Пойманные мгновения.

- Мдаа, - глубоко впечатлённый протянул Шелленберг. Стоявший позади флегматичный Штирлиц молчаливо покивал, вполне разделяя эмоции начальника.  Двор Рейхсканцелярии перекопали основательно. Работа по усилению фюрербункера кипела и пенилась. Подобно не знающим устали муравьям, люди копали, стучали, мешали бетон, таскали арматуру, перекрикивались, сверялись с полотнищами чертежей.  - Похоже, скоро мы все переберёмся под землю, где будем жить словно маленькие цверги, - вынес вердикт Вальтер. - Зато фюрер будет в безопасности, - резонно заметил штандартенфюрер. Оглянувшись, шеф смерил его заинтересованным взглядом, мол, с каких пор вы стали проявлять такую заботу о Вожде. - По мне эти бомбоубежища скорее ловушки, куда мы добровольно спускаемся, никогда не будучи уверенными, удастся ли вновь увидеть солнечный свет, - неприязненно поёжился он. - У оставшегося на поверхности во время налёта больше шансов распрощаться с солнцем. - Думаете? - улыбнулся Вальтер, начиная осторожно прокладывать маршрут между уложенными стройматериалами, раскопами и строителями. - Вам в процентном соотношении? - уточнил штандартенфюрер, по привычке запечатлевая в памяти каждую попадающую в поле зрения деталь, вдруг пригодится.  - Если можете... Б***ь! Шеф умудрился споткнуться на почти ровном месте. Всегда пребывающий начеку Штирлиц едва успел поймать его под локоть.  - Проклятье, - чертыхался Вальтер, - вот нужно оно мне? Некоторые сотрудники Гитлеровской канцелярии вместо исполнения своих прямых обязанностей болтались на стройке, так им сказали. Естественно, ждать, покуда лентяй нагуляется, рассерженный такой безответственностью Шелленберг считал ниже своего достоинства. И будучи не слишком гордым, но крайне загруженным, отправился на поиски всячески помянутого чиновника.  - С ума сойти можно, - ворчал он, одёргивая пиджак. Разведчик Исаев же пытался разобраться: ему послышалось или его интеллигентный шеф взаправду только что крепко выматерился.  - Чего вы застыли, Штирлиц? - Прошу прощения, бригадефюрер, мне показалось... - Да? - Вы произнесли любопытное словцо. - Я? - Да. - Какое именно? Либо Шелленберг искренне не уследил за собой, либо надумал поразвлечься.  - Прозвучало очень по-славянски. Повторять начальству на потеху непотребство штандартенфюрер не собирался ни под каким предлогом. Видимо, то было весьма очевидно.  - Б***ь? - пришёл на выручку шеф. На самом деле Штирлиц вёл страшный бой с рвущимся на волю хохотом. В устах Вальтера оно звучало нелепо и необъяснимо мило. Будто ребёнок забавляется взрослым непонятным словечком, раздуваясь от гордости за тайное знание перед сверстником.  - Оно самое, - подтвердил разведчик Исаев, волевым усилием оставаясь в образе настоящего немца. - Вы же изучали русский, Штирлиц, - хитро сощурился Вальтер. Возможность блеснуть перед подчинённым широтой кругозора льстила и согревала. – Впрочем, наверняка с этим словом вы в словарях не сталкивались. Оно оскорбительное. Так русские именуют продажных или чересчур похотливых женщин. Через него же они выражают душевное состояние, в не зависимости от того счастливы они или расстроены. Если вам очень интересно узнать больше о русском мате для общего развития, могу свести вас со специалистом филологом. Приписан к нашему институту в Ванзее, белый эмигрант, носитель языка и весьма образованный господин. - Это он научил вас его использовать? - штандартенфюрер едва не ввернул «научил вас дурному». - Нет, впервые я услышал его от Розенберга. Наш достопочтенный идеолог умеет не только складывать философские вирши на тему «чистой крови». Материться у него получается куда как лучше, чем писать книги. С неимоверным облегчением Штирлиц прыснул, смеясь с полным на то правом. Шеф тоже хихикал.  - Но это строго между нами, - приложив палец к губам, напомнил он. - Я могила, мой бригадефюрер. В РСХА каждому известно: лучше могилой быть, чем в ней оказаться. Вернувшись под вечер домой, заперев дверь и опустив занавески на окнах, разведчик Исаев долго и до слёз смеялся в одиночестве.