Приручение

Джек Фрост очень любопытный. Настолько, что эта черта его характера частенько доставляет ему кучу неприятностей. Перед небесно-голубыми глазами все еще мелькала сцена блестящей победы над страхом, пока парень медленно подходил к глубокой дыре, над которой некогда возвышался, похожий на скелет древнего животного, прогнивший остов кровати. Джек отчетливо помнил, так ясно, будто это было вчера – собственная сила Короля Кошмаров затянула его именно сюда. Воспоминания проносились мимо ярче и быстрее даже, чем пестрые зубные крохи. Он уже был здесь, своей необдуманной задержкой подставив Пасхального Кролика и остальных. Босые ноги осторожно ступали по почерневшим камням. Там, где земли касалась белая кожа, расползалась причудливыми узорами изморозь – Джек немного нервничал, а потому слегка потерял над собой контроль. Помещение заметно подряхлело – в потолке кое-где сияли солнечным светом дыры, несколько клеток, в которых некогда пронзительно пищали подопечные Зубной Феи, упали на пол, разбив каменные плиты и погнув прутья. В целом, «нора» Кромешника выглядела так, будто тут долго тянулась тяжелая битва. Только вот самого Кромешника нигде не было видно. Джек напряженно осмотрелся. Обладатель убежища нашелся в самом далеком углу. Там, куда не долетали солнечные лучи, в сером полумраке тускло мерцало некогда обжигающее золото вечно прищуренных глаз. Когда-то заклятый враг, теперь Кромешник выглядел пустым, «выпитым» - он сидел, устало облокотившись спиной о стену, безвольно раскинув руки и безразлично глядя в потолок. Чувствовалось, что он уже очень давно находился в такой позе – казалось, будто даже полы черной мантии срослись с таким же черным камнем, превратившись в одно целое. Когда «подкроватный монстр» заметил Джека, его лицо исказила насмешливая ухмылка. Абсолютно беззлобная, немного заинтересованная – что же забыл ледяной дух в столь непримечательном месте? Некоторое время Фрост не решался подойти ближе – ему все еще казалось, что мужчина притворяется, что он способен в любой момент взвиться в воздух стремительной молнией, отобрать или сломать посох и вновь отправиться воплощать свои коварные планы. Однако этого все не происходило и до Джека, наконец, дошло – враг действительно побежден и обессилен. Только тогда он решился приблизиться к неподвижной темной фигуре, пристально наблюдавшей за ним золотистыми угольками глаз. Хранитель присел рядом с Питчем на корточки, крепко сжимая посох до побеления костяшек. Тот заметил это и фыркнул. - Все еще не доверяешь мне, Джек Фрост? Тихий голос, похожий на змеиное шипение, мягко прокрадывался в сознание мальчика. Только теперь он заметил тонкие струйки черного песка, в причудливом танце извивавшиеся в воздухе вокруг них, и испуганно отпрыгнул подальше. Кромешник беззвучно засмеялся. - Тебе нечего бояться, Джек Фрост. Они никого не атакуют больше, так что ты можешь спокойно подходить. Что-то было не так. Слишком спокойным, непохожим на себя он был. Слишком слабым. Неожиданно Джек понял – Питч просто был сломлен. Как игрушка, как карандашный грифель – в нем просто не осталось больше ненависти и злости. Он был полым изнутри, как соломинка, и таким же худым и длинным. Почему-то от осознания этого Фросту стало больно. Сердце сдавила жалость, и он нерешительно протянул руку к Кромешнику, невесомо касаясь кончиками пальцев его щеки. Зрачки того на мгновение расширились, но затем мужчина прикрыл глаза, подавшись навстречу прикосновению прохладной ладони. Его кожа была на удивление теплой, почти человеческой, совсем не такой, как у самого Джека. Питч потерся о руку мальчика, наслаждаясь прохладой, потихоньку усмирявшей жгучую пустоту внутри него самого. Однако этого было мало, слишком мало. - Придвинься ближе. Он не приказал, он попросил. И Джек придвинулся, все еще не отпуская посох, но уже не сжимая его так крепко, потихоньку проникаясь доверием к существу напротив него. Существу. Они ведь не люди, правда? Туго затянутая в черное рука с посеревшей кожей слабо приподнялась и легла на пояс, тихо хрустнув промороженной насквозь тканью. Фрост вздрогнул от этого прикосновения, но остался на месте, устроившись удобнее и немного недоуменно глядя на Кромешника. Тот улыбнулся и уткнулся лбом в синюю, покрытую инеем толстовку, вызвав еще один недовольный хруст. Так они и сидели, долго, возможно, несколько часов, пока Питч не отпустил Джека со словами: «Тебе пора идти». Тогда мальчишка встал, разминая затекшие ноги и неуверенно глядя на мужчину, будто обещая взглядом: «Я еще вернусь». И он вернулся. Уже на следующий день он снова продвигался по темному туннелю в осыпавшуюся пещеру. Кромешник сидел все на том же месте, и, кажется, даже не двигался с тех пор, как Джек его оставил. И они вновь сидели, обнявшись, молча, будто читая мысли друг друга, долгие часы, пока мужчина вновь мягко не оттолкнул Фроста все с теми же словами. На третий день Джек рискнул выпустить посох из рук. Он сам не знал, почему, но доверие все упорнее и упорнее завоевывало себе место в его душе. На то были причины – даже когда мерзлое дерево глухо стукнуло о камень, Питч не взглянул в его сторону, вперив огненный взгляд в небесно-голубые глаза. Через неделю мальчик заметил, что витавшего вокруг черного песка стало меньше. А еще золотистые глаза горели уже не так ярко, постепенно темнея. Почему-то от этого становилось не по себе. - Что с тобой происходит? В ответ Джек получил лишь приложенный к губам палец и тихое: «Шшш!», будто бы он спросил нечто непристойное или секретное. А потом он снова был прижат к закутанному в черное телу, подбородок вновь защекотал колючий ежик смолянисто-черных волос. Прошел месяц, но Фрост продолжал упорно приходить к ослабевавшему Королю Кошмаров. Каждый день они проводили молча, слова были не нужны и мешались. Лишь пару раз Джек повторял свой вопрос, но всегда получал один и тот же ответ – палец у губ и беззлобное шипение. Кромешник не хотел, чтобы мальчик узнал. Если бы узнал, то попытался что-нибудь сделать, что-нибудь исправить, а в результате бессильно бился бы, как рыба об лед, от невозможности ничего изменить. Кромешнику это не нравилось. Он не собирался заставлять Фроста мучиться, он просто желал исчезнуть. Спокойно и без сожалений, вот так вот – в прохладном кольце тонких юношеских рук, вдыхая аромат снега и вьюги. В какой-то момент Джек перестал задавать свой вопрос. Возможно, догадался, а возможно и нет – Питч предпочитал не думать об этом. Потолок пещеры осыпался настолько, что даже в самых отдаленных закоулках невозможно было спрятаться от настойчивого света. Впрочем, мужчина не возражал. Ему было уже все равно. В очередной раз, уже собираясь отпустить Джека, Питч неловко дернулся, поднимая голову – и они соприкоснулись губами. Прикосновение вышло совсем мимолетным, но Фрост все равно покраснел до ушей и убежал, что было духу, слушая вдогонку похожий на шелест листьев смех. Тогда же мальчик подумал – а ведь его приручили, заставив привыкнуть каждый день приходить в это злополучное место. Это было странное чувство, немного досадное, но приятное. Заставить себя прийти на следующий день было сложнее всего – все еще слишком яркий отпечаток в памяти оставил случайный поцелуй. Однако Джек все-таки пришел, стараясь не смотреть в глаза Кромешнику, но все равно чувствуя кожей полуулыбку. А затем Питч его больше не отпустил. Они сидели до заката, до сумерек, уже даже Луноликий заглянул серебряным глазом в расщелину в потолке – мужчина все не отпускал, слабо сжимая в ладонях синюю ткань. Фрост молчал, положив голову тому на плечо. Песка вокруг уже не было. Золотые глаза больше не горели, превратившись в темно-карие, безжизненные, остекленевшие. Джек почувствовал, что ему на колени что-то осыпалось. Это была мелкая, словно мука, черная пыль, поблескивающими струйками стекавшая с пальцев Кромешника, плавно пробираясь своим основанием выше, до локтя, до плеч, до шеи. Буквально на глазах Король Кошмаров исчезал, упрямо уткнувшись лбом в холодную толстовку и слепо улыбаясь в никуда. Не прошло и минуты, как на ладонях Фроста остались лишь несколько черных хлопьев, таявших, будто снежинки. Лунный свет успел тускло блеснуть на влажных дорожках на щеках мальчика, прежде чем тот спрятал лицо в коленях, обняв себя, будто маленький ребенок. Он мог бы гордиться собой – он продержался до самого конца и ничем себя не выдал, но отчаянная горечь не оставила места для гордости. Луноликий равнодушно наблюдал за подрагивающими плечами. Он смотрел в будущее, туда, где появится новый Хранитель, насылающий кошмарные сны – ведь они такие же важные, как и хорошие, подстегивающие и предостерегающие. Он будет похож на Питча, а возможно, сам Кромешник вновь возродится – это Луноликий еще не решил. Он просто видел, как там, в будущем, пораженно распахиваются небесно-голубые глаза, как мальчишка счастливо кидается на шею ничего не понимающему черноволосому мужчине прямо на глазах других ошеломленных Хранителей. Как теплеет взгляд, когда возвращаются воспоминания. Как худая рука ласково, даже нежно треплет белоснежные волосы. Как там, в будущем, начинается новая сказка.