Скажи "прощай" дважды, детка

— АККУРАТНЕЙ, ПРОШУ… СЛОМАЕТЕ… НОГА, МОЯ НОГА!!! ТАК, ПРИЛОЖИ ЖГУТ СЮДА. ЧТО С МОИМ СЫНОМ? ПРИДЕТСЯ АМПУТИРОВАТЬ!!! ТАЩИТЕ ПЕНИЦИЛЛИН!!! УСПОКОЙТЕСЬ!!! ВЫВЕДЕТЕ ЕЕ!!! НУ, ДАВАЙ, ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО, ОБЕЩАЮ. КОНФЕТКУ ХОЧЕШЬ, ГЕРОЙ? НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! ЗАЧЕМ, ЗАЧЕМ??? СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ СВОБОДНА? ДУМАЮ, ЧТО ПРИДЕТСЯ СООБЩИТЬ ИМ, ЧТО ИХ СЫН МЕРТВ… — Юрнеро сидел в заполненном коридоре госпиталя, зажимая уши, стараясь сконцентрироваться на конкретном предмете, чувствуя, как его перепонки разрываются от все поступающих и нахлынувших звуков, что царили в Медицинском комплексе Маунт-Синай, что являлся личным участком Фамилии Инкантезимо, с самого своего основания в Тысяча восемьсот пятьдесят втором году. Мужчина в белоснежной маске слышал, как скрипят койки, как туфли сестер органным оркестром отдаются в его мозгу, как текут кровезаменители по тонким трубкам капельниц. Он зажал уши, трясясь в такт глухих ударов в своей груди, что были подобны громкому барабану, что звучал прямо перед его ухом, в его мыслях, в его мозгу. Ноги отбивали нервный танец, которому он никогда не учился. Пальцы сжимали воздух, будто в них была рукоять катаны, что сейчас стояла у стены напротив него. Тусклый свет синевато-белых ламп отражался в черно-оранжевом покрытии, на котором еще сохранились следы копоти. — Тебе больно, Новичок? — произнес сладостный знакомый голос с едва различимым французским акцентом. Опустив голову, Маска безнадежно-медленно повернул ее в сторону выхода. Рядом с ним на обитом кожей сиденье сидела Мортред, чьи развевающиеся без источника ветра черные волосы сияли от света ламп. В животе покоились два отверстия, что сочились кровью, пачкая белоснежную рубаху, в которой Юрнеро узнал свою собственную. — Прочь, — холодно произнес он, ощущая, что эта девушка становилась все реальнее и реальнее с каждой секундой. Он стал озираться по сторонам, пытаясь понять, видят ли многочисленные пациенты и врачи ту девушку, что уже была закопана в землю. — Расслабься, Новичок. Ты не ранен? Головка не болит? Ушки не закладывает? — промурлыкала она, кладя холодную голову Маске на плечо. Тот, пытаясь унять свой Разум, ударился затылком о шершавую стену. Снова и снова. Гомон звуков и какофония голосов не стихали, а только усиливались. Дотронувшись трясущимися пальцами до фарфора, Юрнеро взглянул на рукоять своего клинка. — Не-а. Даже не думай. Меня ты все равно не ранишь, а только лишь дашь повод думать, что ты закоренелый псих, что начал размахивать мечом в коридоре Больницы, — прошептала ледяная девушка Маске в ухо, пробирая до холодного пота. — Почему я вижу тебя, Мортред, — спросил сам себя Мано Синистра, вызывая тем самым подозрительные взгляды со стороны рядом сидящих. — А кто сказал, что ты меня видишь? Я просто твое больное воображение, что подкрепляется способностью чувствовать практически все, что тебе самому нужно. А быть может, я просто галлюцинация, понимай как хочешь. Но единственное, что я не могу понять — как ты мог променять меня на НЕЕ? — ноготь с черным лаком вонзился в посеревшую от битвы рубаху, в которой еще краснели засохшие пятнышки крови и дыры от пуль. Боль казалась реальной. — Я сказал тебе, что пора идти дальше, Мортред. Ты не первая, ты не последняя. Может я любил тебя, а может это был просто обман самого себя, способ забыться от Рююки. Утопить в тебе свое горе, как топят проблемы у Мо, распивая дорогое вино. — О-о-о, так я твое вино? Хм, забавно… — приподнявшаяся кроваво-красная от помады губа показала белоснежные зубы. — Уходи. Ты мертва, — произнес Юрнеро, слыша, как судорожно бьется сердце Свена, что был этажом ниже. Девушка погрузила палец в плечо почти до половины, дыша свежим дыханием в Маску Юрнеро. Тот, смотря в одну точку, не обращал внимания. — Ты же знаешь, что ты притягиваешь неприятности, Маска. Все, кого ты любишь — умирают. Не знаю, любил ли ты меня, или просто забывался о своей мертвой подружке, но помни… Помни, что на тебе лежит проклятье. Продолжай сидеть и ждать, пока та девка сдохнет в своей палате, пока ты надеешься, что месть очистит тебя от позора. Продолжай, пока я буду с тобой, пока тебе будут мерещиться глаза в темноте, голоса в твоей голове разрывают твое Нутро. Знай, что все в твоей жизни — это лишь Месть, что не приведет ни к чему. Готовь корзину для своей головы, Юрнеро. В моем гробу найдется место и для тебя! — засмеявшись холодным смехом, Мортред стала разлагаться прямо на глазах Маски. Вот показался желтоватый череп, пока из глазниц капала жидкая грязь. Зубы выпадали, осыпаясь прямо на пол коридора. — Господин, — услышал он в оркестре бессвязного шума знакомый голос. Будто бы только проснувшись, Юрнеро судорожно повернулся. Перед им стоял Джимми — местный курьер Семьи Инкантезимо. Обычно именно его посылали за неважными бумагами, едой и одеждой. Не изменяя своему обычаю, сейчас парнишка с куцыми волосами держал черный пакет с выступающими плечиками вешалки. — Кто послал? — произнес Юрнеро, вставая с места, протягивая руки к новой одежде. — От Господина Кункки Бродта, Господин Юрнеро, — улыбнувшись, произнес долговязый, кланяясь. Приняв сверток, молодой Мано Синистра покрутил его перед собой, увидев белую записку, что болталась на позолоченной веревке, что пахла свежей кубинской сигарой. — Свободен, — кивнув головой, бросил Маска, разворачивая бумагу. «- Благодарю за спасение моего непутевого Мано Синистра, Правая Рука Инкантезимо, Юрнеро Широюми. Пока это все, что я могу дать тебе, но скоро лично явлюсь, чтобы отблагодарить. Глава Наве Морто, Кункка Бродт» — все, что гласила записка. Раскрыв черный чехол, Маска увидел рубашку, что своей чернотой затмевала самую глубокую ночь в кварталах на Ист-Сайде. Золотые пуговицы, покрытые переливающимися цветами — явно работа мастера Скитскура, что шил подобные одежды в своем небольшом, но самом престижном ателье в Нью-Йорке, под названием «Time Lapse». Маска еще помнил, когда Мортред привела его туда, чтобы он примерил свой первый Вилфорст. — Господин Мано Синистра, — из-за двери палаты, возле которой Юрнеро сидел два дня, ничего не поев и даже не притронувшись к воде, появился Доктор в белоснежном халате. — Да? — стараясь максимально убавить холод в своем голосе, ответил Маска. — Она готова к посещению. Но… — мужчина в толстых очках опустил глаза. — Что «но»? — Юрнеро приблизился к нему, встав почти в плотную, стараясь увидеть девушку. — Простите, но мы сделали все, что смогли… Но избавиться от шрамов на нижней части ее лица не представляется возможным. Раны слишком серьезные… — Мано Синистра оттолкнул Доктора, врываясь в стерильную палату, в которой пахло хлоркой и цветами, что прислали из Инкантезимо. Кинув чехол с рубашкой, Юрнеро устремился к кровати, на которой лежала и дремала Ланая, нижняя часть которой была покрыта бинтами, что пропитывались медицинскими растворами. Капельница, по которой стекала бесцветная жизненная субстанция, протягивалась прямо к хрупкой розоватой руке. Тонкие пальцы, что сжимали одеяло, отражали ногтями свет Солнца, что лился из чистого окна. Медленно протянув руку к лицу девушки, Юрнеро чувствовал, как его ребра сейчас взорвутся от переполняющих его противоречивых чувств. Он был рад, что Ланая оказалась жива, что врачи смогли спасти ее, но в тоже время его коробило, снедало чувство собственной слабости, что позволило случиться такому. Его пальцы затряслись, когда он почувствовал гладкую скулу девушки. Медленно проведя шершавым от мозолей и порезов большим пальцем, он присел, сравниваясь с лицом Ланаи. — Привет, — прошептал он, пока голос отдавался копытами по голове. Девушка приоткрыла васильковые глаза, медленно переводя их на Маску. Стараясь что-то произнести, ее брови насупились от боли. — Нет, не говори ничего. Просто слегка приоткрывай губы. Я услышу тебя, Ланая. Услышу… — он оперся маской о холодный каркас кровати, чувствуя, как его руки сжимают крохотные запястья девушки. — П… Привет, — шептала она, смотря прямо в его едва светящиеся янтарные глаза, что стали словно сиять, после того, как он вернулся из Нотла. — Ланая, я… Я так благодарен тебе… Ты… — он не знал, что ему сказать, настолько чувства распирали его. — О чем ты… — шепот ласкал уши, пока остальные звуки отходили на второй план. Юрнеро выдохнул. — Я знаю, что происходило «здесь», пока я был в Том Мире. Я все слышал, все чувствовал. Как летят мои годы, как кричит Луна, как переговариваются Даззл и Жарвакко. Твой голос, Ланая. Я слышал все, — опустив голову, произнес Юрнеро, наконец ощущая, что все звуки постепенно уходят из его головы. — Я бы сказала, что это — мой долг… Но не хочу… Это не потому, что ты — Мано Синистра, а я — твоя подчиненная… — Я знаю это, Ланая. Знаю… В палату зашел Доктор, произнося ненавистную Юрнеро фразу: — Простите, Господин, но пациентке нужен отдых. Скоро она сможет снова с вами поговорить, обещаю. Я пришлю вам весточку, — он поклонился, демонстративно открывая дверь. — Отдыхай, Ланая. Я скоро вернусь, — произнес Маска, не смея дотронуться до нее. Та, смотря ему в след васильковыми глазами, закрыла их, стараясь, чтобы врач не увидел ее слез. Уже выходя из палаты, захватив чехол, Юрнеро услышал: — Я люблю тебя, Юрнеро. Остановившись, он повернул лишь голову, смотря на девушку, что уже мило сопела, забываясь в удушье сна. Выйдя из палаты, Маска зашел в подсобное помещение, чтобы снять с себя порванную рубаху. Скомкав ее, Юрнеро почувствовал на своей коже прохладу Больницы, холода, что не сравнится с тем, что он пережил в Королевстве Теней. Протянув руку к черной, как смоль, рубахе, он продел правую, а потом левую руку в рукав, ощущая легкость ткани, что легла на тело, словно вторая кожа. Застегнув позолоченные пуговицы, он вышел в коридор, чувствуя, как темнота его рубахи и ножен ворует весь свет и тепло в тесном помещении. Люди, оборачиваясь, смотрели ему в след, поглощаемые цветом рубахи и ножен, что он нес в руке. Теперь он поднимался на этаж выше. Юрнеро знал, куда идти, ведь среди хора голосов он слышал эти крики отчетливее других. Открыв белоснежную дверь, он лицезрел двух девушек. Одна, с длинными темными волосами, что были завязаны в хвост серебряным «крабом», сидела на кровати Луны, что смотрела ей в глаза и молчала. — Здравствуй, Мирана, — произнес Маска, увидев на стуле в углу огромный футляр от контрабаса. Слышав, как новое масло, которым эта девушка смазывала свою М500*, слегка стекало с внутренней стороны ствола, мужчина проигнорировал. — Юрнеро Широюми, — бросила надменно она, всего один раз взглянув на вошедшего Мано Синистра. Мужчина проигнорировал и это. — Луна, как ты? — подойдя ближе, он увидел, как та судорожно одергивает ладонь от руки Мираны. Ее тело, наполовину показавшееся из-под одеяла, полностью было скрыто в перевязках и бинтах, что в животе и плече сочились кровью до сих пор. — Э-э-эм… Все ровно, не волнуйся, — сказала она, смотря на Юрнеро. Тот, положив ножны к креслу, встал у окна, засасывая черной рубахой весь свет. — Я рад, что ты цела. Относительно. И я… Благодарен тебе за все, Луна. Ты заслуживаешь своего место подле меня, как бы высокомерно это не звучало. Ты — моя защита. Благодарю, что ты сохранила для меня Ланаю, — он поклонился, ощущая, как кровь приливает к лицу. Луна, опешившая от такого действия, слегка покраснела, как это заметила другая девушка. — Благодарность не залечит ее раны, Широюми. Шрамы от этого ублюдка останутся навсегда, понятно? Так что благодари Господа, что ты ее Босс, иначе я бы… — взвелась Мирана, как Юрнеро ее перебил, опередив Луну. — И тебе я тоже благодарен. Спасибо, что спасла нас тогда. Теперь я убедился, что слухи о лучшем снайпере среди всех Нью-Йоркских Семей — не просто слова. От лица Клана Инкантезимо… Спасибо, — сказал Юрнеро, кланяясь второй раз. Мирана хмыкнула. — Твое «Спасибо» не купит мне патроны для «Селли». Я выпишу чек. — Разумеется. Все, что будет угодно. — Я слышала, что Мано Синистра Инкантезимо — просто избалованный ребенок, который незаслуженно занял эту должность, — грубо пресекла его девушка, сдунув волосы со лба. Маска, посмотрев на ножны катаны, произнес: — Тебе доказать, что ты не права? — девушка увидела в его глазах золотистую искру, что всего на секунду пробежала в отверстиях маски. «Показалось?» — подумала она, отмахиваясь от этой мысли. — Нет, спасибо. В другой раз, Широюми. А пока — не оставишь нас? Я хочу переговорить с подругой о «Девичьих» вещах, — вновь надменно произнесла Мирана. Юрнеро, переведя взгляд на Луну, что все еще была красной от его поклона, кивнул: — Как будет угодно. — Юрнеро! — произнесла Луна, когда он выходил из палаты. -Да? — обернувшись в пол оборота, ответил Маска. Зардевшись, голубоволосая сказала: — Спасибо, что спас нас от того Демона… А… А теперь — вали прочь… — Юрнеро, услышав, с какой интонацией она произнесла последние слова, улыбнулся сквозь Маску. — Отдыхай. — Мирана, ты чего? — слышал он голоса, спускаясь по лестнице. В такой момент его слух вновь стал чувствительным. — Ты чего покраснела-то? Так легко заставить тебя сделать это? Серьезно? Ты же его терпеть не могла! Чего изменилось-то? Тьфу, — голос Мираны. — Ты чего? Ревнуешь что ли? Успокойся, просто… Я не знала, как к нему относиться. Теперь я еще больше не уверена… — Раз он тебе так… — Успокойся, — впервые Юрнеро слышал такой голос у своей подчиненной. Слышал, как бьется ее сердце, слышал… Звук поцелуя? «Не мое дело…» — подумал он, спускаясь ниже, слыша, как его подгоревшие туфли стучат каблуками по мраморным ступеням. — Можно? — произнес он, входя в другую палату, что была зашторена и покоилась в темноте. Огромный мужчина, что едва помещался в кровать, лежал на боку и смотрел на входную дверь, пока туда не зашел Юрнеро. — Да, конечно, — произнес глухо из-за шлема Свен. Маска, молча стоя у него перед кроватью, наблюдал за шлемом мужчины, стараясь увидеть едва видимые символы Проклятья. — Свен… — Я знаю, что теперь я могу сказать тебе, что произошло тогда на самом деле… Не знаю, поверишь ты мне, или нет, но… — Я все видел, — перебил его Маска, садясь в продавленное кресло. Услышав такой ответ, Мятежник замолчал, не находя слов. — Что? Откуда ты… — В Мире Нотл я видел все. Все до последнего, Свен Лучано, сын Гильермо Лучано. По телу гиганта пошли мурашки, которые были видны даже в темноте. Слыша, как его сердцебиение учащается, Юрнеро выдохнул, стараясь сконцентрироваться. — Это… Я давно не слышал своей фамилии… Как много ты видел там??? — Видел, как твоего Отца предает его же Мано Синистра, как ты растешь, пытаясь заглушить жажду мести. Как понимаешь, что не можешь. То, как ты мстишь ему. Как… Уничтожаешь свою Семью Фиоре Блю. И как… — он замолчал. Повисла тишина, в которой Юрнеро мог слышать, как дышит Ланая этажом выше. — Это было… Эта была магия, Юрнеро. Я не мог контролировать себя, моему телу хотелось… Убивать все, что мне дорого, нападать на своих, понимаешь??? Я не знаю, что произошло тогда. Не знаю, кто мог наложить на меня это заклинание, ведь там никого не было… — Тот тип в Капюшоне. Это сделал он. На секунду я видел, как он выпускает магию из ладони. Но… Магию нельзя использовать. Только Главам Семей. Или он очень рисковый, или же… — Это кто-то из Боссов, — закончил Свен. — Да. И… Я видел, как ты наносишь Проклятье на себя. Откуда ты его знаешь? Свен замолчал. После нескольких секунд он ответил: — Рююки. Она любила читать книги в вашей Библиотеке. Почти все запоминала, а потом рассказывала мне, когда мы ужинали. Она любила разговаривать со мной… — сглотнув комок, Свен замолчал. — Я не знал, что его может наложить кто-либо не из Клана Бандиера. Как ты это сделал? — за окном показались облака, что скрыли Солнце за собой, погружая город в темень. Небольшие и тонкие лучики, что пробивались из-под штор, исчезли. — Я просто знал, что надо сделать. В голову пришла мысль, мимолетная, но она как будто всегда была со мной… Но, как понимаешь, мое Проклятье отличается от твоего, — горько усмехнулся Свен. — В каком смысле? — спросил Маска, поглядывая на серые шторы. — Я… Я ощущаю все, что касается этого шлема. Словно это мое лицо. Плюс… Я не могу нормально есть и пить… Я не ощущаю… Голода, понимаешь? Слышал, что твоя Маска может раскрывать нужный участок, когда нужно есть или пить. Я так не могу. Я уже забыл, каков ветер на коже, какова еда на вкус. Ощущаю только привкус крови во рту. Ну, это мое Проклятье, я его заслужил. Маска резко вскочил и, к удивлению Свена, протянул ему руку. — Мы найдем с тобой того, кто лишил нас ЕЕ. Снимем Проклятье с наших имен, Свен. Только мы знаем, что в этом кто-то замешан. Так что я спрошу тебя. Ты со мной? — холодно произнес Юрнеро, как в палату вошел силуэт. — Юрнеро Широюми? — ледяным голосом вещал он. — Кто спрашивает? — ответил Мано Синистра. От холода неизвестного на закрытых окнах появился иней. Как только он ответил, Маска сжал кулак до посинения костяшек. Неизвестный завещал: — Вы должны передать Карлу Сферро, что его подопечные, Франческо Тандерболт, и, Брацио Дестро, известный как Рубиано Аганим, обвиняются в незаконном использовании Магии. Приговор — Смертная Казнь.