Не успев

Как назвать звук часов? Щелчки? Стук? Нет разницы. С таким звуком идёт время. Эти часы на стене. Настолько громкие. Я только их и слышу. Если существует в мире ад для таких пропащих людей, как я, то это пустая комната с жёлтыми обоями, тусклой лампочкой, высоким окном, распахнутым в ночь. С шамански упорными оглушающими часами на стене. Я отхожу к окну, чернота за которым вот-вот станет антуражем для окончания жизни. Достаю портсигар, вытаскиваю папиросу, замираю на пару секунд. — Курите? — Нет. А она спокойна. Должно быть, уже смирилась. Или ещё не понимает, что её ждет. Напрасно пытаюсь найти спички по всем карманам, после чего убираю папиросу обратно в портсигар. — Вы так и не начали писать. Другого шанса не будет. Листок лежал на подоконнике нетронутым. Она, прислонившись спиной к стене, смотрела куда-то в пол и молчала. — Впрочем, дело ваше. Вам не страшно? Она подняла голову и внимательно посмотрела на меня. В её взгляде не было грусти, ужаса или хотя бы капли драмы. В нём была удивительная ясность, в тот же момент заставившая меня вздрогнуть. Она не успела ответить. С улицы послышался звук приближающейся машины. Скорбное ожидание. Нервно сжимаю в руках фуражку. Слышно, как внизу хлопнули двери. Сорок одна ступень, три лестничных клетки, ещё дверь. Войдет офицер и с ним несколько солдат. Это конец, я больше никогда её не увижу. С лица соскальзывает видимое безразличие. Я бросаюсь к ней, прижимаю к себе, зарываясь пальцами в её волосы. Целую её лицо — самое дорогое лицо на свете. Она не сопротивляется. Медлительно и горячо отвечает на поцелуи, сжавшись в моих руках. Скоро всё закончится. Даже не успев начаться. Я никогда не знала таких прикосновений. Жаль, сейчас не время для них. Но я не могу оттолкнуть, не могу отдалиться. В этой чёртовой жизни мне так не хватало тепла. Это так мучительно и сладко, так... так хорошо. Громкий ход секундных стрелок отсчитывает последние мгновения на раздумья. Я порывисто оборачиваюсь, на миг задерживаю взгляд на тёмном куске неба, виднеющемся из окна. Один прыжок решил бы всё, но нет. Это будет не так. Возвращаю взгляд к тебе и вижу в твоих глазах непонимание. Отчаяние. Страх. Зачем ты боишься, товарищ Б.? Хотя я, наверно, боялась бы куда больше, поменяй нас ролями. У меня плохо получается беспокоиться за себя. Спасибо за помощь. Но мы играем тех, кем являемся сейчас. Предатель здесь я, и, пожалуй, я не заслуживаю твоего беспокойства. Но когда всё было справедливо в этом мире под луной? Я смотрю прямо на тебя и любуюсь тобой. Чуточку сильнее, чем любовалась каждый раз. Я стремлюсь впитать в себя твой образ, запомнить каждую деталь, пока видят мои глаза и чувствуют пальцы рук. Пока я слышу твоё тревожное дыхание, кажущееся мне чертовски прекрасным. Ты не заметил, как я вытащила из кобуры пистолет. Ты не успел остановить меня. Я так и не успела написать кое-что важное, надеясь, что ты прочитал это по моим глазам. Я умираю у тебя на руках. Как жаль, что это лучший исход из возможных. «Жаль, что вы не верите в существование души, товарищ Б.,» — прошелестел ветер. Листок бумаги упал с подоконника на пол. Звук выбитой двери заглушили звук, с которым идёт время, и беззвучный плач.