you're my dream, the unknown, somewhere before my eyes

Алебастровые бюсты, вбиравшие в себя тепло солнца и мельчайшие оттенки цветового спектра, надменно косились в центр класса. Пестрые драпировки, разбросанные по углам, полкам и мольбертам, умело дополняли одна другую, создавая присущую только художественной мастерской атмосферу. В самом дальнем углу, спрятавшись за облупившимся и пропахшим лаком шкафом, на полках которого в бесконечном количестве хлама прятались столетия, эпохи и давно канувшие в небытие народы, ждали своих начинающих художников черно-белые портреты, абстрактные натюрморты и композиции, которые, стоило моргнуть, так и сбежали бы с полотна, оставив после себя лишь чистый лист. Легкий запах акрила, закрепителя и темперы въелся в стены кабинета, в дерево мольбертов, в каждую кисть и половицу, пропитав самого преподавателя и его учеников. — Думаю, в прошлом семестре вы вдоволь нарисовались помидоров, самоваров и прочей утвари, так что новый мы начнем с довольно необычного задания. Полусонные ученики, рассевшиеся за мольбертами вокруг своего пожилого преподавателя, с самого утра успевшего окунуть свою бороду в банку с голубой краской, оторвались от разглядывания разноцветных потеков на дереве. — Заманчиво, а? Сегодня я дам вам описание внешности реального человека, исходя из которого, вы должны будете как можно точнее изобразить его портрет. Работать будем акварелью, получится слегка затянувшийся этюд. По классу эхом пробежался заинтересованный гул, каждый потянулся к своей сумке, раскладывая палитры, краски и наборы кистей, кто-то тут же сорвался наполнить банку водой. Задание действительно обещало быть захватывающим. Внезапно поглотившее всех волнение притупил громкий грохот, раздавшийся из-за самого большого мольберта, хозяин которого расположился около окна. Вокруг деревянных ножек хаотично разбежались маленькие разноцветные тарелочки акварельных красок, которые поспешно собирал обратно в коробку парень в грязно-голубом свитере. — Луи, ты в своем репертуаре, — не укоризненно, всего лишь с доброй издевкой прокомментировал учитель. — Поторопись, мы начинаем. — Да, сэр, простите, — парню ничуть не льстило прикованное к нему внимание, он скорее хотел приступить к работе над заданием, поселившимся идеей фикс под корой его головного мозга с первых слов преподавателя. Задумавшись над внешностью человека, над тем, что он, возможно, тоже ходит по коридорам его института, над его характером, цветом глаз, количеством родинок и густотой ресниц, над каждой мельчайшей деталью, он и опрокинул коробку с перепачканными одна в другой красками. Луи вспыхивал идеей за секунду. — И забыл сказать: тот, кто точнее всех изобразит лицо юноши, получит зеленое яблоко, — учитель сделал паузу и, заговорчески прищурив глаза, оглядел класс. Многие все с таким же заинтересованным взглядом смотрели на своего преподавателя, не расслышав намека в его словах, но несколько человек все-таки схватились за кисть, сделав первые наброски. Луи был в их числе. Он до мурашек на спине обожал загадки и нераскрытые тайны. — Такое же зеленое, как глаза нашей воображаемой модели. После такого совсем не прозрачного намека абсолютно все ученики включились в работу, краем уха вслушиваясь в слова мужчины, пустившегося в рассказ. — Ваши ноги касаются нежно-розового, словно лепесток лилии, хрупкого мрамора, он настолько чист и отполирован, что вы видите собственное отражение в нем, плывете в нем. Такова кожа этого юноши, бледная, словно отражающая свет. Вы поднимаетесь по этим мраморным ступеням выше и открываете массивные, тяжелые деревянные двери, такие, будто по ним водопадом стекает горький шоколад, будто они сделаны из вековечного дуба ‒ это волосы парня, которые локонами спадают на его ровные, чуть ссутуленные плечи. Луи практически не слушал, что говорил учитель, с головой погрузившись в бездну вдохновения, захлебнувшись образами и погнавшись за своим видением, наплевав на главную цель задания. Ему не нужно глупое яблоко, ему нужна прекрасная муза. Он рисовал такой изгиб алых губ, который подсказывало ему сердце, вытачивал черты лица загадочного юноши, какими они представали только перед ним, растрепывал кудри, добавляя в них собственных оттенков, силился разглядеть душу парня за зелеными глазами, совершенно позабыв слова преподавателя, он своими силами желал раскрыть секрет безымянной музы, завладевшей его разумом и душой. На четыре часа парень забылся в линиях челюсти, в сверкающем взгляде и манящих губах, он так сильно увлекся работой, что испуганно вскрикнул, заметив учителя возле себя. Мужчина наградил его тихим скрипучим смешком, наклонившись над мольбертом и рассмотрев готовый рисунок. — Что ж, Луи, думаю, право съесть яблоко сегодня достанется тебе: твой портрет ближе остальных к оригинальному человеку. Класс загудел, а пара особо заинтересовавшихся учеников подошли к его мольберту, чтобы взглянуть на рисунок Луи, задав ему кучу вопросов по поводу оттенков и теневых основ. Но парень не смог ответить ничего дельного, ведь сам полагался лишь на свое вдохновение, благодаря которому он теперь жевал зеленое яблоко. Зеленое, словно глаза прекрасного парня на портрете. Он обязан отыскать его, обязан отыскать свою музу.

***

Переспросив практически каждого в институте искусств, он потратил неделю на безуспешные поиски. Казалось, что весь университет теперь вместе с ним принялся искать загадочного парня с портрета, фотографию которого Луи показал всем друзьям и друзьям их друзей. Ни единого отклика. Начинающий художник совсем отчаялся, распластавшись на кровати в куче набросков зеленоглазой музы, которую ему не суждено найти. Может, учитель всего лишь соврал, чтобы заинтересовать своих учеников в процессе, и этого парня вовсе не существует. В головной боли, потери вдохновения и полном разочаровании в жизни Луи винил одного только преподавателя живописи, подкинувшего его больному воображению портрет необычайной красоты незнакомца. На следующее занятие Луи пришел раньше остальных, застав в пустой мастерской задумчивого учителя, который разглядывал портрет зеленоглазого юноши. — Извините за вторжение, но я хотел бы поговорить о том парне, которого мы рисовали на прошлый урок, — сначала тихо, затем смелее и распаленнее заговорил Луи. — Я целую неделю пытался найти его среди студентов, перерыл все архивы, достал всех своих друзей, но так его и не нашел. Скажите честно, Вы выдумали его? — Он вдохновил тебя? — учитель слегка улыбнулся, но Луи заметил притаившуюся за выцветшей радужкой грусть. — Вы даже не представляете, — восторженно начал парень, но вовремя одернул себя, чтобы не затянуть монолог о волшебных чарах безымянного незнакомца. — Поэтому, с вашей стороны было очень жестоко так соврать мне, я очень сильно хотел найти его, я думал, думал. — Он оборвал себя, чтобы не озвучить совершенно безумную мысль, посетившую его голову несколько дней назад. — Что ты думал, Луи? — по одобряющему взгляду преподавателя парень понял, что тот готов принять даже самые странные его слова. Луи необходимо было выговориться. — Я думал, что, возможно, влюбился в него, — тихо проговорил студент. — Понимаю, такое невозможно, ведь я даже имени его не знаю, может, он вообще не существует, но всю эту неделю я только и делал, что рисовал его, вся моя комната завалена набросками. Его глаза, губы, линия носа, точеные скулы и ямочки, я почему-то подумал, что у него обязательно должны появляться ямочки на щеках, когда он улыбается, бред, правда? Он мое вдохновение, и если есть хоть малейший шанс отыскать этого парня, то, пожалуйста, дайте мне его. Луи едва ли не задохнулся, пока озвучивал все, что крутилось в голове последние несколько дней. Он застенчиво поднял взгляд на своего учителя, который, в свою очередь, с задумчивой и понимающей улыбкой смотрел на юного художника. Казалось, он смотрел сквозь него в свое прошлое, свою молодость и первую любовь. — Хорошо, Луи, зайди ко мне после занятий, я отвезу тебя к нему, если ты так сильно этого хочешь. — Правда? Так он действительно существует? Я увижу его? — в глазах парня загорелся огонек надежды и присущей только детям веры в чудо. — Да, Луи, я обещаю тебе, — медленно проговорил учитель, отворачиваясь от ученика и засматриваясь в окно. Парень едва ли не прыгал от радости, воображая встречу со своей музой, прокручивая в голове фразы, которые скажет ему, предугадывая его ответы, возможно, он даже осмелится попросить в тот же вечер нарисовать портрет зеленоглазого юноши, возможно, он в тот же вечер поцелует его. Луи изо всех сил старался держать себя в руках и не поглядывать каждые пять минут на экран телефона. Но в ожидании долгожданной встречи время текло нарочно медленно, словно пытаясь удержать парня от свидания с предметом его воздыхания. Со звонком с последнего занятия он вбежал в мастерскую, на ходу засовывая тетради в рюкзак. Учитель все с той же понимающей и многозначительной улыбкой наблюдал за взлохмаченным парнем и ждал, пока тот одернет себя и угомонит свой сердечный ритм. Они выехали с парковки института, и Луи все никак не мог оторвать взгляд от пейзажа за окном, надеясь навечно выгравировать в памяти путь к своему прекрасному источнику вдохновения. Салон машины окутывало приятное молчание, которое разбавлял мотив легкой старой песни по радио. Парень вглядывался в каждую мельчайшую деталь за окном, которая вела его к зеленоглазому незнакомцу. Учитель свернул с людной улицы на проселочную дорогу, от чего машину слега подбрасывало на ухабах. Луи насторожился, но виду не показал. Проехав мимо нескольких рядов старых деревянных домов, машина остановилась возле небольших кованых ворот, совсем недавно выкрашенных новым слоем черной краски. Мимо них мелькали портреты, старые, с облупившейся краской, и новые, только что установленные ограды, кое-где высились яблони и вишни, пару гранитов неподалеку укрывали зеленые листья молодой березы. Зеленые, словно глаза прекрасного парня с портрета. Кроме них никого по близости не оказалось, только старый сторож вдалеке разгадывал кроссворд в своей обветшалой хижине. Луи не замечал ничего вокруг, он упрямо смотрел только на спину своего учителя, который ловко петлял то вправо, то влево, стараясь не задевать ограды, что хранили вечный сон тысячи людей. — Он был моим мужем и просто ненавидел позировать, но я соблазнял его обедом, после которого часами рисовал его портреты. Он был моей музой, Луи, и даже после смерти продолжает вдохновлять людей своей красотой. Парень только почувствовал, как щеки неприятно стянуло от слез, когда он встал рядом с учителем и, проследив за его взглядом, наткнулся на аккуратную небольшую черную гранитную плиту, с которой на него смотрел прекрасный юноша, глаза которого так часто мерещились ему в толпе. Муза улыбалась ему с фотографии, от чего на ее щеках навечно застыли неглубокие ямочки.

Гарри Стайлс 02\01\1984 — 06\28\2015