так хотел спасти его! Но Малфой не давал ему ни шанса. К началу четвертой недели после последней записки и середине второго месяца во Франции Поттера начало тошнить от Парижа. Но он все еще был твердо намерен освободить от своего присутствия проклятый город только вместе с Драко Малфоем. * В очередной раз уходя от Аннет ни с чем и не в силах возвратиться в номер, точно расписываясь в своих неудачах, Гарри отправился на прогулку. Постепенно сгущающиеся в вечернем небе тучи прекрасно передавали его настроение, и Поттер даже испытал некоторое удовольствие от обещающейся отвратительной погоды. Ему было погано и что-то совсем не гриффиндорское в нем хотело, чтобы и другие не спешили радоваться жизни. Даже когда раздался первый раскат грома, Поттер и не подумал ускориться, а постепенно начавший мелко накрапывать, но все быстрее набирающий обороты дождь совершенно не смутил. Это было как раз то, что и нужно было сейчас Гарри. Что-то настолько же отвратительное, как и вся та слизь, которая скопилась на душе. Что-то, что помогло бы ему отчиститься, хотя бы на время. Дождь становился все сильнее, одна незнакомая улица сменяла другую, мокрая футболка липла к спине, кроссовки чавкали в каждой луже, а Гарри все шел вперед, ни на что не обращая внимания. Это все еще было нужно ему. Не прошло и десяти минут, как дождь превратился в настоящий ливень, серой стеной вставшей перед Поттером и он не мог больше отрицать очевидного — домой такими темпами ему не добраться. И дело даже не только в том, что он не знал местных узких улочек, не понимал, где находится — видно вперед было не более, чем на несколько метров. Все дело было в противных очках, которые обливало водой так же, как и окна соседних домов. Прикрывать их рукой от дождя было уже бесполезно, протереть нечем, а палочку Гарри все чаще оставлял в номере, пока искал Драко в маггловском мире маггловскими методами. Почти на ощупь найдя ближайшую дверь и отчаянно надеясь, что это будет какое-нибудь кафе, магазин или, на худой конец, подъезд, Гарри потянул ее на себя. Та с готовностью поддалась, где-то у Поттера над головой звякнул колокольчик. Он почти слепо перешагнул порог, быстро захлопывая за собой дверь и отрезая от разбушевавшейся за спиной стихии этот уютный островок тепла. Идти дальше порога в своей мокрой одежде, которую можно было разве что выжимать, и обуви, которая, должно быть, при каждом шаге оставляет новые лужи, он не решился. Так что Гарри остался стоять на месте, пытаясь, не снимая очков, стереть воду со стекол большими пальцами и неловко оглядываясь сквозь разводы. Как только окружающий его мир перестал расплываться под дождевыми подтеками, Гарри наконец смог понять, где находится и почему ударивший в нос запах показался таким знакомым. Поттер был на пороге художественного магазина. Здесь пахло красками и, почему-то, деревом, должно быть, от рам и мольбертов. Это место одновременно ничем не было похоже на лавку Аннет и имело с ней много общего, так же, как ингредиенты не похожи на готовые зелья. Что-то настолько волшебное, близкое и захватывающее, что Гарри диву давался, почему за все это время он ни разу не захотел заглянуть в такой же магазин. В магазин, где, возможно, мог бы закупаться и Малфой. Куда он приходил бы каждую неделю за новыми кисточками и разноцветными тюбиками и где Гарри, наконец-то, смог бы с ним столкнуться. Гарри стоял на месте, растерянно оглядываясь по сторонам, и чувствовал себя непроходимым идиотом. — Bonjour, monsieur! Que puis-je faire pour vous? Гарри в очередной раз не понял ни слова, после «Бонжур месье», но в голосе продавца было что-то настолько болезненно знакомое, что Гарри почти боялся оборачиваться. И эта длинная секунда, пока он поворачивал голову, показалась Поттеру бесконечной. А еще ему казалось, что он либо вот-вот потеряет сознание от напряжения, либо просто разрыдается от разочарования, если это всего лишь очередная ошибка. Но это не было ошибкой. Напротив него стоял никто иной, как Драко Малфой. И лицо противного, скользкого, изворотливого Хорька стоило того, чтобы увековечить его на холсте. — Поттер… — пораженно выдохнул он, отступив на шаг назад и, кажется, даже не замечая этого. А Гарри стоял, не в силах оторвать от него взгляд, и с ужасом понимал, что просто не может разомкнуть губ. Да и справься он с собой, что бы сказал? Что сделал? Он так долго искал Драко, так отчаянно мечтал вернуть его, но сейчас, глядя в распахнутые серые глаза, Гарри застыл, парализованный страхом. Это ведь он решил все для себя. Решил бесповоротно и окончательно с того самого поцелуя. Это он искал Драко, чтобы никогда больше не отпускать. Но сам Малфой не делал никаких попыток найтись и уж точно не подтверждал, что он готов даже попробовать быть рядом с Гарри. В письмах Гарри чувствовал себя таким уверенным и сильным, но Драко, кажется, умеет сбивать с него всю спесь одним своим присутствием. Поттер не знал, сколько они молчали, пораженно глядя друг на друга, но Малфой в какой-то момент взял себя в руки, убрал с лица растерянность и сдержанно хмыкнул. — Нашел значит, аврор. — Я не аврор, — машинально ответил Гарри и тут же виновато добавил. — Прости. Ты старался для меня, а я… — Это твое дело, что делать со своими оценками и собственной жизнью, — сухо перебил Драко и снова замолчал. Молчал и Гарри, чувствуя себя невероятным идиотом. — Я вот… случайно зашел, — наконец неловко пробормотал Гарри и попробовал улыбнуться. — Столько носился по городу с фотографией, а тут прятался от ливня и вот… Он развел руками, все так же нелепо растягивая губы в вымученной улыбке, надеясь разрядить обстановку, но Драко словно бы закаменел после его слов. Сжал зубы, отчего особенно остро проступили скулы, поджал губы, а взгляд его похолодел. — Случайно, значит… — Я… не додумался искать тебя в художественных магазинах, — неуверенно пробормотал Гарри, не понимая, чем вызвал недовольство Малфоя. Кроме того, конечно, что вообще нашел этого хорька в его норе. — Давай без этого, Поттер, — раздраженно оборвал Малфой, вскидывая руку. — Я сыт по горло этим враньем. Если ты не нуждаешься в кистях и красках, то вали к черту. — Что?.. — Гарри на мгновение показалось, что он ослышался. А в следующий миг на смену растерянности пришла удушливая волна возмущения, сразу накрывшая его с головой. Малфой перешел всякие границы! — Вранье? Ты сказал: «вранье»?! — Вранье! — зло бросил ему в лицо Драко, сложив руки на груди. — Что, Поттер, считаешь меня за конченного идиота? Думаешь, раз я ушел в маггловский мир, то и все, чему учился семь лет, сразу забыл? Уверен, тебе это было бы удобно. Хотя и я, идиот, хорош. Сначала чуть было не купился! Гарри казалось, что он сошел с ума и просто перестал понимать окружающий его мир. Или, скорее, это Малфой свихнулся здесь, в маггловском Париже, вдалеке от друзей и родных, закрывшийся в своей депрессии. Это было не так уж удивительно и, конечно же, очень страшно. Он точно не собирался так просто уступать Малфоя кому бы то ни было. И личному сумасшествию Хорька в том числе. Не зная еще, что именно он хочет сделать, Гарри решительно шагнул вперед. Но не успел он сделать и двух шагов, как Драко дернулся, а в следующий момент острый кончик палочки уперся Поттеру в грудь. — Ни шагу ближе, урод, — яростно выплюнул Малфой, прищурившись и не спуская с Поттера глаз. — Если ты хотел надо мной посмеяться, то у тебя это не получится. Я не знаю, за каким чертом я тебе их вообще даю, но у тебя есть две минуты, чтобы убраться и больше не показываться мне на глаза, иначе я тебя прокляну так, что и в Мунго не помогут! Гарри стоял, растерянно глядя в злое, но несчастное лицо Драко, на его дрожащую руку, на кончик палочки, больно ткнувшийся в ребра и никак не мог даже предположить, что же происходит. Он так долго искал Малфоя. Так хотел его. Так… любил. За помощь и внимание, за все те письма, что не давали ему покоя полгода, за самого Драко, которого ему не хватало весь этот год. За их долгую вражду и так и не состоявшуюся дружбу. За все то, что он узнал о Драко Малфое из его писем. За то, что Малфой был в его жизни, пусть даже как мерзкий слизеринский Хорек, и за то, как остро его не хватало, когда он из этой жизни ушел. И за тот поцелуй в туалете. Наверное, это было глупо, любить Драко за все это. Не любить, а точнее даже не понимать этого, когда Малфой был всегда на виду, и задохнуться под грузом обрушившихся чувств в тот момент, когда потерял. Но у Гарри Поттера никогда ничего не было правильно и просто. Не было так уж удивительно, что и его первая настоящая, оглушающая любовь не стала исключением. А еще, совсем не к месту, Гарри удивился, что Драко все еще носит палочку в рукаве. Вот уж правда, чистокровный, даже уйдя в маггловский мир, он не отказался от нее. А Поттер вот, наоборот, почти перестал ею пользоваться, пытаясь слиться с тем миром, в котором прятался от него Малфой, будучи уверенным, что и тот поступает так же. — Я ничего не понимаю, Драко, — тихо признался Гарри, не двигаясь с места. — Я правда совсем не понимаю, о чем ты говоришь. Я же писал тебе. Ты же знаешь все. — Не смеши меня, Поттер, — Малфой мучительно скривился и даже начал было опускать палочку, но в следующий миг, точно опомнившись, вновь вдавил ее в ребра поморщившегося Гарри. — Не смеши и не недооценивай меня, Поттер. По крайней мере, так очевидно. Ты писал все эти идиотские письма, передавал их мне с Аннет, знал, что я получаю — и что же? Не мог найти меня? Вот никак? — А как, черт побери?! — моментально снова вспыхнул Поттер. — Это у тебя были и адрес мой, и телефон, я-то откуда мог это знать? Ты о том, что тебя давно нужно было искать в художественных магазинах? Окей, прекрасно, ты прав! Я идиот, что не догадался об этом раньше! — Прекрати врать! — неожиданно сорвался на крик Малфой. — Ты, твою мать, собирался быть аврором! Даже не пытайся врать мне, что ты не умеешь накладывать следящие заклинания и при желании не мог зачаровать ни одно из всех этих проклятых писем! Наверное, вздумай сейчас Драко ударить его или проклясть, как и грозился, это не произвело столько же эффекта, как эти слова. Следящие заклинания! Проклятая аврорская программа, Гарри и впрямь знал о них! Конечно же, он знал! Просто он… просто… просто не подумал. Он настолько смирился с мыслью, что Драко в маггловском мире нужно искать, как магглу, что даже не сообразил применить заклинание. Даже ни одно из тех заклятий, которые применял Забини в Лондоне. Он просто не подумал. Провел в Париже почти два месяца и за все это время просто не сообразил. Гарри почувствовал, как у него подламываются колени и даже не нашел в себе силы сопротивляться этому. Он молча опустился на корточки, прижавшись грудью к коленям и потерянно запустил пальцы в волосы, невидящим взглядом глядя в пол. Два проклятых месяца. Просто не подумал о следящем заклинании. Он и впрямь идиот. И он никогда не сможет оправдаться перед Малфоем. Тот никогда не поверит Гарри. Черт, он и сам бы не поверил бы, если б вдруг какой-нибудь волшебник, мечтающий быть аврором, заявил ему, что забыл о существовании следящих чар! Все было кончено. Гарри был готов бороться за Драко с любыми его демонами и кошмарами, с надуманными проблемами и депрессией, с прошлым и будущим, со своими собственными друзьями и толпами репортеров, но против собственной глупости Поттер был бессилен. — Что с тобой? — раздался над ним неуверенный, но отчего-то уже не такой злой голос, а в следующий момент его плеча осторожно коснулась чужая рука. — Поттер, тебе плохо? Что случилось? Гарри, твою мать, не смей мне здесь устраивать истерику после всего, что ты… — Я забыл о заклинаниях, — не поднимая голову, потерянно пробормотал Гарри, не обращая внимания на сменившийся тон Малфоя. — Я просто забыл о них. Я знаю, как это звучит. Правда знаю, ничего не говори. Я все понимаю. Прости, Драко. Прости. Я искал тебя в маггловском мире, носился с этой проклятой фотографией, даже палочку с собой из дома не брал и… черт. Черт! Как же тупо-то… Как тупо потерять тебя на такой ерунде… — Заставлять меня думать, что ты все это время смеялся надо мной, еще и посмев врать про Блейза, не такая уж и ерунда, — на этот раз хмурый голос Малфоя оказался даже ближе, но было в нем что-то такое… Не смея поверить, Гарри вскинул голову и увидел лицо сидящего напротив Драко. Все еще хмурого, собранного, но уже не такого злого. И не нужно было быть таким уж гением, чтобы понять, что тот хочет ему поверить. Это было большее, на что мог надеяться Поттер. И то, с чем он уже не мог справиться. Поэтому в следующий момент Гарри кинулся вперед, крепко обнимая Малфоя и зарываясь лицом в его шею. — Я не врал про Забини, просто он остался в Лондоне и не мог проследить за тем, чтобы я не был таким идиотом. В Англии он искал тебя при помощи заклинаний, а я так же ходил по городу с фотографией. И тут продолжил. Я такой идиот, Драко! Прости меня. Прости, пожалуйста. Я правда искал тебя. Я столько искал тебя. Я так люблю тебя! Прости меня, пожалуйста! Пожалуйста… — он сбивчиво шептал, перемежая слова с теплыми, легкими поцелуями, чуть прикасаясь губами к такой близкой шее Малфоя. Тот не спешил отвечать, но и прогонять не спешил. Драко держал его за плечи, не обнимая и не отталкивая. И молчал. Но и это сейчас казалось Гарри лучшим из всего, что у него может быть. И он ловил каждую секунду, пока Драко еще не оттолкнул его, целуя шею и повторяя раз за разом: — Прости меня, мой хороший. Прости. Прости меня. Я не хотел, чтобы так… чтобы ты так думал. Ты нужен мне, Драко. Ты так нужен мне. Ты был моим светом весь год и в то же время мне весь этот год не хватало тебя. Не автора писем, а тебя, Малфой. Мне правда не хватало тебя. Вы двое все это время были двумя важными людьми, а потом оказалось… оказалось… — О Мерлин, Поттер, лучше заткнись, — наконец выдохнул Драко, а в следующий момент его руки сжали Гарри так сильно, что воздух выбило из легких. Но Гарри даже не подумал бы жаловаться. — Я люблю тебя, Драко! Правда, люблю. Прости меня. Прости… — упрямо повторял он. И повторял до тех самых пор, пока Малфой не отодвинул его от себя только лишь затем, чтобы запустить пальцы в волосы и крепко поцеловать. Страстно. Нежно. Требовательно. Обладая и отдавая, прощая и присваивая, обещая и требуя ответного обещания, на которое Гарри отвечал с тем же пылом. Обещая все в обмен на все. И они оба были согласны на эту сделку. — Черт, Гарри, ты весь мокрый! Ты что, специально торчал под дождем? — пробормотал Драко между поцелуями, с трудом стаскивая с Поттера прилипшую, холодную одежду. — Я… Да. Да, торчал и… Я искал тебя и писал тебе, и ты все молчал, и молчал, и…. — Все. Я понял. Молчи. Молчи… Драко не переставая целовал его, и только когда горячие губы прикасались то к шее, то к плечу, то к ключице, Гарри понимал, как же он успел замерзнуть после дождя. До этого у него просто не было времени все это замечать, ему слишком важно было объяснить все Драко, но теперь, когда Малфой был рядом и совершенно точно не собирался отталкивать его, настал черед и всех остальных чувств. Но ему быстро снова стало не до этого. Малфой с боем, но справился с прилипшей и скатывающейся валиком вокруг груди майкой, продолжая покрывать поцелуями все, до чего мог дотянуться. А потом он взялся за пряжку ремня, и Гарри, не сдержавшись, застонал, выгибаясь и толкаясь в его руку. — Стой, — с трудом собираясь с мыслями, пробормотал Поттер. — Стой, это же магазин… ты же здесь…. Вдруг кто-то зайдет?.. — Там ливень, Поттер. Вторых таких идиотов, как ты, еще нужно поискать, — практически прорычал Малфой, продолжая дергать непослушный ремень и в нетерпении перемежая поцелуи с легкими укусами. — Но… — О Мерлин, Поттер! Заткнись! Сначала исчезло ощущение прикосновения губ, затем — горячих ладоней, а после Драко и вовсе отодвинулся от него. И это было так ужасно, что Гарри вмиг проклял свою тупую стеснительность. Мерлин, пусть бы их и увидели, какое это имело значение по сравнению с тем, что Малфой наконец-то был рядом, а теперь его нет?! Но Драко не спешил далеко уходить. На самом деле, ему даже не потребовалось подниматься на ноги. Он только пошарил вокруг, нашел палочку и бросил на дверь несколько заклинаний. Подумав, добавил их еще и на окна, а затем, усмехнувшись, обернулся к Гарри. И от этой усмешки что-то внутри поджималось и сдавалось без боя, заранее принимая все, чего бы Драко не хотел. — Теперь ты никуда не денешься, Поттер, — прошептал Малфой и подался вперед. Толкнув его спиной на пол, Драко навис сверху; с ремнем он справился не в пример быстрее. Болт легко поддался ловким пальцам — Малфой, схватив за пояс джинсы, стащил их вниз. Не церемонясь и сразу вместе с промокшим насквозь бельем. У Гарри перехватило дыхание. Страх пополам со стыдом, точно языком провели, прокатился ото лба до самых коленей, но он казался не важным в тот момент. Куда большее значение имел жадный взгляд Драко, завораживающий блеск серебряных глаз, нетерпеливо оглаживающие все его тело руки и нарастающее возбуждение. Сначала оно было ничтожно мало по сравнению со стыдом, нарастая с каждым новым взглядом Драко, с каждым прикосновением… Гарри впервые был настолько открыт перед кем-то, настолько нагим и настолько покорным, но ни на мгновение ему даже не показалось, что он не может рядом с Малфоем таким стать впервые. У Гарри никогда прежде не было ничего… такого. Но это вовсе не значило, что он никогда этого не хотел или что он мог сейчас от этого отказаться. И, говоря откровенно, он никогда ничего так не хотел с той же силой, что сейчас. Драко глядел на него с такой крышесносной смесью жадности, желания, восторга, неверия и нежности, что Гарри отбросил последние сомнения и сам слегка развел колени, приглашая. Малфой проследил взглядом за движением его ног, затем поднялся выше, задержавшись на все более и более крепком члене, и пошло облизнулся. — Провокатор, — хрипло рассмеялся он, и не успел Гарри хоть что-нибудь ответить, как Драко наклонился и провел языком от левой коленки вверх, к бедру. — Драко! — подавившись вдохом, смущенно вскрикнул Поттер, резко потянувшись вниз и вцепившись пальцами в шелковистые светлые волосы. — Ты у меня еще и не так сегодня кричать будешь, Гарри, — усмехнувшись, многообещающе заверил Малфой и одним долгим движением насадился мягкими, горячими губами на твердый член. Гарри снова не сумел сдержать крика, он даже и не думал стесняться этого или пытаться себя остановить впредь. Да и не хотел останавливать. Малфою нравилось слышать, какое удовольствие он доставляет Гарри, как тот бьется под ним, извивается, тяжело дышит, стонет и кричит. А Гарри нравилось показывать все это Малфою. Показывать, как искусно невыносимый хорек заставляет его дрожать, забываться, слепнуть под силой почти невыносимого удовольствия и раз за разом снова тянуться к Драко. Потому что в этом слепом мире без света, но с множеством красок, ему просто не мог быть нужен кто-либо еще, кроме Драко Малфоя. А потом удовольствия стало так много, что Гарри показалось, что он не сможет с ним справиться. И яркая вспышка неземного наслаждения принесла за собой настоящую темноту. * Гарри с трудом разлепил глаза и подслеповато уставился в потолок. Вокруг было сумрачно, но небольшой огонек горел где-то слева. Стены, потолок, кровать и даже сам свет казались Поттеру незнакомыми, но он не смог бы сказать это с уверенностью, пока не наденет очки. И если слева горит свет, должно быть, там стоит тумбочка с ночником, а где еще искать очки, как не на тумбочке? Он перевернулся на бок, приподнялся, опираясь на локоть, потянулся было вперед, но тут его ладонь перехватила чужая рука. Мягко сжала, переплела пальцы, а в следующий момент чуть ниже костяшек прижались чьи-то губы. «Губы Драко.» — вспомнил Гарри и закрыл глаза, выдыхая и расслабленно откидываясь обратно на подушку. Воспоминания возвращались вместе с ослепляюще-счастливой уверенностью — все будет хорошо. — Где мы? — не открывая глаз, негромко спросил Поттер, свободной рукой нашаривая Малфоя и привлекая к себе за плечи. — Я, как гостеприимный хозяин, пригласил тебя в кровать, — с усмешкой отозвался Малфой, легко поддаваясь требованию Гарри и прижимаясь к нему, приобнимая за талию и оставляя еще несколько теплых поцелуев на плече и ключице. Гарри фыркнул и рассмеялся: — Никогда не думал, что буду рад тому, что гостеприимным хозяином тебя вряд ли можно назвать. — Откуда ты знаешь? Может быть, именно таким я всегда и был. Гарри понимал, что Драко просто провоцирует его, но все равно ничего не мог с собой поделать. Дернулся, напрягся и хотел было уйти из-под целующих его губ, но Малфой рассмеялся и удержал его на месте. — Не глупи, Гарри. Ты же знаешь, что это не правда. Не после всего того, что я писал тебе. — Не после этого… — тихо согласился Поттер. Это и впрямь было так. Он не мог, не смел думать о Драко что-то ужасное после того, как он в течении года обнажал перед Гарри свою душу. После всех тех слов и признаний, которые Малфой написал ему. После той истории с экзаменом. После поцелуя. После прощального письма. После… Гарри гулко сглотнул, пытаясь побороть вставший в горле комок и, рывком перевернувшись на бок, крепко обнял Малфоя. — Я не врал тебе, Драко. Я не отпущу тебя больше. Ни за что. Никогда. Что бы ты не думал и, если понадобится… — Не понадобится, — с усмешкой оборвал его Драко и так же крепко обнял в ответ. Гарри прижался лбом к его плечу, замер в кольце теплых рук и перевел дыхание. — До сих пор не верю, что нашел тебя. — Я тоже многому не верю, — вздохнув, признался Малфой и сжал его еще крепче. Почти больно, но Гарри и не подумал бы возмущаться. — Сначала не верил, что тебе вообще может быть все это со мной нужно. Потом, что все эти письма не розыгрыш. Потом… — Я люблю тебя, — тихо перебил Гарри, а потом, помедлив, добавил: — А еще очень хочу, чтобы ты рисовал другие картины. Драко напрягся было, но почти сразу снова расслабился, как-то невесело рассмеявшись. — Черт, я совсем не подумал, что ты можешь увидеть все мои картины. Их быстро покупали, и я думал, что они пройдут мимо тебя. — Если их только пять, то их все купил я. По крайней мере, я купил пять твоих картин. Не знаю, это все? Нет? — Все, — вздохнул Драко, словно бы сдаваясь. — Это и впрямь все мои картины. Ну надо же, а я-то решил, что у меня и впрямь талант. Думал, что мои картины надолго не залеживаются. Думал было, что если так дальше пойдет, когда-нибудь дорасту до собственной галереи. А это просто глупый Поттер меня искал. — Вообще-то, они мне понравились. То есть они, конечно, чертовски депрессивные, но ты очень круто рисуешь. Правда. — Молчи уж, эстет. — Но я… — Гарри было зашевелился, пытаясь отодвинуться и заглянуть в глаза Малфоя, но тот не позволил. — Я правда понял, Гарри. И я рад, что тебе они понравились. И если я только не проснусь завтра и весь сегодняшний день не окажется просто сном, то у меня не будет поводов писать впредь нечто настолько же… мрачное. — Это не сон, — заверил Гарри и, для убедительности, ущипнул Малфоя за лопатку. — Эй, придурок! — Драко рассмеялся, а затем, вздохнув, уже сам отодвинулся от Гарри, заглядывая ему в глаза. — Спасибо тебе. Ты, конечно, ужасный идиот, Поттер, но ты мой идиот. Спасибо. Это лучшее, что ты мог сделать — найти меня в Париже. — Я возненавидел этот город за это время, — чуть смущенно признался Гарри. С тех пор, как проснулся, он впервые взглянул в глаза Драко. И то, что он видел в этих глазах, было одновременно смущающим и совершенно великолепным. — Ты же покажешь мне тот Париж, о котором писал? Который ты любишь. — Покажу, — легко согласился Малфой и, помедлив, мягко улыбнулся. — Это то, о чем я мечтал весь год. Показать город, который люблю всем сердцем, занявшему все мое сердце человеку. Я и не думал, что эта мечта может осуществиться и я смогу вас познакомить. Гарри только зажмурился и, согласно кивнув, опять прижался лбом к плечу Драко. Тот снова обнял его и они замерли, вслушиваясь в дыхание и сердцебиение друг друга. Слова Драко все еще набатом звучали в ушах, но Гарри меньше всего хотел бы избавиться от этого звука. «Любимый город для любимого человека.» Что ж, он хотел бы разделить это с Малфоем. Ему всего-то нужно было полюбить Париж так же сильно, как он любит Драко. И теперь Гарри был уверен, что сможет это сделать.