Sonata in C Major

Тонкая резинка на макушке лопнула и черные, как смола, волосы рассыпались густой волной по плечам. Растерявшись, Офелия быстро заплела косичку и спрятала её за шиворот своей униформы, а то, что больше сейчас напоминало гусеницу, спрятала в карман. Боясь опозориться, девушка до блеска драила каждый дюйм в доме и вычищала все углы, освобождая их от пыли и грязи. Маленькие капельки пота покрывали её гладкий лоб, а щеки слегка покраснели от чрезмерных усилий. Миссис Малик слишком поздно предупредила о скором приезде своего сына, и Офелия боялась, что такой хрупкой девушке, как она, не под силу будет вычистить до блеска огромный дом за два дня. И дело было не в том, что хозяйка будет ругаться — этого и так не будет, — она переживала, что опозориться перед ним. Влюбленная ещё со школьных лет девушка ужасно переживала, заставляя часто биться своё измученное сердечко. Пять долгих лет она была без ума от него, каждый день мечтая о том, как они однажды будут вместе. И вот, настал тот день, когда она вновь его увидит, спустя мучительно долгих шесть месяцев, ведь после окончания школы он уехал учиться в Америку, а она устроилась работать горничной к его матери, чтобы накопить денег на колледж, в котором хотела учиться. Стрелка часов касалась цифры семь, когда утреннюю тишину нарушили слабые звуки, доносившиеся из гостиной комнаты на первом этаже. Затаив дыхание, Офелия прислушалась, и легкая улыбка коснулась её губ. Оторвавшись от уборки, девушка встала с колен и, отряхнув юбку, заправила выбившуюся прядь за ухо. С замиранием сердца она медленно направилась к лестнице. Прекрасная мелодия наполняла дом, и Офелия словно очутилась во сне. Сквозь белые шелковые шторы, колышущихся на ветру, проглядывали солнечные лучи, освещая белоснежный мрамор. И всё вокруг словно светилось и блестело. Касаясь тонкими пальцами гладкой рукояти лестницы, она спускалась, словно принцесса к своему принцу, и наполняла уши невероятно красивой музыкой. Стая мелких мурашек пробежалась по всему телу, когда девушка заметила фигуру, сидевшую за чёрным фортепиано. Его пальцы ловко касались клавиш, постоянно переходя с белых на чёрные. Офелия подобралась ближе и незаметно стала наблюдать из-за колонны за сосредоточенным парнем. Брови Зейна были нахмурены, образовав глубокую морщинку на лбу; было видно, как он погружен в игру. В особо сильные музыкальные моменты он поддавался вперед, качаясь корпусом; его грубые пальцы нежно водили по клавишам, словно по телу женщины, а тёмно-карие глаза на мгновения закрывались. Офелия стояла, зачарованная красотой мелодии, и забывала дышать, наблюдая, как возлюбленный открывает душу инструменту. Он никогда не казался ей столь красивым, как именно в этот момент. Его совершенно противоречивый вид — кепка, козырьком назад; кожаная куртка с множеством замков и заклепок; кроссовки и исписанные татуировками руки — совсем не соответствовал классическому музыкальному инструменту, но было невозможно оторвать от этой картины взгляд. Фортепиано и парень словно слились в одно целое, создавая вокруг себя незабываемую ауру и наполняя комнату и дом божественными звуками. Зейн не останавливался, начиная играть музыку вновь и вновь. Он будто погружался в неё с каждым разом всё сильнее и вводил Офелию вместе с ним в некий гипноз. Одна клавиша сменяла другую вновь и вновь, сотрясая воздух прозрачными нотами. И Офелия погрузилась в экстаз настолько, что даже не заметила, как музыка прекратила играть. Через некоторое время она открыла глаза и заметила, как парень, только что наполнявший комнату волшебной музыкой, улыбаясь, смотрел на неё. — Я уже давно заметил тебя, — произнес Зейн. Сглотнув слюну, Офелия вышла из своего, как оказалось, ненадежного укрытия. — Поэтому не прекращал играть? — осмелилась спросить она. Зейн не ответил ей, а лишь улыбнулся ещё шире и жестом пригласил присесть рядом. Неуверенными шагами девушка подошла к инструменту и присела на маленькую половинку стула, которую освободил для неё Малик. Только сейчас она заметила, что он играл без нот. — Эту сонату я знаю наизусть и могу играть часами. — Я не знала, что ты умеешь. Зейн посмотрел на девушку и, закусив нижнюю губу, вновь улыбнулся. — Ты ведь Офелия, да? — спросил он, хотя точно знал её имя. — Мы, кажется, учились с тобой в одной школе и ходили на некоторые занятия вместе. Девушка кивнула в ответ, смутившись и слегка покраснев. Такое близкое нахождение рядом с ним заставляло сердце девушки биться о ребра, словно загнанной птице в клетке. Она кусала губы, не зная, куда смотреть. — Я могу научить тебя. Фраза слетевшая с его губ заставила заглянуть девушку прямо в его тёмно-карие, почти чёрные и бездонные глаза. Смутившись ещё сильней, она опять коротко кивнула, нервно поправляя свои волосы. Взяв её тонкие кисти в свои большие ладони, Зейн встал и обошел её сзади. Наклонившись над ухом и обдавая горячим дыханием, он стал обучать Офелию играть на фортепиано. Их пальцы сплетались, касались клавиш, переходили с черных на белые. Они наполняли дом мелодией, создавая вокруг волшебную атмосферу.