Через минуту

Дверь захлопнулась с легким щелчком, через секунду зажегся свет, и Владимир почувствовал, что напряжение постепенно его отпускает. Однако руки, на которых он совершил большую часть этого дикого путешествия по вечерней Вене, продолжали держать его крепко, придавая ситуации некоторую неловкость. - Андрей, теперь вы можете опустить меня. Мужчина вздрогнул, будто выходя из транса. - Да, конечно, куда вас… опустить? Владимир усмехнулся. Со стороны они выглядели более чем нелепо. - Бросайте прямо здесь, я не обижусь. - Ну нет, не для того я проделал этот путь под градом атак иностранных папарацци, чтобы закончить его так бесславно. Андрей сделал несколько шагов вперед, и наконец опустил свою ношу на кровать, заправленную пестрым покрывалом. Владимир поморщился от новой волны боли, прострелившей ногу и от обрушившихся неприятных воспоминаний. - Да уж, этим журналюгам будто снимать было больше нечего. - Кстати многие из них были итальянскими акулами. - Легче от этого как-то не стало. - Ваша правда, Владимир. Я-то надеялся, что пойду сегодня к итальянцам совсем в другом настроении. Знаете, наверное не нужно было выделываться, ну и что с того, что мы оба болели бы за Италию… - Думаете, помогло бы? - Да чем чёрт не шутит, Владимир, с нашими ведь пока срабатывает. - Тьфу-тьфу-тьфу, Андрей, смотрите, чтоб не сглазить. Хотя, что я говорю, против Испании у нас мало шансов. - Про Нидерланды все тоже так говорили. - Тот матч мы не комментировали, к сожалению. - Но смотрели-то его вместе. - И то верно. Вот вы говорите про настроение, а я-то признаться, хотел напроситься с вами. А теперь, какой мне Итальянский дом? Хорошо если в больницу не придётся ехать. - Вы кстати не передумали на счет врача? - Ну нет, ещё раз на такой подвиг я вас пойти не заставлю. - Я сейчас совершенно серьёзно говорю. Я вызову такси, одно ваше слово, и провожу вас в одну и в другую сторону. - Нет-нет Андрей, не стоит. Я вас и так уже прилично задержал. И я, правда, не горю желанием связываться со страховкой. Давайте доживем до завтра, а там я посмотрю по самочувствию. - Ну, ваше право. Но первую помощь, прежде чем уйти, я вам всё-таки обеспечу. У вас есть бинт и обезболивающее, или мне выйти в аптеку? - Всё есть, - Владимир поморщился, - меня дома загрузили по полной. Только для начала налейте-ка мне джинна, Андрей. И себе тоже, если хотите. И выпьем за Италию. Там в мини-баре под телевизором целый склад каких-то бутылок, и Gordons среди них я точно видел. Андрей чувствовал, что спорить бесполезно, да ему и не хотелось. Возможно, пить крепкий алкоголь перед походом к итальянцам было не самой лучшей идеей, но повод был. Отыскав нужную бутылку и наскоро ополоснув бокалы, он наполнил их джинном примерно на четверть, и прежде чем передать один хозяину комнаты, поинтересовался: - Вам как, с разбавкой? Если хотите, там есть Швеппс. - Спасибо, Андрей, я буду пить чистый. Жаль, льда нет, не догадался с вечера заморозить. Давайте, за Италию. - Не чокаясь. Выпив, оба поморщились, немного помолчали. Андрей опустился в кресло и, откинувшись на спинку, закрыл глаза, смакуя вкус напитка. Всё-таки не стоило ему сейчас пить. Алкоголь слишком быстро ударил в голову, бросило в жар, захотелось расстегнуть ворот рубашки. Молчание прервал Владимир. Перегнувшись через спинку кровати, он кое-как дотянулся до бутылки с джинном, и, сделав несколько глотков прямо из горлышка, обреченно проговорил: - И всё-таки игра была равной. Итальянцы должны были ещё в первом тайме… Андрей, не спите, вы обещали мне первую помощь. Мужчина вздрогнул, открывая глаза. - Я не сплю, я просто немного задумался. Эй-эй-эй, полегче! – проговорил он, заметив, что Стогниенко снова прикладывается к бутылке. – Тут джинна осталось уже в половину меньше! - Это маленькая бутылка, Андрей, а я хочу нажраться. Поднявшись, Андрей приблизился к своему коллеге и сел с ним рядом. - Послушайте, я мог бы сказать, что оно того не стоит, но не буду. Потому что это Италия. И потому что она стóит. И потому что я чувствую то же что и вы. А ещё мне стыдно за то, что в эфире я делал вид, что болею за Испанию. Но давайте просто попробуем через это пройти. Без потерь. У нас с вами ещё главная игра впереди. Оставьте эту бутылку, чтобы выпить за успех России, а сейчас лучше скажите мне, где аптечка. Владимир улыбнулся, и опустив свою ладонь на руку Андрея, переплел пальцы. - Андрей… - язык уже немного заплетался, а мысли путались, но он всё-таки сумел вытащить одну из них на свет. – Андрей, вы знаете, как я вас уважаю? И даже больше. Под кроватью. - Ч-что? – Талалаев вздрогнул. - Аптечка. В синей дорожной сумке. Под кроватью. Там всё, и бинты и всякие таблетки в пакете. Прерывать контакт не хотелось. Не отрывая руки, Андрей попытался ногой выпихнуть из-под кровати упомянутую сумку. Владимир усмехнулся, и первым отдернул руку. - Давайте сумку сюда, я всё достану. Вот так… Смотрите, пара эластичных бинтов, то, что нужно. И таблетки… вы выберете сами, хорошо? Я плохо в них разбираюсь. С каждой минутой Андрей ощущал себя всё более неловко и глупо. Какое-то время он усиленно изучал содержимое сумки в поисках обезболивающих таблеток, а потом его внезапно осенило: - Стойте, Владимир, вам же нельзя сейчас пить лекарства, слишком много алкоголя! - Вот чёрт! – Стогниенко обхватил руками голову и, снова приложившись к бутылке с джинном, сквозь смех проговорил: – Тогда я буду пить! Чем больше я пью, тем меньше болит эта подлючая нога. - Нет-нет-нет, постойте, тут есть гель от ушибов. Не совсем то, что я искал, но я вижу в составе анестетик. Мне кажется, это подойдет. - Тогда чего же вы ждёте? – кажется, Владимира всё происходящее изрядно веселило. – Снимайте с меня штаны. Глубоко вздохнув, Андрей Талалаев взял из рук коллеги бутылку и сделал несколько больших глотков. - Вы всегда пьёте для храбрости, когда собираетесь раздеть кого-нибудь? - Владимир, просто помолчите немного. - Не могу я молчать, говорить – это моя работа! - Но мы не на работе, если вы до сих пор этого не заметили. - Ахах, точно, Андрей, я и забыл, просто посмотрел на вас и подумал… Впрочем, неважно, о чем я подумал, просто приступайте. Пуговицу и молнию Владимир расстегнул сам, приподнимаясь и помогая Андрею стащить с себя брюки. Талалаев как будто специально старался не смотреть ему в глаза, сосредоточив свое внимание на больной ноге. Отлучившись на минуту в ванную комнату, он принес влажное полотенце и осторожно обтер опухшую ступню, а затем медленно, круговыми движениями начал втирать гель. Владимир застонал. Боль была резкой, и совсем не думала проходить, не смотря на заявленный в инструкции анестетик. Но она немного отрезвляла и помогала сохранить хотя бы частицу здравого смысла, который то и дело ускользал, стоило только взглянуть на Андрея, старательно прячущего взгляд. Пытка продолжалась минут пятнадцать, и наконец нога от ступни и почти до самого колена полностью скрылась под несколькими слоями эластичного бинта. - Ну вот, кажется, я даже перестарался, - произнес Андрей немного виновато, - И тем не менее. Первая помощь немного задержалась, но лучше поздно, чем никогда. Надеюсь, завтра вам станет лучше. А теперь прошу простить, но Итальянский дом ждёт меня. - Благодарю, Андрей, вы прекрасный доктор. А теперь выпейте ещё. Эти несколько глотков остались специально для вас. - Ну нет, Владимир, кончайте уже меня спаивать. Я и так боюсь подумать, в каком виде покажусь перед итальянцами. - В нормальном виде, Андрей, я думаю, там все будут подвыпившими, это же итальянцы, они будут пить и петь а потом снова пить. Так что если не хотите выделяться, вам нужно ещё повысить градус. - Пожалуй, я всё-таки вынужден буду отказаться, иначе рискую просто не добраться до места, оказавшись по дороге в каком-нибудь местном вытрезвителе. - Вы себе льстите, вы не пьяны ни капли. - И почему вы так решили? - Всё просто, Андрей, вы до сих пор боитесь посмотреть мне в глаза, а я здесь, и я пока не кусаюсь. Сердце Андрея пропустило один удар, медленно и будто через силу он поднял взгляд на Владимира. С минуту они смотрели друг на друга, молча изучая, будто видели друг друга в первый раз. В тот момент ещё ничего не было решено, и можно было повернуть назад, оставив всё на откуп слепым фантазиям. Андрей представил, как прерывает этот взгляд, встает и, повторяя что-то про заждавшихся его итальянцев, уходит. Чересчур поспешно уходит, сильно хлопая за собой дверью. Картина эта была настолько четкой, что на секунду он даже услышал звук закрываемой двери. Но он всё ещё был здесь, а глаза Владимира в каком-то полуметре от его собственных. - Владимир, послушайте, - голос заметно дрожал, но он и не пытался с этим справиться, - ещё минута, и я не смогу никуда пойти. - Я никуда не гоню, Андрей, – это было сказано слишком уверенно, слишком многообещающе, и слишком маняще. - Я… - Талалаев задохнулся, - послушайте, я обещал им, что приду, и это… может быть… Они могут уехать частично уже сегодня. Я отключил звонок на телефоне, но… - Андрей, не оправдывайтесь. Если обещали, значит пойдёте. Через минуту. А это значит, что у меня есть ещё 50… нет, ещё целых 59 секунд. - Владимир… - Молчите, ни слова больше. Время пошло. * * * 59…58…57…56…55…54…53…52… Владимир внезапно подается вперед, и прижимается губами к губам Андрея, требовательно раздвигая их языком. Тот сопротивляется всего пару мгновений, а потом уступает, обхватывая Стогниенко за плечи, жадно целуя, подаваясь навстречу его губам… …51…50…49…48…47…46…45… Владимир прижимается теснее, буквально выдавливая из груди Андрея гортанный стон, а потом опрокидывает его на подушки, удобно устраиваясь сверху, стараясь лишний раз не тревожить больную ногу… …44…43…42…41…40…39…38…37… Руки Андрея зарываются в волосы Владимира, он несколько раз шепчет его имя, а потом снова отдается своим эмоциям, подчиняясь требовательным губам… …36…35…34…33…32… Их языки сплетаются, скользя друг по другу сначала медленно, а потом всё быстрее… …31…30…29…28…27…26…25…24… Пальцы Андрея тянутся к вороту рубашки, и он расстегивает пару верхних пуговиц, чтобы легче было дышать. Владимир не отстает и расстегивает оставшиеся пуговицы. …23…22…21…20…19…18… Язык Стогниенко скользит по обнаженной груди Андрея, заставляя его резко выгнуться и прокричать что-то, кажется по-итальянски. Владимир смеется. …17…16…15…14…13…12… Руки Андрея спускаются по спине Владимира вниз и сжимают его ягодицы, Владимир кричит что-то, но продолжает смеяться. …11…10…9…8…7…6… Андрей чувствует запах джинна, а ещё, что его сейчас разорвет на части, и понимает, что надо бежать прямо сейчас, но вместо этого задирает Стогниенко футболку, и прижимает его к себе теснее. …5…4…3…2… Губы снова находят губы… …1… И время останавливается. * * * Андрей и сам не понял, в какой момент ему удалось прекратить это. С огромным усилием он отстранился, встал на ноги и сделал несколько неуверенных шагов к двери, на ходу пытаясь застегнуть на себе рубашку. Он должен был что-то сказать, наверное, извиниться за свое бегство, но всё, что приходило в голову, было настолько банальным и жалким, что он не мог вымолвить ни слова, и только затравленно смотрел на Владимира, продолжая пятиться спиной к двери. - Андрей, всё нормально, - глаза Стогниенко были удивительно ясными для человека, почти в одиночку приговорившего бутылку джинна, пускай и небольшую, - Идите. Прошло гораздо больше минуты. Андрей замешкался. - Я… вернусь. Завтра утром. И принесу вам чего-нибудь. Обещаю. - Я буду ждать. Теперь роковая черта была позади, и обратного пути уже не было. - Андрей, не против, если мы перейдем с вами на «ты»? - Конечно. Давно пора было это сделать. - И… возьми на столике карточку, чтобы открыть дверь. Кто знает, в каком состоянии моя нога будет завтра, поэтому лучше вы са… ты сам войдешь. - Хорошо, - Андрей улыбнулся и, подхватив со стола ключ-карту, положил её в карман рубашки. – Поправляйся. Хороших тебе снов. И он собрал всю свою волю в кулак, чтобы закрыть дверь с обратной стороны. 27-28.07.2016 г. Стокгольм-Таллинн-паром «Принцесса Анастасия»