опиум

кривыми шагами по хриплому биту, резкими скачками по сигаретному дыму, и кисок уже почти. сонхва такой красивый в полумраке компьютерного монитора, под звуки рэпа и с обожжённым алкоголем горлом. кисок обрывисто выдыхает из продавленных сердцем лёгких в попытке вытолкнуть из себя запах чужого худи; но чем дольше выдох, тем глубже вдох; запах сонхвы - алкоголем по глотке. череп окутывает лёгким туманом алкоголя; тело легче, движения резче. наравне со спиртом по венам течёт окаймлённая чужим именем кровь, и "gray" на внутренней стороне век. кисок дуреет, принимая сонхву внутривенным путём который вечер подряд, запивая алкоголем и закуривая после, хотя хотелось бы сексом. мягкие локоны тёмных волос сжимать в кулаке, пока сбивчивое дыхание греет ладонь. сонхва такой теплый и податливый. его пальцы на руках кисока походят на жгуты, которые не хуже настоящих сжимаются на коже, пока на ней не проступят некрасивые вены. и даже если бы это было самой мерзкой вещью на планете, то кисок бы терпел и держался; он просил бы еще. движения сонхвы были бы выверенными и четкими. но кисок все равно бы видел в них чистую случайность, неосторожную невинность, которой ни в одном, ни в другом никогда не было. и кисок надеется, что сонхва будет при этом улыбаться. не скалиться, нет, его улыбка была бы нежной и мягкой. обнадеживающей. и такой ломкой, что при этом спокойно можно было почувствовать, как под кожу загоняют осколки стекла. или иглы. или даже все вместе. ведь если бы сонхва делал все это, то кисок бы сорвал себе горло, прося еще и еще; больше пропитанного сонхвой героина по венам. - я хочу тебя выебать, - нет. он не хочет. сонхва для такого не подходит, даже говорить при нем такое - почти богохульство, и кисок после этого чувствует себя таким грязным. а вот сонхва не такой - он тягучий и светящийся, его руки касаются кожаного кресла, немного сжимаются на подлокотниках, и. кисоку хочется, чтобы они сжались где-нибудь еще. осторожно погладили. сжали опять. провели вверх и вниз. снова и снова. кисок чувствует шепот в своих ушах, чувствует, как внутри него перетекает напряжение, он тянет внутри, спускается по ногам и рукам, оседает в животе. тяжелеет в голове. сонхва смотрит на него, и в его глазах блестят цветные осколки витражных окон. он прикладывает палец к губам, прикрывает глаза совсем на чуть-чуть, а потом ухмыляется. едва заметно, но кисок - конечно же, просто конечно - он замечает. а потом давится. на мгновение ему кажется, что сонхва хочет вылизать его пальцы. а кисок хочет вылизать его полностью. чтобы сонхва вздрагивал и выдыхал. коротко всхлипывал. хныкал. цеплялся бы за него длинными пальцами и громко стонал. а потом выл. выл и выл так, чтобы кисоку захотелось надеть на него шипованный собачий ошейник. но всё все равно было бы не так. потому что кисок хочет любить его. и сонхва понимает это, а потом отворачивается обратно к монитору.