Я отвоюю тебя...

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес, Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой, Оттого что я тебе спою — как никто другой. Желтыми нитками прошивается солнце белыми – облака, на канве крестиками – умиротворение и покой. Рейчел умело ставит заплатку на стертую отчаянием жизнь. Она улыбается слабо и утомленно, когда легкие изнутри перетираются в порошок; она улыбается скромно и сдержанно, когда дыхания хватает на вдох, а гортань больше не терзается кашлем; всегда молчит о хлесткой невыносимой боли. Молчание – непроизнесенная просьба – не жалеть. Рейчел легко касается иголкой ткани и заклинает себя не давать слабину. Она ненавидит болезнь, чертову сжирающую метастазу, но в венах белоснежным теплом разливается вера. Она сможет защитить. Молитвой по утрам и ветром на стеклянных губах, на ней фраза выбита и написана на душе углем. Рейчел стоит за спиной Цепного пса, Рейчел щит и в ней приказ для себя. На руках разведенные слова с кровью пополам и этот яд выпивали все Фантомхайвы. Она никогда не позволяла рассыпаться в угоду ждущим и жаждущим падения. Рейчел искала сталь не в шпагах, а в острых граненых речах и уме, в нежности для семьи и парадной искренности для других. В ней все перемежалось причудливым узором и было тонкой завесой между. Границы проступают отчетливее в отливе каре-орехового взгляда. Она вырывает Винсета из безоттеночной тьмы, не оставляя его наедине с глухой запахнутой пустотой, за которой – ничего, вытаскивает, забирает тяжесть на себя. И они, как два искалеченных прокаженных, подпирают друг друга и принимают слабости. Потому что за безукоризненной чистотой одежд изящностью манер у каждого из них полопаны струны и шлейф из проклятий. Крест Фантомхайв, несущий смерть. Рейчел не боится смерти, но боится потерять. И отвоевывает счастье у всех смертей и бед, защищая преданно и самозабвенно. Тогда она чувствует, что астмы не существует, да и сущий пустяк – болезнь. Рейчел спасает Винсента от самого себя и от ползущего вслед чернильного мрака, закутывает в любовь и уют. Винсент хранит скелетов под замком и не сочувствует болезни жены – просто украдкой следит за ее состоянием. В хрупкий домашний мир не просачивается зловоние королевского двора, остается на задворках любимой гостиной, развевается тихими шепотками. Они отвоевывают короткие урывки сердечности. Они отвоевывают друг друга всему вопреки.