Farmer

Если вам на самом деле хочется услышать эту историю, вы, наверно, прежде всего захотите узнать, где я родилась, как провел свое детство, словом, которое, сейчас, мне кажется просто раем, с горячей водой и туалетом в доме, — одним словом, всю эту Дэвид Копперфильдовскую муть. Но я не стану ворошить прошлое. Во-первых, скучно, а во-вторых, у моих предков, наверно, случилось бы по два инфаркта, если б я стал болтать про их личные дела. Они этого терпеть не могут, особенно отец. Да я и не собираюсь делиться своей биографией, а просто хочу поделиться той сумасшедшей историей, которая изменила мою жизнь вплоть до самого её конца. *** — Дрю, ты здесь уже больше месяца, но так и не научился сажать деревья? — заорал он. Он всегда орал дома, не то что на ферме. На нервы действовало, серьезно. Он орал, не потому что он был зол, а потому что у него были проблемы со слухом. Не люблю я стариков. Вечно у них грудь свисшая, все их старые ребра видны. И ноги жуткие. Видали стариков на пляжах, какие у них ноги белые и безволосые? — Ты хоть к чему-нибудь пригоден? Коров доить не умеешь, к курицам вообще притронуться боишься... — А вот на счёт куриц выражаться я бы не стал! Это одна из моих фобий! — перебил я его. — Молчи, когда я с тобой разговариваю! — он заорал пуще прежнего, выпуская из своего рта омерзительные слюни. Я бы вытер эту капельку с моего рта рубашкой, но тут же вспомнил, что пять минут назад по уши окунулся в удобрение для деревьев. Черт бы его побрал. — Я сейчас же звоню твоему отцу, Бибер. Ты меня уже порядком задолбал. — Конечно, конечно, звоните, — пройдя мимо старика, я немного обдумал свои слова. Вспомнив, что дядя даже не поздравил отца с Рождеством, что, кстати, его очень разозлило, я решил чуток съязвить: — Не забудьте с прошедшим Рождеством поздравить. — услышав его возмущение, я тихонько прошел вперёд, направляясь в умывальную комнату, которая больше смахивала на обширную баню. Сегодня уже полтора месяца, как я нахожусь в этой дыре. Как я провёл эти дни? Да никак. Просто никак. Возможно, я могу рассказать вам, как я отправился в город, где ловила одна полоса сети, и, что я смог позвонить своему другу, прося его о помощи. Тот лишь сухо извинился, сказав, что мой отец оборвал все связи со мной, запретив общаться. Далее, я и Клафлин, мой хороший друг, отправились в заведение, чем-то напоминающее Хутерс. Он сказал, что это единственное место, где мы можем подцепить девчонок, которые готовы с нами пообщаться, не кидаясь отлупить нас лопатами. Каково было наше разочарование, когда мы обнаружили кафе закрытым? Это был первый и последний раз, когда Джеймс отпустил меня куда-то. Возможно, потому что он меня ненавидит, а возможно потому что в тот день я разбил его машину? Зайдя в помещение, я немедля снял с себя все это дерьмо, и даже не обдумывая бросил в мусорку. Включив колонку воды, я опять же почувствовал на себе прохладную струю воды. Заметьте, струю... Черт бы разодрал этого дряхлого старика Джеймса, который даже не может провести сюда нормальное водоснабжение. У Клафлина дома с водой все в порядке. И горячая и холодная. Взяв с полки мыло, я намылил им мочалку, и быстро стал тереть ею тело, в надежде избавиться от неприятного запаха. Они не пользуются гелем для душа, говорят расходов много. Цитирую: «Лучше пользоваться волосатым мылом, нежели тратить бензин и деньги, чтобы отправиться в магазин за мылом». Ну конечно, у них ведь тут своё производство средств по уходу. Смешно. Такие беспризорные и неряшливые люди создают линию веществ по уходу за собой. Наверное, ещё раз пять намылив и облив водой своё тело, я все-таки вышел с душевой кабинки. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Совсем вылетело из головы взять с собой полотенце и вещи. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Блять, — выругавшись, я стал бродить по помещению, в надежде, отыскать что-нибудь, чем хотя бы можно прикрыть нижнюю часть тела. Не обнаружив ничего, что может помочь мне, я в отчаянии потянулся за мочалкой, намотав её вокруг бёдер. Выглядит довольно странно и откровенно, но, в любом случаи, лучше, чем без ничего. Хорошо, что наш дом находится около кукурузного поля. Однажды, я чуть не умер от скуки, когда дядя сообщил мне, что кукуруза раскрылась, и, что пора собрать урожай. Ей богу, самое скучное занятье. Сначала вырвать, потом продезинфицировать, далее идёт сама чистка кукурузы. Плюс ко всему, ещё и убирать гнилую. Вот как это может пригодиться мне в будущем? Слава богу, дошёл я без происшествий. Только, как же без пугала, стоящего у моей комнаты? — Так, так, так... Дрю, вы что совращаете меня? — моя уродливая сестричка закусила губу, осматривая меня, — Благодари Господа, что мой отец не видел эту татуировку. — она приложила свой палец мне на грудь, проводя им по татуированной части. Не любил я эту девушку. Конечно, я говорю про родственную любовь. Она была очень странная и страшная. Нет, не то что бы я первым делом смотрел на внешность, просто тут идёт временная неприязнь. Ненавижу её с детства. Помнится мне, как дядя застал её с мальчишкой в постели. Ох, ну и шумиха была... — Было бы круто, Мелисса, если бы ты ушла с дороги, — я убрал её руку с моей груди, отталкивая от своей двери. Какая же она страшная. Ей уже девятнадцатый год, но её прыщи никак не могут пройти. Все лицо в сыпи. Вся лахматая, зубы кривые, одета, как шлюха... Не люблю я неухоженных девушек. — Не так быстро, дружок, — Мелисса повернулась в мою сторону, — Дядя сказал, чтобы ты спускался в гараж, будешь свидетелем родов коровы, — язвительная улыбка расползлась на её лице, и она скрылась с места. Стерва. Небось речь шла о корове, которая пять секунд назад была здесь. Я бы посмотрел, как она орет от боли. Невольно улыбнувшись своим мыслям, я стянул с себя мочалку, беря с полки нужные вещи. Я, честно говоря, заинтересовался. В любом случаи, это лучше, чем сидеть в комнате умирая от скуки. Я одел белую свободную футболку и черные домашние штаны, обув белые кеды. Волосы ещё не высохли, поэтому я слегка взъерошил их. Спустившись на первый этаж, я достал с холодильника моё любимое шоколадное молочко. Первое, что вы можете услашать, выйдя с дому — стоны коров. Я точно не знаю, какие звуки они издают, но я уверен, — именно так стонет жена Джеймса, когда тот доводит женщину до оргазма.