***
— Проваливай! Вон, я сказал! — из дверного проёма прямиком на лестничную площадку летели вещи. — Иди к своему Тао, пусть он имеет тебя в твой худощавый зад! Да-да, ты не ослышался. Нихрена не мягонькая у тебя жопа, а тощая. Вон кости одни, на них-то штаны и держатся. Вот уже полтора года как Сехун перебрался от родителей к Лухану. Жить вместе со своим любимым человеком просто прекрасно, считали оба, только вот Сехун иногда хотел свалить куда подальше из их любовного гнёздышка. А всё потому, что Лухан был до жути ревнивым и любил закатывать истерики («Они всегда вселенских масштабов» — сказал как-то раз Паку Сехун). Как, например, сейчас. Вчера Сехун помогал своему другу Тао с его новой ролью пирата, но Лухан считал, что Хуан просто пытается затащить его Сехунчика в постель. И вот, в данный момент, бабулька, живущая на одном этаже с парнями, сидела на полу и схватившись за сердце, наблюдала как её симпатичный сосед вышвыривает чужие вещи из квартиры, а второй их судорожно заносит обратно в квартиру, не забывая при этом бубнить себе что-то под нос. В какой-то момент сосед, что повыше, вынес старушке стакан воды и стандарт валидола, но тут же вернулся к сбору вещей. А ведь она просто хотела пойти во двор, на свою родную скамеечку, чтобы побесить прохожих. — Вообще-то у меня задница что надо, такую не у каждого найдёшь. — подняв три рубашки с пола, причитал О. — ВОТ ПУСТЬ ТАО ЕЁ И ИМЕЕТ! — не рассчитав с силой и траекторией, Лухан попал кошельком, полным монет, прямо в лицо Сехуна. Младший тут же взвыл, а старушка приготовилась вызывать бригаду скорой помощи. — В лицо-то зачем, идиот? — О накрыл лицо ладонью и сел на корточки. Хань тут же подбежал к брюнету. — Блин, Се, прости. Сильно болит? — китаец присел рядом с младшим. — Очень. — проскулил Сехун, надеясь на заботу от старшего. — ВОТ БУДЕШЬ ЗНАТЬ, КАК БЕСИТЬ МЕНЯ! — истерично выпалил Хань и, поднявшись на ноги, отвесил своему парню подзатыльник. После чего тут же скрылся в квартире. Бедный Сехун собрал оставшиеся вещи и пополз в квартиру, несколько раз прокляв день их первой с Лу встречи. — Чёртовы гхеи, тьфу! — бабулька поднялась с пола и ушла к себе в квартиру. Ну, зато получила бесплатный стакан и почти целый стандарт валидола (он, между прочим, очень дорогой!).***
— Не буду я эти семечки! Я хочу семечки от гуся Минсяо! Прямо сейчас Сехун жалел о том, что он вообще родился. Его парень умеет находить время и место для своих истерик. Что случается довольно часто. Сехуну кажется, что даже Бэкхён не такая истеричка как Лу. А ведь Хань старше: ему почти тридцать! Хотя Чанёль плачется о новых истериках своего парня Хуну каждый день по телефону. Се тоже хочет найти человека, которому он сможет рассказывать, как ему тяжело переносить припадки китайца, но это станет новым поводом для истерик, если Хань узнает. О откинулся на спинку скамьи и глубоко вздохнул. Они ведь просто пошли погулять, чтобы забыть о вчерашней ссоре. Но у Лухана, видимо, свои планы на эту прогулку. Накрыв глаза ладонью, Сехун принялся считать от тысячи до единицы, в надежде успокоится. Но его дзен прервало что-то, что прилетело в О. — Лухан? — Да? — Что это сейчас было? — Сехун честно не хотел злится на своего парня, он ведь любит его (О довольно долго не мог принять эту мысль, но уже смирился), но тот просто не оставлял иного выхода. Злость Хуна ощущалась настолько, что с соседних скамеек убежали мамочки с детьми, боясь за их жизни, собаки с диким лаем и воем покинули территорию парка, а садовник спрятался в кустах. И на самом деле Сехун знал, что это были гребаные семечки, но он просто хотел поговорить с Лу, чтобы успокоится. Возможно, Сехун даже не уйдёт спать в гостиную. — Голубиный помет. — серьёзно ответил китаец. Семечки снова прилетели в младшего. Нет, определенно придётся раскладывать диван. Зато в гостиной есть телевизор и, кажется, в холодильнике ещё осталась бутылочка пива. — Три. — Лухан кинул ещё горсть. — Два. — Лухан медленно поднялся со скамейки. — Один. — Лухан побежал так, будто за ним сейчас гонится не его парень, а сани с медведем, в упряжке которых свора бешеных собак и к их спине привязаны акулы. Хань успел перебежать дорогу за оставшиеся две секунды, пока горел зелёный, а Сехун нет. — Выкуси! — крикнул через дорогу китаец и кинул в сторону О новую порцию «помёта», хотя та не пролетела даже половины одной полосы. Просто потому что кто-то ехал со спущенными окнами и несчастные семечки прилетели в лицо ни в чём не виновного водителя. После этого показал язык и начал напевать победную мелодию, не забыв про победный танец. Он так увлекся, что даже не сразу понял, как его закинули на плечо и понесли в сторону парковки. О уже придумал наказание для Ханя и по пути к дому то злобно смеялся (Чанёль утверждает, что это похоже на крик чаек в брачный период), то просто глупо лыбился.***
— Я ПРОСПАЛ! — если Сехун, сдав сессию, мог спокойно отдыхать всё лето, то работа Ханя никогда не прекращалась. Репетиции были каждый день, а летом ещё и начинались в восемь-девять утра. Лухан носился по квартире как в попу ужаленный, что вовсе не способствовало быстрым сборам. Наконец, одевшись, Лухан быстро чмокнул спящего на диване О и убежал, не заметив ехидную улыбку брюнета. Как назло кто-то проколол все шины их машины, поэтому пришлось идти на автобусную остановку. Сев на скамеечку, Хань написал сообщение их ведущему вокалисту До Кёнсу. Убрав телефон, Лухан осмотрелся. Сейчас он вспомнил первую встречу с Се. И ему стало до жути стыдно за вчерашнюю историю в парке. Он не должен был так поступать, но почему-то поступал. Возможно, ему нравилось, как злится младший или, что после всех истерик ему не достаётся. В итоге Хань решил, что обязательно извинится перед своим парнем сегодня вечером. Он ведь, в конце концов, старше, а значит должен быть мудрее. Наконец-то приехал нужный автобус, и китаец отправился на работу, не обращая внимания на косые взгляды остальных пассажиров в его сторону. Приехав в театр, Лу ожидал, что его ударят по голове скрипкой, впечатают лицом в арфу, закидают флейтами или придавят пальцы крышкой от рояля, но случилось совсем другое. — Что у тебя с лицом? — держась за живот от смеха, спросил Кёнсу. Лухан сразу же принялся ощупывать своё лицо и отклеил с щеки…семечки? — СЕХУН, МАТЬ ТВОЮ!***
Сехун играл весь день в гонки на приставке, сидя в одной позе, от чего его тело затекло и сейчас он ходил по дому и разминал затёкшие мышцы. Лухана нет дома, значит можно будет покурить на балконе (да, Сехун уже год прячется от Ханя, как школьник, потому что заверил того, что бросил). Но когда взгляд упал на часы, вещавшие, что через пятнадцать минут будет одиннадцать часов вечера, он не на шутку заволновался. Лухан должен был вернуться еще семь часов назад. СЕМЬ! Тут же кинувшись к телефону, Се набрал заученный наизусть номер и ждал ответа. Но никто не брал трубку. Паника накрыла О с головой. Набрав другой номер, Сехун наделся, что сработает. — Да? — ответил глубокий бас. — Хён, Лухан у тебя? — Сехун надеялся, что Лухан решил остаться у Кёнсу, а не пошёл шляться по городу. Как уже было однажды. После очередной ссоры (из-за цвета постельного белья), Лухана нашли в доску пьяным и заплаканным на автобусной остановке около городской библиотеки. Тогда у Сехуна появилось четыре седых волоса, которые Лу периодически выдёргивает. — Лухан, он… — Я ОБРЕЮСЬ НАЛЫСО, СЛЫШИШЬ? ПОБРЕЮСЬ КАК КРИС, ЕСЛИ ТЫ НЕ ИЗВИНИШЬСЯ, ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ? — как бы в доказательство своих слов, Лу включил машинку, чтобы О услышал её жужжание. (Пару слов о Крисе. Он флейтист в их оркестре, встречается с Чунмёном — местным скрипачом. Крис побрился на лысо, в знак извинения, после того, как чуть не изменил Чунмёну.) А потом повисла тишина: Лухан ожидал реакции младшего, а Сехун пытался вникнуть в сказанное китайцем. — Лухан, ты дебил? — спросил Кёнсу и О услышал шлепок. Либо это прилетело Ханю, либо До очень громко зафейспалмил. — Это парень у меня дебил! — резко сказал Лухан, на что О закатил глаза как их преподаватель философии. — Я бы поспорил с этим, — негромко сказал О, на что Лухан громко фыркнул. И снова повисло молчание. — Прости меня. — Нет, это ты прости меня. Я не должен был тогда начинать эту… — Езжай домой. — О сел на диван. Сейчас он очень хотел обнять своего взрослого, но больно глупого парня. Лухан весело угукнул в ответ и сбросил вызов. Желание покурить пропало и Сехун просто сидел в ожидании старшего. Китаец приехал через семь минут. На удивлённо поднятые брови О, Лухан кинул короткое «Я на такси» и убежал в ванную. Сегодня пара спала вместе.***
Проснувшись первым этим замечательным субботним утром, Лухан решил разбудить Сехуна легкими поцелуями по всем доступным местам, а, возможно, и по недоступным тоже. Начав с плеча, Хань плавно подобрался к лицу и остановился на губах. Младший начал мычать и пихать китайца в лицо ладонью. Но Лухан не хухры-мухры парень и своего обязательно добьётся. Он убрал руку О и начал целовать его более настойчиво. Сехун не отвечал, не понимая, что происходит, но когда мозг всё же проснулся, то Лухан был подмят под младшего. — Доброе утро, — прошептал Лу, когда О отстранился. Младший улыбнулся, и у его глаз появились маленькие морщинки. — Доброе, — утром у младшего голос был хриплым, что Лу просто обожал в Сехуне. Встав с постели, они отправились в ванную. Закончив со всеми утренними процедурами, пара перебралась на кухню, где О занялся приготовлением завтрака. Первым делом, поставив перед Луханом кружку с чаем, О начал готовить своё коронное блюдо — яичницу. — Что это? — недовольно протянул Хань, немного отодвинув от себя кружку. — Чай, —не отрываясь от плиты, ответил О. — Я вижу, но сам пей его с этого говнища. — О молча повернулся к Лухану, выгнув бровь. — Я же говорил выкинуть эту херню из моего дома к чертям! — Чем тебе не нравится эта кружка? — Сехун начал закипать. — Она же дурацкая, ты что, не видишь? На самом деле кружка была самой обычной: белая кружка, на которой изображена панда. В их доме она появилась на день рождения Сехуна — подарок Тао. Именно это и было основной причиной ненависти к данной посуде. — В тысячный раз тебе говорю: она обычная, — яичница начала подгорать, но никому не было до неё дела. — Она проклятая! — выпучив глаза, Лухан встал со стула и ударил по столу руками. Сехун кинул деревянную лопаточку на стол и, оперившись руками о него, так же начал смотреть на старшего. — Выкинь её. По всей кухне разнёсся запах гари. — Нет. — Брови Лухана почти встретились, когда он взял кружку и, не смотря, кинул её куда-то в стену. Однако, когда через некоторое время до сих пор не послышалось характерного звука битой посуды, оба посмотрели в сторону, куда Лу кинул посуду. — Лухан, твою мать, ты выкинул её прямо в окно! — кажется, у Сехуна появится ещё парочка седых волос. — Я не специально…— парни подошли к окну, чтобы найти предмет раздора. — Зато мы наконец-то избавились от этой херни. — убедившись, что он никого не убил, Лухан подошёл к шкафчику и достал свою любимую кружку. — Твои яйца горят. Сначала О не понял о чем речь, но, почувствовав запах гари, вспомнил про завтрак. Вместо яичницы на сковороде, с антипригарным покрытием, была угольная лепёшка, поэтому «блюдо» пришлось выкинуть в мусорное ведро. В итоге завтракали они бутербродами, приготовленными Лу. — Ты вообще осознаёшь, что мог убить кого-то? — дожевав последний бутерброд, спросил О. — Но не убил же, — пожав плечами, ответил Лу. Сехун хлопнул себя по лбу. — И я же говорил, что она проклятая! Зуб даю, что именно из-за неё мы постоянно ссорились. Теперь её нет, соответственно, не будет и ссор. — собрав посуду со стола, Лухан чмокнул О в макушку и принялся мыть посуду. Ссор действительно не было. Два часа. — О СЕХУН! Сехун, как и полагается студенту, тратил своё лето на всякую ерунду. В его случае это были видеоигры. Вот и сейчас он играл. Оторвав взгляд от экрана телевизора, О увидел в дверном проёме злого Ханя. Тот тяжело дышал, от чего его грудь то поднималась, то опускалась с большой амплитудой, и смешно раздувались ноздри. О только хотел спросить в чём дело, как на него в прямом смысле накинулся китаец. — Что это? — повалив младшего на диван, Лухан сел на него и истерично орал, тыча телефоном прямо в больное лицо (нос О до сих пор болел после встречи с луханевым кошельком). Его никак не волновал тот факт, что Сехун ничего не видит. Кое-как перехватит руки старшего, брюнет снова хотел задать волнующий его вопрос, но Лу опередил его. — Только не говори, что не понимаешь в чём дело! Нет, этот Тао определённо говнюк. Не видит никаких границ. На чужое позарился, скотина. А ты с радостью ведёшься на его тупые уловочки! — На какие такие «уловочки»? — Сехун действительно не понимал, что за дичь ему втирает старший. Лухан брыкался, пытаясь высвободить свои конечности из плена сехуновых рук. Таки вырвав руку, которой он держал телефон, Лухан швырнул девайс на грудь О (лицо было жалко). Отпустив Ханя, О сел на диване и взял телефон. На экране была их недавняя переписка с Тао. Друг просил о встрече на выходных, естественно Сехун согласился. После переписка была о всякой ерунде. — Ты копался в моём телефоне?! Лухан, ты совсем охренел?! — от внезапно накрывшей злости у Сехуна начали трястись руки, а взгляд стал бешеным. — Да, копался и что дальше? — Лухан всё так же громко говорил, хотя в голосе не было той уверенности, что была пару минут назад. Он вообще не по-детски испугался: Сехун никогда не смотрел на него таким взглядом. Хань боялся, что Се его ударит, чего не было ни разу за их отношения. А Сехун действительно хотел ударить Лу, но он считал, что это унизительный поступок, не достойный мужчины (даже если этот мужчина встречается с другим мужчиной). Вместо этого О кинул телефон на журнальный столик и, грубо схватив Лухана за руку, потащил его в спальню. - Се, что ты делаешь? - Лухан начал вырываться, пальцы вокруг запястья сжались только крепче. - Что я делаю?! - Сехун рывком развернулся и прижал китайца к стене. - Какого хера ТЫ делаешь?! - глаза младшего будто налились кровь, и Лухана это жутко пугало. - Се... - Меня это уже изрядно заебало, Лухан. - он сжимает горло старшего длинными пальцами и наклоняется к его губам, ухмыляясь. - Прекрати, - хрипит Лу и встает на насочки, когда младший тянет его вверх. Его пугал такой Сехун. Да, после очередных ссор он был зол, но не настолько. Лухан даже не знает, чего ожидать от своего парня. И сейчас он больно сжимал его горло, из-за чего останутся синяки от его худых пальцев, и почти что смеялся китайцу в губы. Затем он отпустил горло и грубо сжал его челюсть. - Бесишь меня, - шипит сквозь зубы младший и резко впивается в губы Лухана своими. Тот визжит в рот парня и пытается оттолкнуть, упираясь ладонями тому в плечи, но Сехун заламывает ему руки за спину и перехватывает оба запястья одной рукой, а вторую он вернул на подбородок китайца, чтобы тот не мотал головой. Из губ начинает течь кровь, когда Се искусывает их острыми зубами, не щадя. Лу кое-как вырывается и с ужасом смотрит на младшего. - Сехун, пожалуйста, - в спешке шепчет старший, все так же пытаясь вырваться. - Ради всего святого, Лухан, заткнись, - Сехун рычит и подхватывает китайца, сажая себе на бедра. Лу хватается за плечи младшего, когда тот отходит от стены и идет в спальню. По пути он слишком больно сжимает ягодицы старшего, из-за чего тот кусает младшего в плечо, бесшумно всхлипывая. Он понимает, что Сехуна сейчас не остановить, но он делал все слишком больно. О сбрасывает Ханя на кровать и нависает сверху, скалясь. Тот вжимает голову в плечи и зажмуривает глаза. Сехун рывком садит Лухана и срывает на нем футболку, которую китаец, кажется, больше не наденет. Младший вновь толкает Ханя на постель и, наклонившись, кусает того в шею. Лу вскрикивает и упирается в плечи парня. - Прекрати, мать твою! - срывая голос, кричит Лухан, на что младший громко смеется, игнорируя просьбу парня. Се продолжает оставлять укусы на теле старшего, спускаясь ниже. Он оставляет нежный поцелуй на животе у резинки шорт, что заставляет Лухана замереть. Старший уже думает, что сейчас Се очнется и прекратит делать ему больно, но у Сехуна, похоже, другие планы на этот секс. Он одним рывком стаскивает с китайца шорты и ухмыляется, когда замечает, что тот без боксеров. А Лухан краснеет, чувствуя нежные поглаживания на внутренней стороне бедра. Он раздвигает ноги, но тут же сдвигает их обратно, вновь начиная плакать - Сехун больно укусил его там, где только что ласкал. - Детка, поработай ротиком для своего папочки, - развратно говорит Се, приспуская свои штаны и лаская напряженный член. - Се, не нужно так... Младший притягивает дирижёра за волосы и бьет своим членом по разбитым губам старшего. Лухан скрывает глаза за челкой и послушно берет плоть любовника в рот. Губы жутко щипит из-за смазки, и Лу зажмуривается опускаясь ниже. Сехуну не нравилась заторможенность парня, поэтому он схватил его за волосы и насадил на свой член до основания. Лухан уперся руками о бедра младшего, кашляя. Он всегда брал член Се полностью, но сейчас это было настолько резко, что Лу казалось, будто ему глотку порвали. - Расслабь горло, Лу. - приказывает Сехун и делает толчок в теплый ротик любовника. Слезы не перестают течь из глаз, и Хань одной рукой вытирает их, что-то промычав. Се еще сильней сжимает волосы на затылке парня, и шатен чувствует, что Сехун скоро кончит. Он уже готовится к полному рту спермы, но младший тут же выходит и еще раз бьет китайца по губам влажной головкой. И самое худшее начинается сейчас. О стягивает с себя одежду и переворачивает Ханя на живот. Младший притягивает его к себе за бедра и упирается членом в промежность. Измученный Лухан приподнимается на локтях и взвизгивает, когда влажная ладонь его парня ударяет по ягодице, которая тут же начинает гореть. Се растягивает губы в ухмылке, наблюдая, как след от его ладони расцветает на попке дирижера. - Будет чуть-чуть больно, потерпи, - с издевкой произносит О и рывком входит на всю длину в парня. - СЕХУН! - истошно орет шатен и пытается отползти он насильника. Брюнет притягивает того к себе за бедра и начинает быстро двигаться. Сехун брал жестко и на сухую. Он научит своего парня, как постоянно доставать своими истериками. Сехун не железный и у всего всегда есть свой предел. Вот и у Сехуна он настал. А Лухан проклинал все те дни, когда они ссорились. Он глотал слезы, не чувствуя и капли удовольствия. Сзади все будто огнем горело, не давая даже вздохнуть нормально. Хань просто обмяк и опустился на подушки. Слезы не прекращали бежать из глаз дирижера, которые ничего не выражали и смотрели в пустоту. Сехун заметил это и тут же остановился. Он вышел из расслабленного тела старшего и перевернул его лицом к себе. - Лухан? - брюнет заглядывает в глаза любимому и ужасается, когда видит полное безразличие. - Просто закончи то, что начал, - едва слышно говорит Лу и отворачивает голову. - Прости меня, - шепчет Сехун и мягко сцеловывает слезы старшего. - Это было твоим наказанием, - едкую ухмылку сменяет теплая улыбка, и Сехун мягко берет старшего за щечки. Лухан молчит и, не моргая, смотрит в глаза напротив. - Прости, - повторяет младший и совсем трепетно, почти невесомо, прикасается к израненным губам. Он проходится языком по ранкам и останавливается в уголке губ, ожидая, когда Хань разомкнет их. И старший подчиняется: он закрывает глаза, из которых скатываются последние слезы, закидывает на шею младшего руки и приоткрывает рот, тут же чувсвуя теплый язык внутри. Тело начало отзываться на ласки Сехуна, от чего Лу простонал в рот парня. Младший провел ладонью от шеи до бедра старшего и легко сжал его, отводя ногу в сторону. Брюнет подобрался пальцами к дырочке дирижера и мягко надавил на нее, входя одним пальцем. Лухан тут же зашипел и сжался, но младший успокоил его: оттянул нижнюю губу китайца и, отпустив, прошептал, чтобы тот не боялся. Внутри было влажно от его смазки и от слюны Лу, которой он добротно смочил член Сехуна. Младший сделал пальцем круговое движение и надавил на простату. - О, боже, - старший запрокинул голову и закатил глаза от удовольствия, мгновенно возбуждаясь. Сехун улыбнулся и добавил второй палец. Он с обожанием смотрел на своего парня, который в свою очередь извивался под умелыми руками. Неожиданно младший вытащил пальцы и крепко прижал к себе дирижёра. Он хватался за его плечи, будто Лухан являлся для него спасательным кругом в огромном океане. - Ты чего? - тихо спрашивает Хань, осторожно погладив младшего по спине. - Я люблю тебя, - негромко проговаривает младший и заглядывает в любимые глаза, которые стали похожи на полумесяцы, когда китаец улыбнулся. - Ты единственный для меня, Лу. Мне больше никто не нужен, запомни это, - Сехун прижимает своим лбом ко лбу шатена, улыбаясь. - Люблю тебя, Се, - старший просовывает между телами руки и прижимает к себе парня, обняв за шею. - Люблю тебя, - шепотом повторяет и целует. Целует долго и нежно, пока губы не начинает покалывать. Но и это их не останавливает, а только подталкивает к действиям. Поцелуи тут же становятся до предела неприличными, а движения развязными. Сехун блуждает по бледному телу руками и прикусывает пухлые губы китайца, рыча. Лухан пошло смеется и запутывает свои пальцы в волосах брюнета, притягивая того как можно ближе. Такой Сехун нравится дирижёру гораздо больше, и он готов отдать все, лишь бы младший был всегда рядом с ним. Оторвавшись от манящих губ, Се несильно сжимает упругие ягодицы старшего и раздвигает их в стороны. Он двигается ближе, и проезжается головкой члена по раскрытой дырочке. Се берет старшего под коленки и тянет на себя. Лухан стонет, когда младший совсем немного входит в него и тут же выходит. Брюнет продолжает играться, пожирая шатена взглядом. Лухану это надоедает и он, собрав все силы, оказывается на младшем, растягивая губы в ухмылке. Он заводит руку за спину и, придерживая член парня, насаживается на него, раскрыв рот и шумно выдохнув. Сехуну кажется, что он кончит в данную секунду, но Лухан замечает это и сжимает член младшего у основания. - Не сейчас, О Сехун, - наклонившись, Лу шепчет в самые губы и начинает медленно двигаться. Брюнет хватает дирижёра за бедра и помогает тому насаживаться. Но сил Лухана хватает не надолго, поэтому он прекращает двигаться, падая на грудь младшему. Сехун меняется с Лу местами и начинает быстро вдалбливать того в кровать, которая насквозь пропахла потом и сексом, как и вся комната и, кажется, даже квартира. Шатену остается только кричать и сжимать простыни, когда младший при каждом толчке с точностью попадает по простате. Брюнет крепче сжимает уже красные ягодицы своего парня, быстро качая бедрами. Он наклоняется к его лицу и покрывает его мелкими поцелуями, чуть замедляя темп. Лухан чувсвует, что на пределе, поэтому сжимает Сехуна в себе и кончает. Два стона раздаются по комнате, а шлепки постепенно затихают. Сехун склоняется над Луханом и целует того в уголок губ. Лу начинает тихо смеяться, кладя ладошки на щеки младшего. - Давно у нас такого не было, - все так же смеясь, произносит Лу и ловит легкий поцелуй в носик. Сехун улыбается, видя лицо своего любимого. Лухан еще минуту смотрит в глаза напротив, а потом тянется вверх, пытясь вылезти из-под младшего. - Ты куда это? - удивленно спрашивает Сехун, прижимая хёна крепче к себе. - Я хочу в душ, Се, - старший поджимает губки и смотрит на О. Но тот расплывается в ехидной улыбке. - Сначала поцелуй, - заявляет младший на что дирижёр издает смешок. Он притягивает к себе брюнета и трепетно целует, прикрыв глаза. Обычный поцелуй плавно перетекает в страстный, и Лухан тут же отрывается от любимых губ. - Сехун. - Лухан? - Ох! - неожиданно громко стонет китаец, хватаясь за широкие плечи парня. - Ты все еще хочешь идти? - пошло шепчет младший. - Господи, нет! - выкрикивает дирижёр, тяжело дыша. Просто Сехун начал делать неглубокие толчки, задевая комочек нервов внутри старшего. Но он через мгновение останавливается и выходит из теплого тела, поднимаясь на ноги. Лухан разочарованно стонет и утыкается носом в подушку. Се тянет его на себя за ногу и подхватывает на руки, сжимая аппетитную попку. Он направляется в ванную и включает душ. Пока вода нагревается, Сехун прижимает своего парня к стенке и страстно терзает его губы в поцелуе. - Второй заход? - еле оторвавшись, шепчет китаец. - И он не последний, - Сехун подмигивает шатену и заходит в душевую кабинку. После душа они вернулись на кровать, потом успели обменяться ДНК на полу, у стены, на кухне. Но в последний раз Лухан настоял на секс в кровати, хотя младший долго уламывал его заняться этим на балконе. Уставшие и изрядно пропотевшие парни без сил увалились спать ближе к десяти вечера. Оба забыли про одеяло, которое давно валялось в другом конце комнаты, и предпочли ему друг друга, крепко обнимаясь.***
Воскресное утро было менее прекрасное, нежели субботнее, ибо сегодня у Лухана зад саднило так, как не саднило за все двадцать семь лет жизни. Кое-как дойдя до ванной комнаты, Лухан смыл с себя вчерашний пот и отправился будить младшего. — Вставай, — так как попа болела ну просто нереально, Лухан не мог сесть ни на корточки, ни на кровать. Поэтому пришлось стоять над младшим и будить его словесно. Сехун проснулся через десять минут монотонного бубнежа шатена. Открыв глаза, О тут же увидел недовольного Лухана, который сложил руки на груди. — Доброе утро, — потянувшись, промурлыкал младший. Настроение у него было явно лучше, нежели у китайца. — Я на кухне, — бросил Хань и ушёл готовить им завтрак. Сехун пришел на кухню через полчаса. Подойдя к старшему со спины, О поцеловал его в затылок и уткнулся лицом в волосы. — Знаешь что? — перевернув блинчик на сковороде, внезапно спросил Хань. О вопросительно промычал и ещё больше прижался к своему маленькому хёну. — Мой зад болит так, будто там была атомная война, а не твой член. От такого заявления О выпустил Лу из объятий и повернул к себе лицом. Увидев, что взгляд Лухана серьёзный, как на его концертах (да, Сехун ходил на концерты оркестра Лу), О почувствовал себя виноватым. — Прости меня, — у младшего даже слёзы на глазах выступили. Он ведь меньше всего хотел, чтобы у его Лу что-то болело. Особенно задница. — Не прощу, — Лухан вернулся к приготовлению блинчиков. Сехун сел за стол. Но не просидев и двух минут снова прилип к китайцу. — Прости, пожалуйста. — Се покрывал поцелуями шею и плечи старшего, которые были в укусах и засосах. Он продолжал в том же духе до тех пор, пока Лухан не закончил готовить. Но даже за завтраком О всё канючил о прощении. — У, ну пошти, а. — Сехун, ты быть хоть прожевал, что ли. — посмотрев на Се, как на пятилетнего ребёнка, сказал Хань. — А ты чего не садишься? — после этого вопроса Лухан хотел пробить свой лоб ладонью. Естественно, шатен не садился за стол и ел стоя. — Состояние здоровья моей задницы не позволяет. За тобой посуда. Лухан оставил младшего одного на кухне. Нот тот не заставил себя долго ждать. — Ну, Лулу, прости меня. — Се встал на колени перед лежащим на диване Хане. В этот момент на телефон О пришла смска, но ему было абсолютно плевать на всё, кроме его любимого. — Ты простишь меня? — младший даже попытался сделать щенячьи глазки, но у него это вообще не получилось. Лухан смотрел на своего парня одновременно влюбленным взглядом и как на дебила. На самом деле, он не особо-то и сердился на О и мог бы его... — Нет. — просто он не мог с собой ничего поделать. Сехун весь день бегал за старшим хвостиком и его довольно богатый словарный запас актера сократился до "Прости меня", "Ты простишь меня?" и "Лулу, прости". Помимо нудных фраз, О не упускал возможности поцеловать старшего хоть куда-нибудь. Даже перед самым сном, Се не успокаивался. — Ты простишь меня? "Девятьсот сорок восемь" — подумал Лухан и закрыл глаза. — Лу, прости меня. — О взял руку старшего в свою и поцеловал. — Хорошо. — Хань провел свободной ладонью по лицу. — Прости меня...погоди, что? — Сехун оторвался от обцеловывания чужой ладони. — Я больше не обижаюсь на тебя. Да и до этого не сильно-то обижался. — просмотрев в глаза О, честно признался Лу. — Но пообещай мне, что больше у нас столько секса за один раз никогда не будет. — Лухан сказал это очень тихо, но Сехун услышал и улыбнулся. — Хорошо. После этих выходных Лухан решил больше никогда не выводить из себя младшего, ибо понял, что всякому терпению приходит конец и в итоге у тебя будет болеть зад.