Белое облако несчастий

Моя свадьба устраивалась в Альпах. Гена говорил, что среди снегов моя красота сияет ещё ярче. За последние четыре месяца ты очень похорошела. Просто глаз не оторвать. Волосы стали пышнее, глаза — глубже, кожа — мягче. Тебе очень идёт белое. Я уверена, тогда, в Альпах, ты дала бы мне сто очков вперёд. Ты не хотела платья с открытым верхом, но я настояла. Это мне требовалась упаковка в кружева и воланы. Твоя же прелесть не нуждается в дополнительной мишуре. Прятать ключицы, просвечивающие сквозь снежно-белую кожу, в твоём случае было бы преступлением. Теперь ты самая красивая невеста на свете. Причём, не только для меня и Толи, но и для всего мира. Сегодня самый важный день в твоей жизни. Ты улыбаешься. Только в твоих чуть косящих глазах плещется грусть. Это ничего. Это от волнения и усталости. Кому как ни мне знать. Сама всю ночь проревела перед собственной свадьбой. Утром пришлось извести почти тонну косметики, чтобы скрыть внезапную слабость. В тот день Генчик ласково обращался ко мне не иначе как «Златовласка». Белый снег, белое платье, белое лицо. А волосы будто пожелтели. Это было ужасно. Со свадьбы не осталось ни одной натуральной фотографии, я все отдала на ретушь. Но воспоминания не отфотошопить. Здорово, что Толик всё-таки решился на активные действия, несмотря на не менее активное сопротивление с твоей стороны. Пришлось даже Аркадия Семёновича подключать. День был обещан жаркий, многие гости уже обмахиваются веерами или салфетками. А мне отчего-то холодно. И мурашки по телу. Я тоже волнуюсь, хотя всё уже позади. Два часа назад с твоих милых губ слетело двубуквенное слово, сделавшее тебя Варварой Аркадьевной Веряскиной. В управлении меня никто никогда не называет по фамилии Генчика. Наверное, потому, что даже выйдя замуж, я с ног до головы осталась Митрошиной, что бы там в паспорте ни значилось. Но, даю слово, я буду первой, кто как-нибудь в случайном разговоре обратится к тебе «Веряскина». Таким образом, я помогу тебе привыкнуть к новому статусу и предать забвению сумасшествие предыдущего года. — Ань, послушай, — передо мной из ниоткуда вырастает Толя, — ты Варю случайно не видела? — переминаясь с ноги на ногу, переспрашивает мужчина. — Анатолий, — строго произношу я, — ты что, через два часа после свадьбы умудрился потерять супругу? Ноги сами несут меня в уборную ресторана, там обнаруживаются только Коля с одной из твоих знакомых. Извинившись с премилой улыбкой, оставляю голубков наедине. Выбегаю на улицу. С правой стороны раздаются полупьяные голоса, смех и острый запах табачного дыма. Иду в противоположную сторону от стихийно организовавшейся курилки. Ты хотела спрятаться от всех, даже от меня, значит, я отыщу тебя в машине Аркадия Семёновича. Подкравшись к автомобилю начальника, проверяю дверь. Не заблокирована. Бинго! Устраиваюсь на переднем пассажирском. Твои пальцы тоже белые. Слишком уж сильно сжимают руль. На своей свадьбе я была в перчатках. Но сейчас лето, и от этой детали туалета ты решила отказаться. Да и зачем тебе перчатки, если кожа и так по тону вполне сочетается с белым платьем. — Варечка, что случилось? Неужели тушь потекла? — роюсь в своём клатче в поисках нужного тюбика, — сейчас, подожди секундочку, вмиг из тебя красавицу сделаем. Прерываюсь на полуслове. На меня внимательно смотрят красные, но абсолютно сухие глаза. Голос непроизвольно делается ещё тоньше, а слова изо рта начинают лететь со скоростью пулемётной очереди: — Ох, Варечка, ну как же это. Тебе не тушь тогда, тебе «Визин» нужен, такое раздражение. Никакая ретушь потом не поможет! Сейчас-сейчас, кажется, у меня было нечто смягчающее. Я продолжаю бестолково рыться в сумочке и, словно загипнотизированная, следить за твоими беззвучно шевелящимися губами. Когда ты перехватываешь мои запястья, клатч мгновенно выскальзывает из оледеневших пальцев. — Варь, ну ты чего? — тяну гласные, — Толик тебя потерял, скучает уже. Тебе нужно возвращаться к гостям. Пышная юбка твоего платья занимает почти весь салон. Ты будто бы сидишь в белоснежном пушистом облаке. И прячешь от меня свои трясущиеся тщедушные коленки. Каждый раз, когда мы оказываемся слишком близко друг от друга, у меня начинает дрожать сердце, а у тебя — колени. Отвернувшись, ты поворачиваешь ключ, всё это время торчащий в зажигании, и мы покидаем стоянку ресторана. — Варь, ну куда ты собралась? — чуть не плача кричу я, — возвращай нас обратно. К мужьям, — сердито добавляю я после паузы, — да что ты всё молчишь, а, Крестовская?! Безлюдный тихий московский двор. Резкий удар по тормозам. Ты разворачиваешься ко мне всем корпусом. Грусть в глазах сменилась мрачной решимостью. Тянешься поцеловать, уворачиваюсь, подставив щёку. Бью наотмашь. На пальцах остаётся немного пудры. И на кой-чёрт она тебе понадобилась? Ты и так белая, словно лебедь. Зачарованно смотрю, как на пострадавшей части твоего лица проступает красный отпечаток моей ладони. — Варвара, — как можно строже произношу я, — ты теперь замужем. Мы с тобой подруги, — договорить не получается. Затравленный взгляд испуганной птицы. Перестань на меня так смотреть, ты знаешь, чем это обычно заканчивается. Упрямая манипуляторша. — Ты наврала мне, — первое, что я слышу от тебя после рокового «да», — зачем? Аня, зачем ты наврала мне? — Не кричи на меня! — хотя в моём голосе и звучат нотки негодования, в целом, я довольна. Надоело уже вести разговор с самой собой, — ничего я не врала. Толик любит тебя и действительно успел соскучиться. Ты что, забыла, с каким остервенением он тебя добивался? Я говорю не о том, о чём следовало бы. К сожалению, прикидываться дурой с тобой не так просто, как с остальными. Ты ведь знаешь, что я на самом деле такое. Время переменить тактику: — Если бы ты не хотела поверить, не поверила бы, — подпустить в голос немного стали, пускай, дрожит, как и твои колени. Сила на моей стороне. — Если бы не это, — неоконченная фраза повисает в воздухе. Ты пытаешься отомстить, пытаешься налгать в ответ, но у тебя не выходит. Бедная глупая честная Варечка. Да я спасла нас обеих своей неправдой. Сумасшествие пора было прекращать. Причём, гораздо раньше, чем к нам вернулась способность соображать. Если вернулась, конечно. — Откуда ты знала, когда? — сквозь пудру пробивается лёгкий румянец. Неужели ты до сих пор на что-то надеешься. Господи, вот же послало небо испытание. — Я случайно подслушала разговор возле кабинета Коли. И сразу полетела к тебе в лабораторию. Я была так рада за тебя. Мне почти не пришлось притворяться. Если бы ты опять ему отказала, то окончательно потеряла бы его. — Да лучше б потеряла! — я вздрагиваю. Мы рядом уже столько времени, но я никак не могу привыкнуть к твоим эмоциональным всплескам. Ты снова пытаешься меня поцеловать. Твои губы холодные и дрожат. Язык ты не используешь. Быстро и методично ощупываешь мой рот своими губами, чуть оттягиваешь нижнюю. Каким-то неведомым образом юркие пальцы оказываются в моих волосах. Притискиваешь меня к себе, насколько это позволяет ограниченное пространство автомобиля, неудобство вынужденной позы и огромное белое облако, в которое тебя втиснул мой личный модельер, гордо обозвав его платьем. — Я обязательно скоро забеременею, — ты терпеть не можешь моей привычки разговаривать во время поцелуя, — по-настоящему забеременею. Я же люблю Генчика и хочу доказать ему силу своих чувств. Пустой отстранённый взгляд сухих красных глаз. «Визин» в сумочке так и не отыскался. Да, любимая, ты не ослышалась. Моя любовь к мужу сильнее чего бы то ни было. Никто, никто не способен этого изменить. Даже ты. Нет, не так. Особенно. Да, особенно ты. Шум двигателя, руки, вцепившиеся в руль как в спасательный круг, резкий толчок. Только, пожалуйста, не угробь нас. Лучше поплачь, тебе станет легче. И желание врезаться со всего размаху в какую-нибудь стену вытечет вместе со слезами. — Хочешь обратно, выходи здесь. Я туда точно не вернусь. — Куда ты собралась? — Тебя это уже не касается. Голос обиженного ребёнка, у которого отняли любимую игрушку. И губы в два раза больше. Если ты будешь так дуться, то лопнешь как воздушный шарик. А у тебя впереди ещё первая брачная ночь с твоим патологоанатомом. Нужно поскорее покинуть салон, пока впечатление не испорчено. Нужно, чтобы со мной у тебя было связано как можно больше отрицательных воспоминаний. Руки предательски сжимаются и разжимаются, царапая кожу почти до крови. — Завтра мы с Генчиком улетаем в Италию, — быстро целую тебя в щёку и словно из огня, выскакиваю из проклятой машины. Громко хлопнув дверцей, иду в сторону ресторана, слегка покачивая бёдрами. Я знаю, что ты на меня не смотришь. Знаю, что сделала очередную глупость. Знаю, что ты сейчас улыбаешься. Знаю, что Генчик подарил вам путёвку на Сицилию. Знаю, что ещё сто раз успею пожалеть об этом. Как и о том, что соврала тебе про беременность, дабы ускорить наш разрыв.