Случайности

      Хэлмит облегчённо выдыхает, стягивая, наконец, остатки одежды, вопреки привычке небрежно сбрасывая оные на пол неопрятной кучей. Из груди невольно вырывается облегчённый вздох, когда горячая вода ласково лижет кожу, потихоньку заставляя ноющие от напряжения мышцы расслабиться. Отходят на второй план даже зудящие от раздражения, совсем свежие раны. Вот как теперь ей объяснить, что это была лишь случайность? Что он и правда ходил патрульным на границе, поджав хвост, как последний трус… - Бред! – плещется вода и глухим стуком отдаётся, где-то в подсознании, стук кулака по бортику ванной. – Бред. Бред! Бред!!!       И ведь действительно бред. С каких пор он должен отчитываться перед какой-то Птицей?! Тем более Птицей, по факту, сломавшей ему всю его жизнь… бред. Но до чёртиков не хочется увидеть эту её фирменную ненависть, вперемешку с разочарованием и презрением в небесно-голубых глазах от которой становится толи стыдно, толи тошно. Скотство какое-то…       Гудит голова.       Хэлмит вздыхает тяжело, почти обречённо, потирая виски в тщетных попытках унять звон сотни колокольчиков в черепно-мозговой коробочке, эхом отскакивающий от каждой стенки, словно резиновый мячик. Всё слишком хреново, чтобы быть ложью… - И я ещё после этого электричество транжирю. – злорадно доносится с другой стороны двери.       Когда же, с мягким щелчком, чуть поскрипывая, оная дверь открывается, у Уильяма дёргается глаз – он ещё и забыл на защёлку поставить. Замечательно.       Тихонечко напевая приятную, незамысловатую песенку под нос, Сандер не спеша плетётся к ванной, совершенно не смущаясь, ни обилия пара, ни куч одежды, ни каких-либо факторов присутствия другого человека вообще (или она просто их не замечает?..). Иными словами, его высочество Пиздец, в данном случае, не крался, нет. Он летел на крыльях “любви” с распростёртыми объятиями…       Вздыхает Билл уже совсем обречённо, когда девушка преспокойненько отдёргивает занавеску и тут же залипает. Желание вылезать из ванной, (а тем более причиндалам трясти направо и налево) совершать какие-либо телодвижения, орать благим и не очень матом, в данном случае было кратно нолю. Именно поэтому под воду Шлемофон уходит по самую шею, а потом и по самые глаза, предварительно меланхолично булькнув: - Здрасть.       Выходит из культурного шока Стелла, только минуты две спустя, не веряще хлопая огромными голубыми глазами, а после с визгом, отскакивает от ванной, будто ошпаренная, как можно более старательно закутываясь в огромное махровое полотенце. На последнее Хэлмит позволяет себе выпустить на пенистую гладь воды небольшенький пузырёк – чего он там не видел? - Уильям, блин!!! – истерически взвизгивают, так громко и так высоко, что слышно предельно ясно и чётко даже сквозь толщу воды. – Какого лешего ты тут забыл?! - А что ещё может делать самый обыкновенный Свин в ванной? Конечно же чай пью, – сочась сарказмом, тянет собеседник, всё же выныривая из пресловутой ванны. Точнее только голову высовывает. – Тебе с лимоном или мятой? - Хэлмит!!! - Ммм? – злорадно тянет Шлемник, забавно щуря правый глаз, толи от того, что туда попала вода, толи чисто из-за очередного приступа дурачества. - Говнюк. – искренне фыркает девушка. – Я ж тоже хочу… – обиженно добавляет она, с видом действительно мученическим разглядывая набранную ванну. – Из-за тебя теперь опять только под душем торчать… - Я понять не могу, что тебе самой мешает? – издевательски хмыкает Хэлмит, на что Сандер неожиданно зло пыжится, даже надув губу. - Счета. – удивительно напоминая его самого заявляет она, заставляя что-то странно ухнуть в груди…       Случись это год назад, во время их первой повязки, так его мало того, что из собственной ванной попёрли, так и предварительно промыли всё помещение, потратив на это уйму драгоценной воды, да после этого набрали бы ещё и новую ванну, такими, казалось бы, простенькими манипуляциями заставив счета взлететь до небес, а самого Шлемака лишь скрипеть зубами от безысходной ярости… - Бииилл… – неожиданно угрожающе раздаётся прямо над ухом и Хэлмит, к ужасу своему, ощущает чужие пальцы совсем близко к свеженькой ссадине на плече. – Не потрудишься объяснить, чёртов ублюдок? – он ловит себя на том, что засматривается, как подрагивают чужие покатые плечики… - Стелз, погоди… - Ты обещал! – грубо перебивают его, пресекая на корню. – Ты обещал мне!.. – она осекается и сама, закусывая губу. – Хотя чего ещё можно ожидать от какой-то Свиньи… - Да погоди же ты! – тонет тихий протестующий писк оппонентки в плеске воды. Неприятно обдаёт едва ли не кипятком – “холоднее” Уильям не любит. Сандер дуется, отфыркиваясь и тихонько чертыхаясь себе под нос, прекрасно понимая, что безвозвратно намокла. Хэлмит же сейчас почему-то напоминает крокодила… - Пусти, гад. - Не пущу. – угрюмо раздаётся где-то гораздо выше собственной головы. Вот и помылась… - Хорошо. Тогда назови мне сейчас хоть одну причину не разбить тебе лицо. – озлобленно шипит Птичка, ужасно напоминая мокрого котёнка… - В прошлый раз ты сломала об меня запястье. Я был без голем-брони. – деликатно напоминает Шлемник. – А теперь послушай. – Сандер фыркает, демонстративно отворачиваясь в другую сторону, когда на плечо опускается чужой островатый подбородок. – Я лишь занимался патрулированием границ… - Ага, а вот это ты о кустики порезался, да? – огрызается Стелла, не удержавшись, разворачиваясь в сторону собеседника.       Сердце делает тройное сальто… у неё вовсе не озлобленный взгляд. Тут есть укор, обида, неприязнь и даже беспокойство, разбавленное крохотными капельками слёз. - Они хотели подвинуть границу. Опять. У меня выбора не было… - Заткнись!!! – сквозь зубы выдавливает девушка, сжимаясь в тугой комочек. Он не врёт!!! Не врёт! Не врёт… - Звёздочка… – Сандер вздрагивает, надтреснуто всхлипывая, когда чужие губы осторожно прижимаются к метке на плече – цветущей вишне с железным стволом. - Не смей. Не смей! Не смей!!!       Хэлмит и сам невольно вздрагивает, пулей в лоб, получая все чужие эмоции по полной программе. Здесь всё – Боль, Гнев, Обида, Раздражение, Переживание и что-то ещё – странное, тёплое и ужасно непонятное… - Волноваться за близких совсем не стыдно… – наобум выпаливает собеседник, но тут же опять осекается, встречаемый таким озлобленным взглядом, что по коже невольно пробегают мурашки. – Я просто хочу сказать, что я был осторожен – никто из них не пострадал… - Идиот. – с искренним раздражением выдаёт Стелла. – Впрочем, не важно… - Извини. – тихонько бурчат в шею, заставляя лишь обречённо вздохнуть. Как объяснить этому балбесу, чтобы лучше он сам был осторожен?..       Молчание растягивается на минуты. Потихоньку остывает ванна и растёт напряжение… - Экономия какая-то получается… – бормочет себе под нос Хэлмит. - Это ты о чём?.. – забавно. Она слышит. - Ну… ванная на двоих… – тихо-тихо замечает Шлемник. Отчего-то Стелла краснеет пуще варёного рака… - И?.. - Может, полотенце снимешь?.. - Ты совсем дурак, я не понимаю?! – незамедлительно следует ожидаемая реакция. - Что ты там такое экстрасенсорное прячешь, я понять не могу… - Хэлмит. Ты. Балбес. – невероятно чётко, проговаривая каждую букву, произносит Стелла. - Какое открытие! – почти с неподдельным восторгом отзываются в ответ. - Я рада за тебя. - Стелз. – Сандер ойкает, ощущая как чужие пальцы аккуратно проскальзывают под полотенце, замирают на боках, а затем потихонечку начинают бережно оглаживать раздражённую высокой температурой кожу. – Давай же. Тебе нужно сейчас. Чего я там не видел… - Дурак. - Согласен. - Свинья. - Это к матушке-природе, не ко мне. - Гад. - Самый натуральный. - Уильям! – не выдерживает, наконец, собеседница.       Он морщится, недовольно фыркнув, когда Птичка осторожно разворачивается на бочок, чтобы взглянуть прямо в чужие глаза. Всё же задела бедро. - Ещё не хватало, чтоб у тебя или у меня Желание началось. – она отворачивается, стыдливо пряча глаза. – Я… я не хочу мучить тебя чем-то подобным… – Стелла ойкает, краснея ещё пуще, когда Хэлмит лишь улыбается… действительно по-дурацки. А потом ещё и склоняется. Так близко… – Что?! - Кого ты обманываешь, глупышка? Ты уже разогреваешься. - Хэлмит!!! – безысходность своего положения Сандер понимает только спустя минуту, безрезультатно пытаясь вывернуться из железной солдатской хватки. - Так тебе потереть спинку? – самодовольно интересуются, стоит только последнему ёрзанью со стороны Птички, наконец, закончиться. - Я это тебе ещё припомню, слышишь? - Только не как в первый раз. А то застрянем вместе навечно. - «А я, может, и не против…» – ужасно хочется огрызнуться в ответ. Проблема в том, что белоснежный мистер Безупречность не поймёт…       Окончательно крышу сносит, когда промокшее насквозь полотенце легко соскальзывает вниз, махровым ковром-скатом выстилая дно ванной. Видеть, он может и видел, а вот налюбоваться почему-то не удаётся никогда… - Так что насчёт спины? Выглядишь уставшей и… - Кто бы говорил…       Негласное разрешение звучит сегодня на удивление мягко, почти просяще, что приятно раззадоривает. В конце концов, облапать персональный ходячий антистресс удавалось не всегда…       Легонько скользнуть пальцами по тёплым плечам, осторожно растирая напряжённые мышцы. Последнее обстоятельство несказанно удивляет, чисто из интереса заставляя надавить чуть сильнее – Стелла морщится, слегка вытягивая шею. Странно. Но об этом он спросит позже. Гораздо позже…       От плеч не спеша перейти обратно к бокам, бережно оглаживая бархатную кожу, чтобы спуститься к бёдрам. Сандер краснеет гуще чем нужно, а потом всё же не выдерживает, с каким-то странным выдохом откидывается назад, упираясь в широкую грудную клетку. Приятно. Уютно. Хэлмит огромный, по сравнению с ней… а ещё он занудный, порой сварливый будто столетний старик, но только не сейчас. И она наслаждается моментом, постепенно привыкая и к такому Шлемнику – осторожному, ласковому, молчаливому и никуда не спешащему…       Уильям послушно склоняется ближе, когда чувствует чужие ладошки на собственных, а после тает окончательно, встречаясь с осоловелым, блаженным и почти умоляющим взглядом. Поцелуй до приятного глубокий, спокойный, затягивается невероятно надолго, заставляет разомлеть ещё больше, расслабиться. Это не похоже ни на какую прошлую их «взаимопомощь», более того, не идёт в никакое сравнение. Здесь всё происходит гораздо спокойнее, начиная с приятной тяжести в груди, в этот раз тёплыми волнами медленно распространяющейся по всему телу, заканчивая почти головокружительной «синхронизацией» с партнёром. - Знаешь, я мог бы привыкнуть к этому…       Попытка на гневный взгляд в ответ заканчивается сокрушительнейшим провалом, стоит Сандер в очередной раз наткнуться на эту проклятущую счастливую улыбку, а после, она сдаётся окончательно, когда её добивают, довольно чмокнув в висок. Мимолётный, совсем лёгкий укус в шею от этого выглядит едва ли не извиняющеся. Хэлмит лишь снова целует в ответ, повинуясь наплыву эмоций и всплеску гормонов, как обычно сопровождающих каждую такую «процедуру». Сейчас они как никогда близки к тому, чтобы крахом пошли все те кровь, пот и слёзы, что были пролиты за эти несколько лет. Только почему-то сей факт совершенно не беспокоит…       У Сандер тёплые плечи и вкус свежих персиков на языке ощущается сегодня особо остро, подтверждая опасность ситуации ещё больше, но не тревожит и это. Слишком хорошо. Птичка тихонько забавно ойкает от подобного напора, но послушно подставляет хрупкие плечики, с удовольствием вздыхая при каждом прикосновении. Вздох уже гораздо более громкий вырывается пару минут спустя, когда играться Шлемнику всё же надоедает. У Уильяма ловкие руки, длинные узловатые пальцы и, можно сказать, талант, что всегда заставляет дрожать и выгибаться сильнее, чем нужно. Обостряет ощущения нехватка пространства, почти не позволяющая делать лишних, а тем более резких движений, а потому Стелле остаётся лишь мелко подрагивать от удовольствия, тихонько постанывая в чужую шею, пока заботливые пальцы бережно оглаживают лоно, мучительно медленно проскальзывая внутрь, растягивая бархатные стенки. Хэлмит лишь усмехается себе под нос, вновь чувствуя чужие руки на собственных ладонях; настойчивые, требовательные, направляющие лишь глубже. Улыбается он ещё шире, когда ладошка поддевает одну из рук, уводя обратно, вверх. Сандер же выдыхает почти облегчённо, когда горячая ладонь, наконец, слегка сжимает грудь, а после, руки Уильям распускает окончательно…       Бог знает, сколько утекает воды, прежде чем Сандер наконец-то содрогается всем телом, обмякая в тёплых объятиях, благодарно прижимаясь губами к чужой щеке. Всё слишком хорошо. Хэлмит лишь вновь усмехается, тихонько, но как-то удивительно болезненно, а потом сползает ниже по стенке ванны, благородно позволяя откинуться на себя, как на кресло, чтобы восстановить дыхание. Стелла жмурится, млеет, как губка, впитывая хэлмитовскую горячку, делясь в ответ собственным приятным теплом. - Устала? - Ещё минутку… я сильно тяжёлая? - Нет-нет. Ничуть… – он судорожно выдыхает, прикрывая глаза. Теперь проблема возникла у него… замечательно. - Пошли? – удивительно бодро заявляет Птичка, действительно спустя пару каких-то минут. Даже обидно как-то становится. - Я догоню. – сдуру выпаливает Уильям и жалеет о сказанном уже секунду спустя. - Ах ты, обормот… – сказать, что от одного только тона прошибает на крупную дрожь, ничего не сказать. Падает же у Шлемофона сердце, когда Сандер опасно сужает глаза, склоняясь гораздо ближе, чем нужно. – Тебе самому-то не стыдно? - Стелла, пожалуйста… – осекается Хэлмит моментально, с шипением и присвистом выпуская из лёгких весь воздух, стоит тонким ручкам двумя шустрыми змейками юркнуть под воду. - Столько раз с тобой это проходили, а всё равно выкобеневаешься, словно маленький ребёнок. – огрызнуться или просто ответить не получается опять. Стелла лишь лукаво улыбается, поводя хрупким плечиком, а после, наконец, удобно устраивается на чужих бёдрах. – Услуга за услугу, забыл? - Стелз… - Расслабься. – снова спокойно перебивают в ответ, и сдаётся на этот раз Шлемак, покорно прижимаясь к чужой ключице. – Закончим с этой гормональной пакостью и тогда нормально ополоснёмся, согласен? – Он молчит, густо краснея, будто варённый рак, что невольно умиляет. Стелла улыбается. Ласково-ласково. Храбрец, называется…       Облегчение приходит лишь тогда, когда его собственные руки направляют будто игрушечные, кольцом смыкая за чужой спиной, а после и прижимаются первой, подталкивая к тому, чтобы сжать объятия. Медленно наступало блаженство…